Уильям Тревор
Еще два рыцаря


Тревор Уильям
Еще два рыцаря

Уильям Тревор
Еще два рыцаря
В "Еще двух рыцарях", рассказе ведущего современного ирландского прозаика Уильяма Тревора (р. 1928), встречаются многочисленные аллюзии на творчество Джеймса Джойса, и прежде всего на новеллу "Два рыцаря" из сборника "Дублинцы" (1914). У джойсовских "рыцарей" (точнее, пожалуй, "повес", "щеголей": по-английски рассказ называется "Two Gallants"), "праздношатающихся" Ленахана и Корли, перенесенных Тревором из Дублина десятых в Дублин восьмидесятых годов, социальный, да и образовательный статус, безусловно, повысился, однако суть их отношений с миром, да и между собой тоже, сохранилась без изменений; в этом смысле в "Еще двух рыцарях" используется довольно часто встречающийся в современном искусстве (и в кино, и в литературе) прием ремейка.
По рассказу Тревора рассыпаны прямые и скрытые цитаты из "Дублинцев", "Портрета художника в юности", "Улисса", упоминаются "Святая миссия" (1904), поэтическая сатира Джойса на Ирландское литературное возрождение, а также многие джойсовские персонажи: Джеймс Даффи "Несчастный случай" ("Дублинцы"), мистер Пауэр - "Милость Божия" ("Дублинцы", "Улисс"), Бетти Белецца - "Улисс" и т.д. Особое место в рассказе занимает топонимика Дублина; Тревор сознательно водит читателя по "джойсовским местам", иногда уподобляя, а иногда противопоставляя Дублин времен Джойса и Дублин сегодняшнего дня: парки Стивенс-Грин и Колледж-парк, аристократические Бэггот-стрит и Кейпел-стрит, пригороды Дублина - зажиточный, благопристойный Чепелизод и захолустный (и во времена Джойса, и теперь) Доннибрук, магазин трикотажных и галантерейных товаров братьев Пим, Хоут - ныне курортное местечко под Дублином, во времена Джойса - рыбацкая деревушка, где Леопольд Блум сделал предложение Молли, и, наконец, главная достопримечательность джойсовского Дублина - башня Мартелло, где происходит действие первой главы первого эпизода "Улисса" и где в сентябре 1904 года Джойс гостил у своего приятеля, врача и литератора Оливера Гогарти, впоследствии выведенного в "Улиссе" в образе эксцентричного Быка Маллигана.
Боюсь, ни Ленахана, ни Корли вы больше на улицах Дублина уже не встретите, зато человека по имени Хеффернан без труда можете обнаружить под вечер в пабе Тонера за стаканчиком виски; что же до Фицпатрика, то он каждый Божий день катит на своем велосипеде через весь город из Рейнлаха в нотариальную контору "Макгиббон, Тейт и Фицпатрик". Этим видом транспорта Фицпатрик пользуется по совету врача. Хеффернан, напротив, выпивает в Тонере, советами врача пренебрегая. Их дружба осталась в прошлом; они давно не видятся и при встрече - как бы чего не вышло - переходят на другую сторону улицы.
Лет тридцать назад, когда я только познакомился с Хеффернаном и Фицпатриком, отношения их связывали самые близкие. Тогда они были не разлей вода: Хеффернан учил друга жить, Фицпатрик радовался жизни. В ту пору мы все трое были студентами, причем Хеффернан, выходец из Килкенни,- студентом "вечным": учился он столько лет, что никто не знал, когда же он поступил. Дежурные в колледже уверяли, что помнят его уже лет пятнадцать, и, хотя их склонность к преувеличению общеизвестна, в данном случае им, пожалуй, можно было поверить: Хеффернану, маленькому, юркому, похожему на хорька, обидчивому человечку, было никак не меньше тридцати.
