И ничего, кстати, двигался - как на
учениях. Мышцы когда надо сжимал, когда надо разжимал, никаких конвульсий
и судорог. А если бы я задрыгался, то ветер, ставший гущей мускулов, мигом
бы меня счистил с ниточки, почему-то называющейся тросом. Впрочем, страх
тоже был, рев ветра не просто бурил мне уши, но стальной занозой входил в
мозги. Внизу располагалась облачная "полянка", образованная верхней
кромкой облаков, и это почему-то успокаивало. Однако же, когда до люка на
фюзеляже транспортника оставался пяток метров, трос вдруг вылетел оттуда
словно укушенный.
- Как шутка это явно не годится, - пролепетал я, еще не вникнув в
ужас ситуевины, в каковую попал.
- Пропадай, козел. Желаю счастья на небесах, - заревел Курт в
шлемофоны, баран этакий, и обсмеял мою скорую кончину.
- Ах ты поганка. Все равно я хихикну последним...
Я висел на тонком тросе в неприятном пространстве и забраться обратно
пока что не было никаких сил. И тут мы вдобавок влетели в облачную муру, в
белесую мглу, похожую на кефир. Было это где-то над морем Уэдделла. Самое
время обделаться от страха. Но я опять почувствовал Высшего в себе. Он
словно вставил сектор своего зрения в мой глаз и я узрел сразу и море, и
облачность, и льды, и дно морское, и кору земную, и ядро. И все это вместе
напоминало очень вкусный, очень съедобный пирог. Оставалось воспрять и
сказать своему невольному напарнику Муртазаеву:
- Снижайся, Алик, мы их посадим в лужу. Им только на тебя и
ориентироваться.
Шлем мой покрылся каплями и я видел один кукиш в сметане, оставалась
надеяться лишь на исполнительность пилота.
Неожиданно облака разошлись, туман тоже разлетелся на клочья и
оказалось, что водная поверхность совсем рядом.
Транспортник был неподалеку. Похоже, его пилоты, козлы вонючие,
действительно ориентировались на истребитель.
Так они вместе с Муртазаевым и потеряли даже минимальную высоту.
Я усек вдруг, что транспортнику уже не суждено подняться - тяжелую
машину вмиг не вздыбишь - и через несколько секунд он воткнется прямо в
воду. Предчувствие опередило события лишь на пять секунд. Несмотря на их
краткосрочность я вполне уловил, что произошло. Транспортник столкнулся с
водной поверхностью и моментально раскололся. Корпус лопнул, ядерные
блямбы ушли на дно, а вот отлетевшие крылья с моторами взорвались.
Муртазаев же примерно в это время сделал разворот на предельно малой
высоте. Ударная волна шмякнула истребитель, имевший и так приличный крен,
и перевернула. Вот-вот самолет должен был поцеловаться с океаном. В самый
последний момент я отвязался от троса.
И стал очень маленьким, очень легким по сравнению с действующими
силами, большими и мощными; они, наверное, и не заметили меня вовсе.
Ударная волна, как довольно мягкая стена, успела погасить мою
скорость, а до поверхности воды оставалась дистанция метров двадцать, не
больше.
Вскоре после того, как я оказался в пространстве, заполненном ледяной
жидкостью, сработал спасательный жилет, он надулся и выбросил меня на
поверхность океана. А вскоре - невзирая на Деда Мороза, хватающего за
каждую клеточку - я заметил оранжевое пятно, что болталось на волнах
метрах в тридцати, то есть надувную лодку наемного пилота. Успел, значит,
Муртазаев выполнить "бочку" и катапультироваться.
Через несколько минут я по-прежнему находился в открытом море, но уже
на борту утлого суденышка. Наемный пилот имел достаточно разумности, чтобы
не враждовать со мной посреди ледяного океана. Наверное, считал, что у
меня еще где-нибудь мина припрятана. Но от нашей дружбы мало бы оказалось
толку, если бы спустя два часа кое-что не отозвалось на сигнал СОС.
Рядышком жутко приятной черной тушей всплыла ядерная подлодка и подобрала
нас обоих. Я к тому времени оцепенел в ледяном коконе и почти не дышал,
остатки тепла имелись разве что в районе мозга.

