- Хороший денек! - приветствовал его подошедший сзади Карабас.
- Ветер... - безучастно ответил Дуремар. - Он сдувает все, что
попадается на пути, рано или поздно он и нас сметет в преисподнюю.
- Что-то ты сегодня грустный.
- Знаешь, всю ночь мне не давал покоя один вопрос. Почему дети так
часто думают о смерти? Почему так любят устраивать похороны для бездомной
кошки или замершего голубя? Наконец, почему рыдают по ночам под одеялом,
чувствуя ее неумолимое приближение? Я не нашел ответа. А теперь говори,
зачем ты меня позвал?
- Запахло хорошими деньгами, Дуремар.
- Деньги? Я люблю деньги.
- На, угощайся, - Карабас протянул Дуремару банку сгущенки. - Ты
помнишь, как мы расстались четыре года назад?
- Да, - сухо ответил Дуремар, принимая угощение.
- Пойми меня правильно. После того, как ты посадил Мальвину на иглу и
продал ее в публичный дом, я вынужден был уйти в тень.
- Ты предал меня.
- Я не предал, я затаился. А иначе мы оба могли пострадать. Но теперь
мы должны позабыть старые обиды. Перед нами появились новые возможности.
- Интересно, какие?
- Помнишь деревянного мальчишку по имени Буратино? Во-первых, мы
можем получить с него хорошие денежки. Я запер его папашу у себя и получу
выкуп.
- Как все сложно, - удивился Дуремар, наблюдая, как пытается
выбраться на скользкий бетонный парапет котенок, выброшенный с моста злыми
мальчишками.
- Ничего сложного. Я проворачивал дела и покруче. Буратино где-то в
Шотландии. Мои люди ищут способ довести до него информацию о похищении
Карло.
- А не проще ли отвернуть голову старому пердуну Карло, напилить реек
из его сыночка и спокойно взять наши денежки?
- Ты рассуждаешь, как школьник. Думаешь, Буратино хранит несколько
сот тысяч фунтов стерлингов в кармане своей бумажной курточки? Наверняка
уже вложил в какое-нибудь дело. И потом, ты напрасно думаешь, что я затеял
всю эту бодягу из-за его вшивых денег.
- А что же еще?
- У меня появились сильные покровители. Ты не представляешь масштабов
того дела, которое мы сейчас проворачиваем. Этот городишко Москва будет у
меня вот здесь, - Карабас потряс своим волосатым кулачищем. - А потом и
вся страна.
- Я сейчас тресну от восторга, - вяло пробормотал Дуремар.
- Извини, пока не могу всего рассказывать, - продолжал Карабас, не
обращая внимания на иронию. - Но у нас будет настоящая власть и настоящие
деньги. Сейчас я просто скупаю недвижимость. А скоро я стану повелителем
подземелий. Я буду везде, но никто не узнает где именно.
- А я-то здесь причем?
- Мне могут помешать эти ублюдки - друзья Буратино. Двое уже у меня
на хвосте - Чебурашка и крокодил Гена, которого мы не успели убить на
Мальте. Как я и задумывал, узнав о моих планах относительно Карло, они
слетаются в Москву, как мухи. Вот и прекрасно - их можно прихлопнуть одним
ударом. И сделаешь это ты!
Дуремар смотрел на Карабаса с легким испугом и шевелил губами.
- Но почему ты не спрашиваешь, сколько ты получишь за это? - удивился
Карабас.
- А какая разница, если все мы одинаково подохнем. А сколько я
получу?
Карабас нервно засмеялся и протянул пухлый пакет.
- Вот здесь три тысячи долларов. Еще семь получишь, когда сделаешь
дело. Ну а дальше - как знать. Будь с нами и ты не пожалеешь.
Дуремар смотрел на деньги и глаза его едва не лопались от жадности.
- И не дрейфь! Если что - похороны за мой счет.
Карабас хлопнул его по плечу, забрал сгущенку, которую тот так и не
смог открыть и сел в машину.
Дуремар отвернулся к реке. Он представил себе, как всадит пулю в
живот Чебурашке. Он уже давно мечтал это сделать.

Шура Сироткин, про которого все уже забыли, проснулся только к
вечеру. Течение несло его среди неведомых берегов. Он отхлебнул из бутылки
немного браги, но не согрелся.
В голубых сумерках блеснули и исчезли какие-то огни. Не было
сомнений, что лодка приближается к большому городу. Вскоре справа
потянулись скучные серые пристани. Сироткин выловил из воды кусок доски и
начал осторожно подгребать к берегу. Через несколько минут лодка ткнулась
в бетонный выступ набережной, что окаймляла пустынный городской парк.
Шурик выбрался на берег и осмотрелся. Первое и последнее, что он увидел,
были двое патрульных сержантов с резиновыми дубинками и рациями.
- Очень хорошо, что я вас встретил! - обрадовался Шурик. - Я обладаю
информацией, имеющей решающее значение для всей страны. Прошу немедленно
связать меня с ближайшим подразделением госбезопасности...
