Как и большинство местных жителей, он страдает, на мой взгляд, чрезмерным пристрастием к виски. Стрейф и Декко уже побывали на почте и отправили телеграмму. На обратном пути, когда мы брели по песчаному берегу, разговор опять зашел о телеграммах и, конечно, о том, как Трайв Мейджор подшутил над А. Д. Каули-Стаббсом. Я была не против, пусть себе веселятся. Стрейф вспомнил, что Ровена, которую ославил их школьный дружок, действительно оказалась в интересном положении после того, как ей оказал внимание хозяин местного бара. Шутник на удивление ловко связал случайные факты: беременность прислуги, усыновление ребенка женой тренера, женоненавистничество Каули-Стаббса – и использовал в своих целях, не беспокоясь об истине. Когда я сказала об этом, мне объяснили, что Трайв Мейджор был феноменальный плут, и я вполне могу в это поверить. Ходили слухи, что он в конце концов осел где-то в Африке управляющим сомнительной фирмы почтовых заказов. Мы долго веселились по этому поводу и по поводу телеграммы, которую вскоре получит девушка по имени Джульетта. В прекрасном настроении мы поднимались по скалистым тропинкам к лужайкам перед отелем.
Слышны шаги людей, медленно поднимающихся в гору. Издали доносится крик Китти. Она бежит навстречу.
Китти. Майор Стрейф! Майор Стрейф!
Трое, уже на лужайке, останавливаются.
Стрейф. Что там стряслось?
Китти (еще издали). Майор! Миссис Милсон!
Задыхаясь, подбегает Китти. Ей трудно говорить.
Милли. Отдышись, Китти. И успокойся.
Китти. Там миссис Стрейф. (У нее снова перехватывает дыхание.) Ей плохо, майор.
Милли (от автора). В отеле был страшный переполох. Синтия сидела на стуле в холле. У мистера Молсида было мертвенно-серое лицо, его жена в небесно-голубом платье как-то вся сникла. Она ушла, оставив нас в холле, и мистер Молсид не успел объяснить нам, что же произошло, – его срочно позвали к телефону. Через приоткрытую дверь их конторы я увидела на письменном столе стакан виски или бренди, к нему потянулась рука в золотом браслете. Нам и в голову не могло прийти, что всему виной тот мужчина, на которого мы обратили внимание накануне вечером.
Синтия. Он хотел поговорить со мной, и больше ничего. Мы сидели у магнолий.
Милли. Дорогая, тебе надо пойти к себе и лечь.
Стрейф. Да-да, пойдем, дорогая.
Стрейф берет жену за руку. Все четверо идут через холл к лестнице. Слышно, как в конторе мистер Молсид говорит по телефону.
Молсид. Алло, да-да, Молсид слушает…
Синтия. Я не могла его остановить. Он все говорил и говорил, с половины одиннадцатого до начала первого. Ему нужно было излить душу.
Они поднимаются по лестнице. Все стихает.
Милли (от автора). Мне показалось, что Стрейф и Декко думают то же, что и я: этот рыжий тип пристал к Синтии со своими откровениями и как бы невзначай положил ей руку на колено. Вместо того чтобы встать и уйти, Синтия продолжала сидеть, не то в смущении, не то лишившись дара речи; как бы там ни было, она растерялась. Все кончилось истерикой. Воображаю, как она с воплями бежала по лужайке к отелю, а потом подняла шум в холле. Мне казалось, что Стрейф и Декко думают то же самое.
Все входят в комнату Синтии.
Синтия. Господи, какой ужас!
Стрейф. Успокойся, Синтия, и объясни, что произошло.
Синтия. Я читала, вдруг он подошел. Улыбнулся мне, как вчера вечером. Он выбрал меня: я видела это, поняла по его глазам.
Декко. Я заметил, как он улыбнулся тебе вчера вечером, Синт. Я так и сказал: «Он улыбнулся Синтии», – но они подумали, что я их разыгрываю.
Стрейф (вполголоса). Хватит, Декко. Помолчи.