Фицпатрик был крупнее, мягче, на его полном лице постоянно сияла добродушная улыбка, отчего многим казалось - и совершенно напрасно,что его умственные способности оставляют желать лучшего. Свои мышиного цвета волосы он стриг так коротко, что им не требовалось пробора, в глазах же таилась такая безысходная лень, что странно порой было видеть их открытыми. Хеффернан отдавал предпочтение костюмам в полоску, Фицпатрик - просторному синему блейзеру. Выпивали они обычно в баре у Кихо на Энн-стрит.
- Без таких, как этот мозгляк, жилось бы куда веселей,- подал голос Хеффернан.
- Старый хрен,- охотно согласился Фицпатрик.
- "А вы, я смотрю, мистер Хеффернан,- говорит,- все еще у нас". Каково?
- Точно удивился, что ты еще дуба не дал.
- Он был бы не прочь.
Сидя в уютном баре Кихо, они частенько заводили разговор о заклятом враге Хеффернана, убеленном сединами профессоре Флаксе, североирландце.
- "А вы, я смотрю, все еще у нас",- повторил Хеффернан. - Нет, ты что-нибудь подобное слышал?
- Да этот твой Флакс из ума выжил, неужели не ясно?
- Может, конечно, и выжил, но студенток на лекции смешить не разучился. Все время на мой счет прохаживается.
- Чего с них, студенток-то, взять.
Хеффернан погрузился в задумчивость. Медленно закурил "Сладкий Афтон". Покойный дядюшка из Килкенни оставил ему некоторую сумму на обучение, однако, согласно завещанию, по окончании колледжа доступ к деньгам прекращался. Дабы не переступить сию роковую черту как можно дольше, Хеффернан неизменно заваливал экзамены по общим дисциплинам, которые обязаны были перед экзаменами по специальности сдавать все студенты.
- Подходит ко мне сегодня утром один,- прервал молчание Хеффернан. - Ушлый тип из Монастервина. "Натаскать тебя,- интересуется,- по логике? Возьму недорого: пять шиллингов в час".
Фицпатрик приподнял кружку пива, отпил из нее и, не вытирая пены с верхней губы, громогласно расхохотался.
- Флаксовский прихвостень,- продолжал Хеффернан. - Я первое что подумал: "Как пить дать его Флакс подослал".
- Да, таких за милю видать.
- То-то и оно. "Я твоего отца знаю,- говорю. - Он ведь молоко развозит, верно?" Смотрю - покраснел точно рак. "Держись от Флакса подальше,- говорю. - Он ведь жену и двух сестер в психушку упек".
- А он что?
- Ничего. Заохал: "Надо же!"
- Да, чудной этот твой Флакс,- подытожил Фицпатрик.
Вообще-то профессора Флакса Фицпатрик тогда в глаза не видал и притворялся, что он с ним знаком, исключительно от лени; если б не лень, он бы обязательно заметил, в какой злобе пребывает Хеффернан. Хеффернан ненавидел профессора Флакса лютой ненавистью, добродушному же и нелюбопытному Фицпатрику казалось, что старый профессор - это всего-навсего небольшая заноза, мелкая неприятность, от которой с помощью жалобы или оскорбления избавиться ничего не стоит. На этом этапе ущемленное самолюбие Хеффернана еще не проявилось в полной мере, и Фицпатрику, который знал своего друга как облупленного, даже в голову не могло прийти, что черта эта развита у него до такой степени. Условия оставленного ему завещания, да и упорство, с каким он раз за разом заваливал предварительные экзамены, скорее свидетельствовали об обратном. И тем не менее самолюбие Хеффернана, словно бы отстаивая свое право на существование, в конце концов заявило о себе во весь голос; когда эту историю рассказывают в Дублине сегодня, то не забывают упомянуть: началось все с того, что злополучная фраза профессора Флакса неоднократно вызывала смех у студенческой аудитории.
