Честь семьи, гордость за пройденный путь... Впрочем, вы говорили...
- О Рыжей. Перед самой гибелью ее пытался подцепить в одном из баров ваш шофер.
- Мой шофер?
Берин-Гротин от изумления широко раскрыл глаза, густые белые брови сошлись вместе.
- Да. Его имя Финней Ласт.
- А вы откуда это знаете?
- Он вел себя очень грубо, и я вынужден был вмешаться. Тогда он решил пустить в ход револьвер, и мне пришлось сдать его в полицию.
- Он... хотел убить вас?
- Не знаю. Я старался не предоставить ему такой возможности.
- Ласт действительно был в городе той ночью, я знаю. Никогда бы не подумал, что он способен на подобное!.. Очень сожалею о случившемся, мистер Хаммер. Пожалуй, я его рассчитаю.
- Как угодно. Если вам нужен крепкий парень, то в качестве телохранителя...
- Мой дом несколько раз взламывали. Я не держу на руках много денег; но у меня ценная коллекция диковинок и редкостей, и не хотелось бы, чтобы ее похитили.
- Где он был в день гибели девушки?
Старый джентльмен понял, о чем я думаю, и медленно покачал головой.
- Боюсь, вам придется отбросить эту мысль, мистер Хаммер. Финней вчера весь день был со мной. Днем мы поехали в Нью-Йорк, где у меня состоялось несколько деловых встреч. Вечером мы были в "Альбино-клубе", откуда отправились в шоу, затем снова в "Альбино-клуб" и домой. Финней не отлучался ни на минуту. - Я читал в газетах, что девушка пала жертвой пьяного водителя. Видимо, предыдущая ее встреча с Финнеем - просто совпадение.
Он провел рукой по лицу и медленно поднял взгляд.
- Мистер Хаммер, мог бы я посодействовать... например, позаботиться о погребальной процедуре? У меня есть все, а у нее...
Я остановил его, покачав головой.
- Лучше это сделаю я. Но, в любом случае, спасибо.
- Если вам понадобится какая-нибудь помощь, обращайтесь ко мне, мистер Хаммер.
Вошел дворецкий с подносом. Мы взяли по бокалу бренди, чокнулись и выпили. Это был на редкость хороший бренди. Я поставил бокал на столик, презирая себя за то, что все кончилось. Почти кончилось. Оставался Масляная голова, он мог знать личность рыжеволосой. И я предпринял последнюю попытку.
- Как вы нашли этого Ласта?
- По рекомендации фирмы, которая однажды воспользовалась его услугами. Какое отношение он мог иметь к покойной?
- Не знаю. Может, просто входил в число ее клиентов. А где он сейчас, мистер Берин?
- Рано утром уехал на кладбище с именной доской для мавзолея. Я велел ему присмотреть, чтобы ее правильно установили. Вряд ли он вернется раньше полудня.
Я поблагодарил его, и мы снова пожали друг другу руки. Из ниоткуда вдруг появился маленький старый дворецкий и подал мою шляпу. Мистер Берин сам открыл мне дверь, и я сбежал по ступенькам к машине. Он все еще стоял на пороге, когда я отъехал.
...Мраморные колонны поднимались вверх на пятнадцать футов и затеняли массивные бронзовые двери, испещренные греческими письменами. В граните был высечен трилистник - эмблема королевской семьи... или доброго американского виски. Чуть ниже - несколько латинских слов, два из них "Берин-Гротин". Очень просто, очень благородно.
Масляная голова отчитывал кого-то из рабочих. Я тихонько подошел сзади, достал из кармана пластмассовую расческу и подбросил к его ногам. Через минуту он повернулся, заметил ее, поднял, повертел в руках, провел по волосам и положил себе в карман.
Лучшего доказательства мне не надо было. Масляная голова - вот кто разгромил комнату рыжеволосой. Он не замечал меня, пока я не произнес:
- Привет, Финней.
Тогда зубы его оскалились в зловещей гримасе, а уши отодвинулись назад.
- Грязный сукин сын! - прорычал он.
Его оскал перешел в сардоническую усмешку, а тем временем рука как бы случайно скользнула в карман. Он, наверное, думал, что я болван. Так же случайно я расстегнул свой пиджак и прислонился к стене.
- Чего тебе нужно?
- Тебя, Масляная голова.
- Думаешь, меня просто взять?
- Уверен.
Он продолжал ухмыляться.
- Что ты искал в комнате у Рыжей, Финней? - Мне показалось, что сейчас он взорвется от ярости, так он взбесился. Сумасшедший огонек прыгал у него в глазах. - На полу у окна осталась лежать расческа. Та, которую ты только что подобрал.