Милли (обращаясь к Стрейфу). По-моему, ей надо уснуть.
Стрейф. Милли права, дорогая. Тебе станет лучше, если ты поспишь немного. Потом все расскажешь нам.
Синтия. Господи, разве я усну!
Декко. Может быть, примешь мое снотворное, Синт?
Синтия рыдает.
Стрейф (спокойно). Думаю, снотворное не помешает, Декко.
Декко. Сейчас принесу. (Уходит.)
Синтия. Лучше бы уснуть и не просыпаться. Лучше бы вообще не появляться на свет в этом страшном мире.
Все стихает.
Милли (от автора). Мы уложили ее в постель. Стрейф и я стояли у кровати, на которой лежала Синтия без туфель, в простеньком голубом платье, помятом и буквально мокром от слез. Я хотела было снять с нее платье, пусть бы она в комбинации легла под простыню, но меня что-то удержало: я подумала, что жене Стрейфа неприлично раздеваться при мне в подобных обстоятельствах. Декко принес снотворное, и Синтия покорно проглотила две таблетки.
Звон посуды и. гул голосов в столовой. В Гленкорн-Лодже время ленча.
Декко. Бедная старушка, бедная Синт, бедная глупышка.
Стрейф. Ума не приложу, что же произошло. Когда мы проходили мимо конторы Молсидов, я заметил там двух полицейских.
Милли. Не знаю, что и думать…
Стрейф. Ничего не понимаю. Зачем они здесь?
Официантка. Желаете суп из омаров?
Милли. Да, пожалуйста, мне и мистеру Дикину.
Стрейф. А мне салат из крабов.
Официантка. Сию минуту, сэр.
В столовую торопливо входит миссис Молсид и направляется прямо к их столику.
Декко. Там, где магнолии, довольно уединенно. Этот тип мог запросто…
Миссис Молсид. Майор Стрейф, не можете ли вы уделить моему мужу несколько минут, он ждет вас в конторе. Прошу извинить, что вынуждена побеспокоить вас, но…
Стрейф. Як вашим услугам.
Вместе выходят из столовой. Милли и Декко молча едят суп.
Шум в столовой стихает, пока звучит голос Милли.
Милли (от автора). Мы сидели за столом, не проронив ни слова, когда подошла официантка забрать тарелки после супа. Нам уже стало ясно: это не буря в стакане воды, а что-то гораздо серьезнее, и никто из нас уже не в силах изменить ход событий. Вернулся Стрейф и рассказал, что тут произошло: этот тип почти два часа исповедовался Синтии, а потом, спускаясь со скалы, упал и утонул.
Снова слышен шум столовой.
Декко. Боже мой!
Стрейф. Она осталась сидеть под магнолиями, а он отправился к морю и спускался по той стороне скалы, где никто не ходит, не там, где мы возвращались в отель. Судя по всему, Синтия подошла к обрыву и стояла там, когда он пытался выплыть.
Милли. Стояла там?
Стрейф. Она несомненно все видела. Помните, утром был прилив, но когда Артур и Молсид добежали до скалы, начался отлив, море отступило, оставив на берегу уже бездыханное тело. По версии мистера Молсида, несчастный, скорее всего, поскользнулся на водорослях, облепивших камни.
Милли. Какой ужас!
Стрейф. Синтия же уверяет, будто он сам бросился в море.
Пауза.
Милли. Она говорит, что на ее глазах он покончил с собой?
Стрейф. Вот именно.
Декко. Но, Стрейф, с какой стати…
Стрейф. Жизнь потеряла для него смысл, так Синтия заявила Молсидам, но, по-моему, все это игра ее расстроенного воображения. С ней хочет поговорить полиция, когда она очнется. Я сказал, что она приняла снотворное.
Пауза.
Милли. Ничего не понимаю.
Декко. Она видела все издали, откуда ей знать, поскользнулся он или нет? Скалы внизу, у самой воды.
Стрейф (медленно, размышляя). По-моему, она решила, что после своей выходки несчастный с отчаяния бросился в море.
