- Браганца, говорю я себе сейчас, тебе очень повезло, что этот тип
настолько алчен, что не подловил тебя на сделанном ему предложении. Только
представь на мгновенье, какое это будет удовольствие подсечь его на
крючок, когда он в конце концов допустит ошибку! А сняв с крючка, тут же
отшвырнуть чепэвистам, чтобы они, обезумев от представившейся возможности
расправиться с ним, сами себя и уничтожили! Убирайтесь, Хебстер, не хочу с
вами иметь ничего общего!

"Я совершил ошибку", - после некоторого раздумья признался себе в
душе Хебстер, стоя на улице перед бывшим складом боеприпасов и щелчками
пальцев подзывая к себе гирокэб. ОСК была наиболее могущественной из всех
не находящихся в непосредственном подчинении правительства организаций,
созданных Объединенным Человечеством. Для человека в его положении навлечь
на себя неудовольствие подобной организации было столь же опасно, как
водителю такси вслух усомниться в законнорожденности инспектора дорожного
движения, остановившего его за нарушение правил пересечения перекрестка.
Но что он мог сделать? Согласиться работать в ОСК означало работать
под руководством Браганца - но еще с юношеского возраста Элджернон Хебстер
крайне ревниво следил за тем, чтобы абсолютно никто не смел помыкать им.
Кроме того, это означало бросить свой бизнес - а ведь осталось еще
чуть-чуть поднапрячься и подождать какое-то время, и его компания,
несмотря ни на что, все-таки могла бы стать самой могущественной
корпорацией планеты. Но хуже всего было то, что это потребовало бы от него
полнейшей социальной переориентации, отказа от признающего только власть
цифр мировоззрения бизнесмена, а ведь только оно одно находилось в полном
согласии с наиболее сокровенными чаяниями его души.
Швейцар, поджидавший его у входа в здание компании, быстрой походкой
направился впереди него в боковой коридор, который вел к персональному
лифту президента фирмы, и торжественно отступил в сторону, когда
распахнулись дверцы. Кабина лифта остановилась на двадцать третьем этаже.
С замиранием сердца Хебстер осторожно продвигался по коридору под
пристальным наблюдением многочисленных служащих, которые с выпученными
глазами, застыв, стояли вдоль стен. У входа в широкопрофильную лабораторию
23-В двое дюжих молодцев в серых мундирах его личной охраны тотчас же
расступились, пропуская его внутрь. Если их вызвали на работу после того,
как он предоставил всем им отгул, это могло означать только
полномасштабное чрезвычайное положение, введенное в здании компании. Он
надеялся на то, что объявлено оно было своевременно, чтобы предотвратить
малейшую утечку информации о том, что здесь происходит.
- Вполне своевременно, - заверила его Грета Зайденхейм. - Я
спустилась сюда завинтить все гайки менее, чем через пять минут после
того, как начался весь этот переполох. Полностью перекрыты все этажи с
двадцать первого по двадцать пятый и включено прослушивание всех линий
связи с внешним миром. Вы имеете право задержать своих служащих еще на час
после пяти, что оставляет в вашем распоряжении не более двух часов и
четырнадцати минут.
Покрытый зеленым лаком кончик ее пальца показывал на дальний угол
лаборатории, где взору его предстало валявшееся на полу тело в грязных
лохмотьях. Тесей. Из его спины торчала пожелтевшая рукоятка из слоновой
кости. Такими кинжалами образца 1942 года любили пользоваться
древнегерманские эсэсовцы. Серебряная свастика на эфесе была заменена
замысловатым символом, в котором угадывались три готические литеры Ч, П и
В. Сочившаяся из раны кровь превратила длинные спутанные волосы Тесея в
отвратительную красную тряпку.
Мертвый первак, отметил про себя Хебстер, опустив взгляд, потерявший
всякую надежду. В ЕГО здании, в лаборатории, куда тайно поместили
перваков, опередив Фунатти и Йоста всего лишь на два-три десятка шагов.
Налицо было самое тягчайшее преступление - если вообще случится такое, что
суду будет предоставлена возможность оценить его тяжесть.
- Взгляните-ка на этого грязного дружка перваков! - послышался справа
насмешливый и вроде знакомый голос. - ОНИ напуганы! Попробуйте-ка извлечь
денежки вот из этого, Хебстер!
Президент корпорации неторопливо подошел к худощавому мужчине с
полностью обритой головой, привязанному к незадействованному паропроводу.
Внимание Хебстера привлек необычный рисунок на доброй половине галстука
мужчины, свешивавшегося с шеи поверх лабораторного халата. Только через
несколько секунд Хебстеру удалось разобраться в этом выполненном чересчур
уж вычурно рисунке. Миниатюрное лезвие безопасной бритвы над черной
"тройкой".