Было видно, что патрульных эти слова сильно огорчили. Они
переглянулись.
- Ну что, свяжем товарища, раз он просит?
- Да ладно, так дотащим...
Изумленного Шурика взяли под локоток.
- Ну, пойдем. Сейчас будет тебе и госбезопасность, и ЦРУ, и даже
Организация Объединенных Наций.
...В отделении было холодно и пустынно. Худосочный дежурный с большой
родинкой на щеке с дикой тоской глядел в глаза Сироткину и слушал его
бессвязный говор.
- Я за ними когда погнался, они грузовик угнали. Стойте, говорю, и
ружье достал. Ну они, понятно, перепугались, а потом как что-то в голову
ударило, я - раз! - и в овраге.
- Дыхни-ка, - попросил дежурный. - Посмотрим, что тебе в голову
ударило.
Шура дыхнул.
- Ясно. А документы есть?
- Да нет же! Кто ж с собой на такие дела документы носит? Даже
партизаны, когда на задание шли, оставляли и документы, и награды...
- А ты, стало быть, партизан? Нехорошо... Партизаны чужих лодок не
воруют.
- Ну я ж не крал! Меня бандит туда спихнул.
- Ну это понятно... Покажи-ка, что у тебя в кармане.
Шура хотел возразить, но вовремя одумался. В конце концов, право на
личный досмотр они имеют.
Дежурный с тревогой наблюдал, как на столе вырастает куча
всевозможных проволочек, увеличительных стеклышек, непонятных железочек,
шнурочков и прочей дребедени. Недопитая бутылка увенчала груду этого
хлама.
Дежурный с крайне озадаченным видом поскреб шею и подвел итог
разговору.
- Ну, значит так. В нетрезвом виде, без документов, на ворованной
лодке... Придется твоей партизанской душе потомиться в наших застенках. До
выяснения личности мы тебя задерживаем.
Первые секунды Шурику хотелось возражать, спорить, отстаивать
законные права, но вдруг он понял - сопротивление бесполезно. Он сдал
шнурки и ремень и поплелся в подвал, где были камеры для таких, как он.
Когда стальная дверь захлопнулась за Шуриком и глаза его привыкли к
темноте, он разглядел в углу на нарах кучу тряпья. Куча шевельнулась,
отхаркалась и, чуть приподнявшись, уставилась на Шурика.
- А ну, сынок, включи свет, - сказала куча, свесив с нар ноги.
Сироткин зашаркал по стене в поисках выключателя.
- Да нет же, сынок, лампочку закрути.
Когда яркий свет залил камеру, куча оказалась коротеньким гражданином
с бритой головой и золотыми зубами.
- Ну, рассказывай, мил человек, кто таков, как сюда попал?
Шурик сел, откинувшись на колючую стену.
- Политический я... - ответил он с горечью. - За правду страдаю.
Они помолчали.
- Понятно, - с сочувствием сказал гражданин. - И за какие же
государственные преступления тебя арестовали? Разглашение нецензурных слов
возле винного магазина? Или проникновение под чужую юбку путем ее
насильственного свержения?
- Партизан он! - заорал охранник, который подслушивал разговор через
глазок. - Террористический акт путем подкладывания бутылки с брагой
начальнику дежурной смены.
Последовал хохот и удаляющиеся по коридору шаги.
Шурик безучастно сидел, разглядывая надпись "Проверено: баб нет",
выведенную чьей-то дерзновенной рукой на двери.
- Ну что ж, - сказал сокамерник. - К политическим у нас подход
особый. Назначаю тебя своим заместителем по воспитательной работе. Буду о
тебе заботиться. Здесь не очень вкусно кормят, иногда можно даже
отравиться. Поэтому сначала я буду еду пробовать...
Шурик его не слушал. Он закрыл глаза и с ужасом думал: "Земля -
колыбель человечества, но нельзя... Нельзя!"

Уже на следующий день Дуремар начал дежурство возле гостиницы, где
остановились наши друзья. Установить их адрес не составило труда - в
Москве давно существовала справочная гостиничная служба, а имя Чебурашки
было достаточно редким.
Дуремар сидел на скамеечке напротив гостиницы и ждал, пока кто-нибудь
не появится. Чтобы не терять времени он обдумывал очередной некролог.
Дуремар обожал писать некрологи, на каждого его знакомого уже имелись по
несколько штук, и все разные. Он держал их на всякий случай в чемоданчике
из под столярного инструмента.
В десятом часу утра в дверях гостиницы показался Мурзилка, которого
Дуремар сразу же узнал. "Ага! Их уже трое, - подумал он, возбужденно
потирая свой лысый череп, покрытый желтоватыми шишками. - Вот и хорошо.
Разделаюсь с ними по одиночке."
Он потрогал в кармане свой "Смит и Вессон", с которого накануне
счистил ржавчину, и пошел вслед Мурзилке.