Милли. Но он мог и поскользнуться. Ведь он был в панике, что она сообщит в полицию. Одного не понимаю, почему она не подняла шум, когда он начал приставать к ней, не позвала Молсидов? Что вдруг на нее нашло?
Декко. В любом случае это ужасно. И весьма некстати для Молсидов.
Милли. Вчера вечером этот тип меня совсем не заинтересовал.
Стрейф. Тело уже увезли. Думаю, на этом все кончится. Вот только Синтии придется побеседовать с полицейскими. Формальность, как я полагаю.
Декко. Признаюсь, это выбило меня из колеи.
Стрейф. Нам не мешало бы немного отдохнуть.
Все стихает.
Милли (от автора). После ленча мы разошлись по комнатам, как обычно, поспать часок. Я сняла брюки и блузку, надеясь, что Стрейф все-таки заглянет ко мне, но он не пришел, и его можно понять. К своему удивлению, я поймала себя на том, что думаю о Декко, пытаясь представить, как он лежит в комнате под названием «Гортензия», вытянув на кровати длинное тело, и на подушке вырисовывается его носатый профиль. Втайне меня давно мучило любопытство, какие у него на самом деле отношения с теми девицами, о которых он рассказывал: правда ли, будто в Лондоне есть некая Джульетта, готовая ради денег выйти за него замуж. Потом я подумала о том человеке с рыжими волосами, как он испугал Синтию, как поскользнулся на водорослях. Я не жалела его: по его милости мы попали в скверную историю, а кому это понравится? В конце концов, он получил то, что заслуживает. Одно досадно, что это коснулось нашей компании. «Только Синтия могла устроить нам такие неприятности», – подумала я, не в силах сдержать раздражение. Потом я заснула и увидела сон. Мне приснилось, что Трайв Мейджор и Уоррингтон П. Дж. управляют почтой в Африке и посылают телеграммы всем знакомым, в том числе Джульетте, подружке Декко. Ирландец в телефонной будке оказался тем рыжим типом, а телефонная будка плавала в открытом море, и ее уносило все дальше и дальше. Синтию обнаружили мертвой в зарослях магнолий и ждали прибытия Эркюля Пуаро. «Поклянись, что не ты ее убил», – прошептала я Стрейфу, но он только сказал, что тело Синтии напоминает ему мешок с куриными костями.
Слышен ласковый плеск волн. Издалека доносятся голоса двух детей.
Девочка. Где ты? Отзовись, где ты? Мальчик. А-а.
Девочка. Зачем ты дразнишь меня?
Мальчик. Я буду любить тебя вечно, так говорят в кино. Ты красивее Ким Новак…
Их голоса тонут в шуме моря. Чайная гостиная. Декко и Милли за столом. Обитатели отеля пьют чай.
Декко (скороговоркой). Да, пожалуй. Чай по полной программе, не возражаешь, Милли? В конце концов, нам не удалось кончить ленч.
Милли. Да, Китти, будь добра.
Китти. Хорошо, мадам.
Декко. Думаю, что и майор Стрейф присоединится к нам. И конечно, миссис Стрейф: бедняжка вообще осталась без ленча.
Китти. Слушаюсь, сэр.
Милли. Ты же знаешь, она много не ест. А вот и Стрейф.
Подходит Стрейф и садится.
Стрейф. Я чувствую себя гораздо бодрее.
Декко. Что Синтия?
Стрейф. Я заглянул к ней, когда шел сюда, она проснулась. Я сказал, что мы ее ждем.
Милли. Думаю, Молсиды уже оправились от потрясения?
Стрейф. Скорей всего. Он спрашивал, не затруднит ли меня отвезти Синтию в полицию, чтобы они больше не приезжали сюда.
Декко. Что ж, его можно понять.
Стрейф. Вероятно, эта процедура не займет много времени. Потом мы могли бы покататься, заглянули бы в ту таверну, что на дороге в Ардбиг, выпили бы по рюмочке перед обедом.
Декко. Прекрасная мысль, Стрейф. (Смеется.)
Милли. Я видела такой странный сон. Мне снились ваши школьные приятели, а того типа унесло в море в телефонной будке.