- Член третьего эшелона руководства "Человечества превыше всего"!
- Он же - Чарли Верус из широкопрофильной лаборатории компании
Хебстера, - пояснил Хебстеру низкорослый мужчина с покрытым густой сетью
морщин лицом. - Меня зовут Маргритт, мистер Хебстер. Доктор Д.К.Маргритт.
Это я разговаривал с вами по интеркому, когда прибыли перваки.
Хебстер решительно мотнул головой, давая понять другим ученым,
которые непроизвольно сгрудились вокруг него, чтобы они отошли в сторону.
- Интересно, сколько времени представители руководства "Человечества
превыше всего", не говоря уже о рядовых членах, расписываются в ведомостях
на получение зарплаты в моих лабораториях?
- Не знаю, - съежившись перед Хебстером, ответил Маргритт. -
Теоретически ни один чепэвист не может стать служащим у Хебстера. Отделу
кадров предписано вдвое более тщательно проверять всех принимаемых на
работу, чем это делает ОСК при наборе своих агентов. Скорее всего, так оно
и есть. Но что может сделать отдел кадров, если служащий компании
присоединяется к ЧПВ после прохождения испытательного срока? В такое
время, как наше, когда численность чепэвистов с каждым днем становится все
больше и больше, секретным службам безопасности нужно, наверное,
удесятерить свой персонал, чтобы уследить за всем этим!
- Когда я говорил с вами сегодня в первый раз, вы высказались не
очень-то одобрительно в отношении Веруса. Как по-вашему, является вашей
прямой обязанностью ставить меня в известность о том, что перваками
займется один из членов руководства ЧПВ?
Подбородок коротышки слегка затрясся.
- Мне платят за руководство исследованиями, мистер Хебстер, а не за
политическое воспитание сотрудников лаборатории или голосование за партию,
которую вы поддерживаете.
Презрение - типичное презрение ученого-исследователя к
бизнесмену-предпринимателю, выплачивающему ему жалованье, но сейчас
оказавшемуся перед лицом крупных неприятностей - сквозило в каждом
произнесенном им слове. "Почему, - раздраженно отметил про себя Хебстер, -
люди всегда с презрением относятся к человеку, который умеет делать
деньги? Даже перваки сегодня утром в его кабинете, Йост и Фунатти,
Браганца, Маргритт, который проработал в его лабораториях в течение многих
лет. Ведь это единственный талант, который дан ему от Бога. И, безусловно,
столь же редкий и полезный, как талант пианиста".
- Мне никогда не нравился Чарли Верус, - продолжал начальник
лаборатории, - но у нас не было каких-либо оснований подозревать его в
чепэвизме! Он, по-моему, был кооптирован в третий эшелон примерно неделю
тому назад. Верно, Берт?
- Угу, - раздалось из противоположного конца комнаты. - В тот день он
появился на работе на час позже и заявил, что когда-нибудь, мы, может
быть, с гордостью расскажем своим внукам о том, что работали в одной
лаборатории с Чарльзом Болопом Верусом.
- Лично я, - заметил Маргритт, - подумал, что он, возможно, только
что закончил книгу, в которой доказал, что пирамида Хеопса ни больше, ни
меньше, как пророчество в камне наших нынешних достижений в области
текстильного производства. Верус был как раз такого рода ученым. Но,
по-видимому, тогда его воодушевило маленькое лезвие для безопасной бритвы.
Повышение он, по-моему, получил авансом как бы в качестве предварительной
платы за то, что в конце концов сделал сегодня. Хебстер аж заскрежетал
зубами, когда бритоголовый пленник попытался было, хотя и безуспешно,
плюнуть ему в лицо, и поспешил назад, к двери в лабораторию, где его
личная секретарша разговаривала с охранником, который дежурил все это
время в лаборатории.
За ними, прислонившись к стенке, стояли Ларри и Лузитания, тихо, но
взволнованно переговариваясь на тарабарском наречии. Они явно были
потрясены до глубины души. Лузитания то и дело выщипывала крохотных
слоников из своего рубища, которые, смешно дрыгая ногами в воздухе и
пронзительно трубя, взрывались как какой-то несуразной формы мыльные
пузыри, когда она роняла их на пол. Ларри нервно почесывал сбившуюся
комком бороду и периодически взмахивал рукой в сторону потолка, который
уже был утыкан пятью или шестью десятками точных копий кинжала,
пронзившего сердце Тесея. Хебстер не мог не испытывать страха перед тем,
что может произойти с его зданием, если у перваков не приведи Господь,
что-то еще осталось от людей, и они вдруг начнут действовать так, как
поступают обычно люди, стремящиеся к тому, чтобы обезопасить себя.