Тот особенно и не торопился. Минут сорок Дуремару пришлось
прикидываться, что он рассматривает ценник на лотке с беляшами, потому что
Мурзилка остановился возле телефона-автомата и принялся обзванивать
подруг.
Наконец он закончил звонить и пошел на автобусную остановку. Дуремар
ходил вокруг и делал вид, что он вообще здесь не при чем.
Народу собралось больше сотни. Подошел автобус и все бросились на
штурм.
И тут начались самые страшные минуты в жизни Дуремара. Людской поток
подхватил его, ударил об угол автобуса, протащил по грязному боку и
швырнул внутрь. Дуремар старался не выпускать Мурзилку из вида, но люди об
этом не знали, они напирали. И они были сильнее: Дуремара сморщили,
скомкали, намотали на поручни и ему вдруг показалось, что он находится уже
внутри своего скелета.
Водитель кричал в микрофон какие-то гадости, пассажиры отвечали ему
тем же, и даже трехлетний малыш, отбившийся от мамы, кричал на кого-то:
- Ну ты, дура жирная, убери свои копыта!
Дуремар вдруг почувствовал удушье. Его истерзанное тело висело между
потолком и полом и какой-то бородатый конвульсивно дергался рядом, пытаясь
пробиться в середину, и размахивал над головой ящиком с пятью пустыми
бутылками.
Автобус тронулся, Дуремара качнуло и он увидел впереди просвет. Он из
последних сил рванулся туда и ему стало легче. Стоять, правда, приходилось
на двух пальцах ноги, а по голове била своими тяжелыми грудями усатая
женщина с тортом, но общее равновесие все же появилось. Теперь можно
взглянуть и на Мурзилку - где он?
Ага, вон стоит, весь сморщенный как противогазный шланг и вывернутый
наизнанку.
И вдруг Дуремар похолодел. В кармане не ощущалась привычная тяжесть
револьвера. "Украли! - мысленно вскричал он. - Или потерял? Надо
искать..."
Он сделал усилие и опустился на корточки. Людской поток тут же
сомкнулся над его головой. Понимая, что выплыть на поверхность будет
значительно труднее, Дуремар начал протискиваться между ногами и ощупывать
пол. Его лягали и поддавали, но он не обращал внимания. Через пару минут
автобус мягко качнуло. На свою беду Дуремар не догадался, что это была
остановка. И он не успел спрятаться.
Человеческая масса тронулась. Дуремар не удержался и завалился на
бок. Его моментально втоптали в грязь, а чей-то кованый сапог прибавил на
черепе еще пару шишек. Когда Дуремар пришел в себя, ноги двигались уже в
обратном направлении - пассажиры вышли, на их место ринулись другие.
Снова его завертело, как щепку, снова синяки и ушибы начали покрывать
тело. Он успел проскочить в просвет и затаиться между двумя сиденьями.
Дрожащая рука потянулась за сигаретами и тут...
И тут Дуремар выругался, да так громко, что весь автобус на мгновенье
испуганно притих.
Пистолет был в кармане! Но в другом!
Дуремар зарычал и попытался вырваться на поверхность. Но ему
наступили на пальцы, да так больно, что несчастного Дуремара чуть не
прорвало от боли. Он извернулся и вцепился в эту ногу своими длинными
корявыми зубами.
Вверху глухо вскрикнули. По салону пронеслось что-то насчет бешеной
собаки. Народ охнул, замер и - началось.
Нет, его не просто пинали, его остервенело били и топтали, высоко
подпрыгивая и ударяя каблуками. Через пару минут его впечатали под самое
низкое сиденье - стало легче.
Буря в салоне начала утихать. Лишь изредка в разных точках вспыхивали
локальные схватки по всяким малозначительным поводам. Про Мурзилку Дуремар
и думать забыл.
К концу четвертого часа, когда конечности его окончательно затекли,
он услышал голос водителя:
- Вываливайтесь, я в гараж поехал...
Шаркая и бормоча, народ покинул салон. Дуремар дернулся было к
выходу, но к ужасу своему заметил, что не может пошевелиться. Он плотно
застрял под сиденьем.
Между тем автобус тронулся и поехал в гараж.

Они сидели в машине уже с полчаса. Чебурашка нервно теребил номер
"Веселых картинок" с объявлением про кубик.
- Расскажи еще про ваш разговор, - в третий раз попросил он Мурзилку.
- А что там рассказывать? - невозмутимо начал тот. - Сегодня в 10
утра раздается в номере звонок, я беру трубку. Там спрашивают: вы давали
объявление? Я говорю, мы. Тогда он назначает встречу - в пять вечера возле
бара "Ладья" на Пушкинской площади. Я спрашиваю, как мы друг друга узнаем?
Он в ответ - имейте при себе пишущую машинку "Ядрань" - по этой примете
сойдемся.
- А голос, какой был голос? - спросил Крокодил.
- Ну... Дребезжащий такой, тихий. Совсем не наглый...
- Нет, это не Карабас, - покачал головой Чебурашка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16