Китти. Прошу вас.
Стрейф. Спасибо, Китти.
Слышно, как на столе расставляют чайную посуду.
Милли. Макбрайд верен себе. Печенье с изюмом просто тает во рту.
Стрейф. А вот и Синтия.
Шум в чайной гостиной затихает.
Милли (от автора). Это действительно была она. Судя по ее виду, она только что сползла с постели. Голубое платье еще больше помялось. Она даже не потрудилась провести расческой по волосам и не припудрила опухшее лицо. Мне на какой-то момент показалось, что она движется точно во сне.
Снова слышен шум в гостиной.
Стрейф. Тебе лучше, дорогая?
Декко. Садись, Синт.
Синтия. Он погиб. Его бросало точно щепку. Все кончилось за пять минут.
Стрейф. Постарайся забыть обо всем, дорогая.
Синтия. Его историю мне никогда не забыть. Сейчас я увидела все это во сне.
Милли (бодро). И я как раз рассказывала, какой странный сон мне приснился. По дороге в Ардбиг зашла речь о телеграммах – Декко собирался отправить телеграмму своей Джульетте, с этого и началось…
Синтия. «Вы позволите? – спросил он. – Я хочу рассказать вам историю о двух детях». Он даже не знал моего имени, и я не знаю, как его звали.
Милли. Возьми, Стрейф.
Стрейф. Благодарю. Какую же историю, дорогая?
Синтия. О двух детях, о том, как они сели на старые велосипеды и сбежали подальше от городских улиц – от нищеты и горя, от ругани и драк. Он ничего не объяснил: может быть, они украли эти велосипеды. Но во сне я так ясно увидела этих детей. Двух влюбленных детей.
Стрейф. Ужасный сон. И так напугал тебя, дорогая.
Милли (все так же бодро). А мне приснились Трайв Мейджор и Уоррингтон П. Дж. Ты, верно, знаешь, Синтия, как однажды они…
Синтия. Девочка была хрупкая, в ее огромных карих глазах пряталась тайна. Мальчик, конечно, рыжеволосый и худой как щепка. Они играли здесь в прятки. В то время здесь все было заброшено. «Странное чувство, когда возвращаешься на старые места, – сказал он. – Странно спать в комнате под названием „Камелия“.
Декко. У тебя, старушка, немного сдали нервы.
Стрейф. Ничего удивительного.
Декко. Выпей чаю, и все пройдет.
Стрейф. Послушай, дорогая, если этот тип действительно приставал к тебе…
Синтия (внезапно кричит). Господи, зачем ему было ко мне приставать!
В гостиной наступает полная тишина.
Стрейф. Говори потише, дорогая.
Синтия. Они приехали сюда летом. Цвела жимолость. И тимьян. Он не знал, что они так называются.
Снова слышен плеск волн. На этом фоне звучат детские голоса.
Девочка. Где же ты? Где ты?
Мальчик. Далеко-далеко. Ужасно далеко. (Он поддразнивает ее, но голос его полон нежности и счастья.)
Девочка. Не надо, пожалуйста. Ну пожалуйста.
Мальчик. Я в лесу. А теперь у коттеджа. Я ушел на белую ферму. Теперь я у родника.
Девочка (умоляюще). Отзовись. Не прячься… Прошу тебя, отзовись.
Мальчик. Я же тут, совсем рядом. Я люблю тебя. Я просто без ума от тебя.
Девочка. Так в кино говорят.
Мальчик. В кино целуются.
Девочка. В кино отвечают: «И я люблю тебя».
Мальчик. Старые фильмы мне больше всего нравятся. Девочка. И я люблю тебя.
Плеск волн стихает, и снова слышны голоса в гостиной.
Синтия. В школе они учили географию и арифметику. Им рассказывали легенды об ученых и героях, о королеве Мэб и Финне Маккуле Королева Мэб и Финн Макнул – героя ирландского национального эпоса.

. О том, как святой Патрик Св. Патрик (конец IV – cep.
1 2 3 4 5