Он выдернул руку из кармана и щелкнул сверкнувшим лезвием ножа. Я сорвал пиджак и швырнул ему в лицо. На секунду это его ослепило. Нож полетел в сторону.
Финнея Ласта взять было непросто. Он прыгнул на меня прежде, чем я успел защититься. Я получил в висок и в челюсть, но вмазал ему правой прямо в нос; потом поймал его ногу, и он со смачным звуком шлепнулся на землю. У меня хватило сил захватить его кисть в замок. Финней лежал лицом вниз и стонал, потому что я вывернул его руку почти к шее.
- Что тебе от нее надо было, Финней? Кто она?
- Клянусь богом, не знаю. Боже... прекрати!
Чуть посильнее нажим наружу и снова Финней начал говорить. Я едва разбирал слова.
- Проститутка... Я приходил к ней... Как-то раз она у меня украла... я хотел получить обратно...
- Что украла?
- Кое-что на одного парня. Его засняли в номере с девицей. О, боже...
Он потерял сознание. Тут сзади послышались шаги, и рядом возникли двое рабочих. Один из них, с синяком под глазом, сжимал в руках молоток.
- Вы возражаете, ребята?
Парень с подбитым глазом покачал головой.
- Наоборот. Хотели убедиться, что он свое получил. Слишком любит корчить из себя начальника и пускать в ход кулаки. Если бы мы не боялись потерять хорошую работу, давно бы разобрались с ним сами.
Я встал и поправил то, что осталось от моего нового костюма, затем поднял Финнея и перекинул его через плечо. Как раз поблизости была свежевырытая могила, и Финней Ласт полетел вниз. Надеюсь, его найдут прежде, чем опустят гроб...
Когда я выезжал, к машине подошел привратник. Но взглянув на меня, застыл с раскрытым ртом.
- Здесь у вас недружелюбные покойники, - сказал я.
3
Я въехал в Нью-Йорк в самом разгаре ужасного ливня. Дома сменил одежду и пропустил бутылочку пива, потом перекусил на скорую руку в забегаловке и направился к себе в контору.
Уже темнело, но Вельда была еще там. И Пат. Он с усмешкой взглянул на меня и поприветствовал.
- Что ты здесь делаешь? - спросил я.
- Есть новости. Мы нашли парня, убившего Рыжую.
Мое сердце бешено заколотилось.
- Кто?
- Один юнец. Был нетрезв, ехал быстро и проскочил на красный свет; он вспоминает, что кого-то сбил, но не остановился, а помчался дальше. - Пат рассмеялся и добавил: - Теперь дело передано другому отделу, и я могу успокоиться... Тебе следовало быть полицейским, Майк. Ты бы нам пригодился.
- Да, боюсь только, что я слишком часто использовал бы дубинку. Послушай, почему ты так убежден в виновности этого парнишки?
- У нас есть его признание. Лаборатория обследует машину, вмятины на бампере и ее одежду, но еще раньше он предупредил, что постарался уничтожить все следы, которые могли остаться. Специалисты полагают: необычная природа повреждения вызвана тем, что Рыжая, получив скользящий удар, сломала шею, упав на край мостовой. Отсюда же ссадины, царапины на щеках и коленях.
- Установили ее личность?
- Пока нет. Над этим работает Бюро розыска. И вообще, почему ты так стремишься узнать ее имя!? В городе тысячи подобных бродяжек, и каждый день с ними что-нибудь случается.
- Черт возьми, я тебе уже объяснял. Мне она понравилась. Не спрашивай, почему - сам не знаю. Но будь я проклят, если не закончу дела!
Я сунул в рот сигарету. Пат подождал, пока я закурю, потом поднялся, подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
- Майк, ты все еще думаешь, что она была убита?
- Угу.
- Какие-нибудь, хоть сомнительные, основания?
- Нет.
- Хорошо. Если что-нибудь выяснишь, дашь мне знать?
Я выпустил в потолок струю дыма и кивнул.
- Она сейчас в морге? - Пат наклонил голову. - Я хочу ее видеть.
...Внутри старого кирпичного здания царил холод. Но не тот, что приходит со свежим воздухом прохладным утром, а холод, пахнущий химией и смертью.
Пат попросил у служащего список личных вещей покойной, и пока тот искал его, роясь в бумагах, мы молча ждали.
Губная помада, пудра и немного денег; несколько ничего не стоящих безделушек, которые обычно носят в сумочке женщины.
- И это все? - спросил я, возвращая список.
- Все, что у меня есть, мистер, - зевнул служащий. - Хотите на нее взглянуть?