- Послушайте, мистер Хебстер, - начал охранник, - мне велели не...
- Ради Бога! - сердито бросил Хебстер. - В этом нет вашей вины. Даже
отдел кадров мне не в чем упрекнуть. Это я и мои эксперты заслуживаем
гильотины за то, что так бездарно отстали от эпохи. Мы умеем
проанализировать любую тенденцию, кроме той единственной, которая сделает
всех нас ненужными. Грета! Я хочу, чтобы мой вертолет на крыше был готов к
вылету и приведен в состояние готовности стартоплан в "Ла Гардиа"
[крупнейший аэропорт в окрестностях Нью-Йорка в начале пятидесятых годов,
к которым относится написание данной повести]. Пошевеливайся, девочка! А
ты... Уильямс, верно? - спросил он, наклоняясь, чтобы прочесть фамилию
охранника на его служебном значке, - а ты, Уильямс, упакуй этих двух
перваков в мой вертолет наверху и дожидайся вылета в самом скором времени.
Все остальные! - громко обратился он к сотрудникам лаборатории и зевакам,
собравшимся в коридоре. - Домой вас отпустят в шесть. Вам будет оплачен
один час сверхурочной работы.
Как только Хебстер вышел из лаборатории, Чарли Верус запел. К тому
времени, когда Хебстер достиг лифта, несколько клерков в коридоре
демонстративно подхватили гимн ЧПВ. Когда Хебстер остановился перед
дверьми лифта, ему стало ясно, что добрая четверть младшего обслуживающего
персонала, как мужчины, так и женщины, подпевали надтреснутому тенору
Веруса:
Слава, слава человеческим дерзаньям!
Для потомков сохраним Землю родную!
Меч карающий торжественно целуя,
Холуев пришельцев растерзаем!
Аллилуйя, человече, Аллилуйя,
Человече, Аллилуйя, Аллилуйя!
"Если подобное возможно в коридорах "Хебстер секьюрити", - болезненно
морщась, подумал Хебстер перед входом в личный кабинет, - то что
удивляться тому, насколько быстро растет влияние ЧПВ среди широких
народных масс?"
Разумеется, многих их этих поющих следовало бы рассматривать скорее
как сочувствующих, чем как непоколебимых адептов, как людей, которых
привлекает хоровое пение и чье сердце согревают марширующие толпы
энтузиастов - но в любом случае, очень важно знать, какой еще рывок нужно
сделать этому движению, чтобы стать мощной политической силой.
Единственным, хотя и несколько слабоватым утешением для Хебстера,
было явное понимание опасности в рядах высшего руководства ОСК, которое
готовится предпринять беспрецедентные шаги в качестве ответного демарша.
К несчастью, эти беспрецедентные меры применены будут, скорее всего к
нему самому, Хебстеру.
"В моем распоряжении осталось чуть меньше двух часов, - вспомнил
Хебстер, - в течение которых можно еще попытаться увильнуть от
ответственности за наиболее серьезное преступление в современном уголовном
кодексе".
Он поднял трубку одного из телефонов.
- Рут! Я хочу переговорить с Вандермеером Демпси. Соедините меня с
ним напрямую.
Рут отреагировала немедленно и уже через несколько мгновений он
услышал знакомый голос, звучный, неторопливый, тягучий, как расплавленное
золото.
- Привет, Хебстер. Говорит Вандермеер Демпси. - Он сделал паузу,
чтобы набрать как можно больше воздуха в легкие, затем продолжал
откровенно высокопарным тоном. - Человечество - пусть не всегда впереди,
но, впереди или позади - всегда Человечество! - Тут он рассмеялся. -
Последняя новинка. Мы ее прозвали нашим телефонным тостом. Нравится?
- Очень, - почтительно ответил Хебстер, ни на секунду не забывая о
том, что его бывший ведущий телевикторин может стать церковью и
государством одновременно. - Мистер Демпси, от моего внимания не
ускользнуло, что вы издали новую книгу, и мне интересно...
- Какую именно вы имеете в виду? "Антрополитику"?
- Точно. Великолепное исследование! Так и хочется постоянно
цитировать многие строки из нее, особенно из первой главы. Например, вот
эту: "Человек! И не больше, и не меньше!"
В трубке раздался хрипловатый, но еще достаточно сочный смех.
- Юноша, достойные частого цитирования строки имеются в каждой главе
всех моих книг! У себя в штаб-квартире я запустил целый
писательско-поэтический конвейер, способный выдавать на-гора до пятидесяти
пяти легко запоминаемых сентенций или эпиграмм на любую злободневную тему
в течение десяти минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13