Профессор Флакс читал в университете лекции по литературе на разные темы, однако особое внимание уделял сочинениям Джеймса Джойса. Шекспир, Теннисон, Шелли, Колридж, Уайльд, Свифт, Диккенс, Элиот, Троллоп, да и многие другие громкие имена приносились в жертву Джойсу, творчество которого в ирландской университетской среде тридцать лет назад считалось основополагающим. Профессору Флаксу ничего не стоило сказать, кого Джойс назвал "насмерть перепуганным ИМКАвцем", какого числа он написал, что его душа "переполнена разлагающимися амбициями"; профессор со знанием дела говорил о "затхлом запахе ладана, напоминающем стоялую воду из-под цветов", а также о "раскрасневшихся карнизах" и "ощетинившихся гусях".
- Сплошной выпендреж,- злобно процедил Хеффернан, когда они с Фицпатриком в очередной раз сидели в баре Кихо.
- Не бойся, Хефф, долго он не протянет.
- Не скажи, такие живут вечно.
Все это Фицпатрик рассказал мне через год после того, как они раздружились. Я неважно знал их обоих, но мне было любопытно, отчего разошлись, да еще так неожиданно, такие закадычные друзья. Фицпатрик, человек общительный, секретов ни от кого не имел.
Мы сидели с ним в Колледж-парке, наблюдали за игрой в крикет, и он пытался припомнить, как развивались события. Идея пришла в голову не ему, а Хеффернану, что, впрочем, вовсе не удивительно, поскольку Фицпатрик по-прежнему знал профессора Флакса лишь понаслышке, да и обида была нанесена не ему. И тем не менее, если бы не он, ничего бы не произошло, ибо старуха, которой предстояло сыграть главную роль во всей этой истории, была служанкой в том самом доме, где снимал комнату Фицпатрик.
- Она еще не совсем из ума выжила? - поинтересовался Хеффернан, когда однажды вечером они столкнулись с ней в коридоре.
- Умней нас с тобой, только пришибленная какая-то.
- Верно, физиономия у нее смышленая.
- И при этом мухи не обидит.
Вскоре после этого Хеффернан стал частым гостем в Доннибруке, в доме, где жил Фицпатрик. Случалось, что, возвратившись вечером домой, тот заставал друга на кухне, где старуха служанка жарила сосиски или нарезала хлеб к ужину. Миссис Магинн, домовладелица, имела обыкновение перед ужином прилечь, поэтому Хеффернан со служанкой оставались в кухне одни. Несколько раз, спустившись вниз, миссис Магинн заставала там Хеффернана, о чем однажды, словно невзначай, обмолвилась своему постояльцу. Фицпатрик, который и сам не мог взять в толк, чем же заинтересовала Хеффернана старуха служанка, ответил, что его друг предпочитает ждать его на кухне, потому что там тепло, и ответ этот миссис Магинн, женщину покладистую, успокоил.
- Никаких сомнений быть не может,- раскрыл наконец карты Хеффернан, когда они спустя несколько недель сидели по обыкновению в баре Кихо. Если б про это узнал старый Флакс, его б родимчик хватил.
Фицпатрик помотал головой, чувствуя, что объяснение не заставит себя долго ждать.
- Интересная старушенция,- заметил Хеффернан, после чего рассказал Фицпатрику историю, которую тот слышал впервые в жизни. История эта была про человека по имени Корли, который уговорил служанку в доме на Бэггот-стрит оказать ему небольшую услугу. В истории рассказывалось также про друга Корли, Ленахана, отличавшегося завидным чувством юмора. Поначалу Фицпатрик ничего не понял, решив, что речь идет о двух студентах, их сокурсниках, чьи имена он запамятовал.
- Это Джимми Джойс сочинил,- пояснил Хеффернан. - У Флакса эта байка - самая любимая.
- А по-моему, ничего особенного. И потом, служанка никогда бы такого не сделала.
- Но ведь она в Корли души не чаяла.