11. КРАТКИЕ ИТОГИ
Пожалуй, Курт не был настоящим "белым ополченцем" - по-крайней мере,
он работал на ФБР. Неважно, как он попался на крючок к правоохранительной
инстанции - может, из-за того, что свистнул деньги из "общака" своей
группировки, может, заложил кого-то из своих на допросе. Во всяком случае,
хотя он был форменным нацистом, в отличие даже от собственных товарищей,
однако в точности исполнял указания Ребекки Коэн.
А она посчитала, что лучше всего отправить меня в полет, не
испрашивая согласия - для этого Курт и двинул по моей башке.
А потом ему пришлось послушаться мисс Коэн и самому залезть в тюк.
Вдвоем мы должны были отыграть на совесть и страх, и нам, в натуре, это
удалось. А вариант, чтоб отправить в последний рейс одну лишь мину с
часовым механизмом, показался, наверное, Ребекке не слишком надежным.
Взорвись самолет в небе над любимым Индостаном и не оберешься хлопот.
В Питтстаун я уже не вернулся. Провалялся в корабельном лазарете, а
затем в госпитале на военно-морской базе в Ньюпорте целый месяц с
пневмонией, ангиной, ринитом, нефритом, невралгией, простатитом и так
далее. До конца дней будет слишком часто моргать глаз, чихать нос и писать
пипирка. Потом еще на берегу, в Вашингтоне, надо было наплести много чего
органам дознания, поизучали они и мой чип, которого я наконец лишился. Ну
и в счастливом итоге дознаватели меня отпустили. А почему нет?
Канадская-то полиция не дала на меня никаких запросов-вопросов. Вот я и
махнул прямиком в Иерусалим к сынишке. По счастью, его временно взяли
повоспитывать военные поселенцы-хабадники и никакие сектанты до него и не
смогли бы добраться.
Дэйв, как выяснилось, геройски погиб в бою около склада, а вот
заложники на Кингсроуд были освобождены американо-канадской
антитеррористической группой "Кобра-2". Вместе с такой бабой как Бекки
Коэн у команды спецназа все получилось. Кажется, для проникновения в
здание бойцы использовали старый мусоропровод. Впрочем, особой сенсации из
кингсроудского дела не получилось. Попросту говоря, его замяли - такое и в
Америке случается при необходимости пожалеть общественное здоровье.
Финучреждения потихоньку списали убытки, используя резервные фонды,
ужесточили защиту операций по "ролл-он" и вообще своих компьютеров.
Оставшихся в живых сектантов признали невменяемыми, лишили чипов и
рассовали догнивать по психлечебницам. Эминов стрельнул сам себя в конце
штурма. Доктор Деларю сбежал в джунгли Гватемалы. Мисс Федорчук сама или с
чьей-то помощью пропала без вести. Оставшиеся клерки или программисты из
MCS не могли отвечать перед законом за свой небольшой и в общем-то
невинный участок работы.
Между прочим, правый экстремист Чарли доставил Риту в Иерусалим. С
родителями ей все-таки лучше, да и с оплатой психушечного лечения на
святой земле тоже проще. А вот жить вместе с Маргаритой вряд ли мы будем,
слишком многое нас развело. Она, кстати, утверждает, что Чарли совсем
неплохой товарищ и вовсе не антисемит. И в самом деле он вступил в
активный дружеский контакт с правоэкстремистскими группировками Израиля.
А вот от Бекки Коэн я даже письмо получил с нарочным. Там она
извинялась за свои действия. Может, я когда-нибудь и повидаюсь с ней. Но
вряд ли у нас получится что-нибудь большее. Она - высокооплачиваемый
сотрудник уважаемой "фирмы". Я собираю апельсины в киббуце. Я в общем-то
обычный человекомикроб, хаваю, выделяю, пытаюсь размножаться, иногда
бывают проблески доброделия и творчества. Она же в какой-то степени высшее
существо. Ради большого хорошего дела запросто может сунуть вас в пасть к
Змею Горынычу, авось тот подавится. Так что, какая мы пара? Впрочем, если
меня подвергнуть полировке и шлифовке, то мы, возможно, и встретимся на
одной палубе шикарного белого парохода. А вот игры зарекся придумывать -
мало кто сечет, из какого густого, темного и страшного леса я вышел.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20