- И пошла бы ради него на воровство?!
- Какой же ты сухарь, Фиц.
Фицпатрик радостно засмеялся - оценка эта явно ему польстила. И тут, к его удивлению, Хеффернан изрек:
- Так вот, это та самая служанка, что работает у миссис Магинн.
Фицпатрик недоверчиво покачал головой и сказал Хеффернану, чтобы тот врал, да знал меру, однако Хеффернан стоял на своем:
- Как-то, когда я ждал тебя, она мне эту историю сама поведала - в первый же вечер. "Зайдите на кухню, холодно ведь, мистер Хеффернан",говорит. Знаешь, когда это было? Ты еще в тот день дома не ночевал, помнишь? Она мне яичницу пожарила.
- Господи, ну и память...
- Ты с медсестрой из Дандрама развлекался.
Фицпатрик захохотал.
- Девчонка что надо. - Он припомнил кое-какие подробности, но Хеффернана они не интересовали.
- Она выложила мне то же самое, что выудил из нее Джимми Джойс, когда она была совсем еще девчонкой. Ради своего любимого она стянула золотой соверен.
- Ты что, старая карга честней некуда...
- И тем не менее. Стибрила - и нисколько не жалеет об этом. Она и сейчас считает, что Корли - самый лучший мужчина на свете.
- Но Корли никогда не существовал...
- Еще как существовал. По-твоему, он не развлекал эту смазливую шлюшку шуточками мистера Ленахана?
Следующим по очередности событием, по словам Фицпатрика, стала одна весьма примечательная встреча. Хеффернан сообщил профессору Флаксу, что павшая жертвой любви молоденькая служанка из рассказа Джойса "Два рыцаря", оказывается, еще жива и следы ее отыскались в Доннибруке. Профессор разволновался не на шутку, и как-то вечером, когда миссис Магинн отправилась в кино, Хеффернан встретил его на автобусной остановке и отвел к служанке на кухню.
Это был тщедушный старичок в твидовой паре - Фицпатрик представлял его себе совсем иначе. Служанка миссис Магинн, его сверстница, была туга на ухо и страдала ревматизмом. Хеффернан купил полфунта инжирного печенья и выложил его на тарелку. Старуха налила гостям чай.
Профессор Флакс буквально засыпал ее вопросами, однако задавал их вежливо, ненавязчиво, без напора и язвительности, которые приписывал ему Хеффернан. В кухне в тот вечер царила необычайно теплая атмосфера: Хеффернан предлагал гостям печенье, а служанка ударилась в воспоминания грешной молодости.
- И впоследствии вы рассказали об этом мистеру Джойсу, не так ли? с нетерпением спросил профессор.
- Он приходил в дом, где я тогда работала, на Норт-Фредерик-стрит, сэр. К зубному врачу, О'Риордан его звали.
- Мистер Джойс приходил лечить зубы?
- Именно так, сэр.
- И вы беседовали с ним в приемной?
- Делать-то больше нечего, сэр. Всего и делов-то: откроешь дверь, когда звонок зазвонит, а потом, до следующего звонка, целый час ждешь. Я мистера Джойса хорошо помню, сэр.
- Его заинтересовала ваша... связь с человеком, которого вы упомянули, не так ли?
- Еще б не заинтересовала - это ведь все случилось только-только. Выставили меня хозяева с Бэггот-стрит - и поделом. Невесело мне было, когда мы с мистером Джойсом познакомились, сэр.
- Хорошо вас понимаю.
- Я тогда часто с клиентами в разговор вступала: поговоришь, и вроде как легче...
- Но сегодня чувство обиды прошло, верно? Молодой человек дурно с вами обошелся, и тем не менее...
- Чего там, дело прошлое, сэр.
Хеффернан и Фицпатрик пошли провожать профессора на автобус, и, по словам Фицпатрика, Флакс дрожал от восторга.
1 2