- Да, пожалуйста.
Служащий пошел вдоль стеллажей, касаясь их пальцами. Дойдя до ряда, помеченного табличкой "Личность не установлена", он сверил номер со списком в руке и отпер второй ящик снизу.
Смерть не изменила Рыжую, только убрала напряженность с лица. Ни синяки на шее, ни ссадины от падения не казались фатальными. Люди попадают под колеса подземки и поднимаются на платформу испуганными, но невредимыми; другие врезаются на автомобиле в скалу и спокойно выходят из него. Ее слегка задело - а шея сломана.
- Когда вскрытие, Пат?
- Теперь его не будет. Это не убийство.
Пат не видел моего лица. Я смотрел на ее скрещенные на груди руки и вспоминал, как она держала чашку ко@е. У нее было кольцо, а теперь его нет. И царапины на изящном пальце... Нет, оно не украдено: вор взял бы и сумочку.
Пат ошибался. И теперь это не просто догадка.
- Достаточно, Майк?
- Да, я увидел все, что хотел.
Мы с облегчением выбрались на свежий воздух, сели в машину. Я закурил.
- Что с ней будет, Пат?
Он пожал плечами.
- Обычная процедура. Мы держим тело, пока устанавливаем личность, а затем хороним.
- Вы не должны хоронить ее без имени.
- Будь разумен, Майк. Мы сделаем все возможное.
- И я.
Пат искоса взглянул на меня.
- В любом случае, что бы ни случилось, не сжигайте ее. Похороны оплачу я.
- Ладно, Майк, поступай, как считаешь нужным. Формально это уже не мое дело, но черт побери, парень, если я тебя знаю, скоро оно вновь окажется в моих руках. Если появится что-нибудь новое, сразу сообщай.
- Естественно, - сказал я и тронул автомобиль.
Письмо опоздало на два дня. Адрес был взят из телефонной книги, которая не переиздавалась с тех пор, как я переехал. Мои руки дрожали, когда я открыл письмо. Они стали дрожать еще сильнее, когда я его прочитал.
"Дорогой Майк! Какое, чудесное утро, какой прекрасный наступает день! Я чувствую себя свежей и обновленной и хочется петь. Не могу начать с благодарности, потому что слова ничтожно малы. Это не дружба, мы ведь не настоящие друзья. Это доверие, а если б ты знал, как важно иметь человека, которому можно доверять. Ты сделал меня счастливой. Твоя Рыжая."
Я скомкал письмо в кулаке и швырнул в стену.
Обычно они не выходят на улицы до полуночи. Но если вы спешите, то проводят вас прямо к дому и заберут свою долю позже. У них желтые лица, нервно бегающие глаза. Они бренчат мелочью в кармане или гремят цепочкой с ключами и цедят слова уголками рта.
Таким был Кобби Беннет, и тень он отбрасывал только от искусственного света. Я нашел его в грязном кабаке близ Кэнэл-стрит за серьезнейшим разговором с парой деток, которым не дашь больше семнадцати.
Они походили на старшеклассников, впервые вышедших в свет истратить папины денежки.
Я не стал ждать конца разговора. Детки немного побледнели, когда я растолкал их, и без слов отошли в сторону.
- Привет, Кобби.
Сводник был больше похож на загнанную в угол ласку, чем на мужчину.
- Чего ты хочешь?
- Не то, что ты продаешь. Между прочим, кем торгуешь в последнее время?
- Попробуй узнай, свинячье рыло.
Я хмыкнул, ухватил пальцами кусочек кожи у него на ноге и закрутил. Когда лицо Кобби посерело, а в уголках рта показалась слюна, я разжал пальцы и заказал ему выпивку.
- Черт побери, за что? - выдавил он. Его прищуренные, почти прикрытые глаза обжигали меня ненавистью. Он потер ногу и вздрогнул от боли. - Ты же знаешь, чем я занимаюсь.
- Работаешь на посредника?
- Нет, на себя.
- Кто была Рыжая, убитая вчера утром, Кобби?
На этот раз его глаза широко раскрылись; он облизал губы. Он был испуган. Он прямо съежился, пытаясь стать как можно более незаметным. Как будто ему не поздоровится, если его увидят со мной. Это делало его похожим на Коротышку - тот тоже боялся.
- В газетах пишут, что ее сбило машиной. Ты называешь это убийством?
- Я не говорю, что ее сбило. Я говорю, что она была убита.
- А я-то тут при чем?
- Кобби... ты хочешь, чтобы я в самом деле обиделся на тебя? - Я выждал секунду. - Ну!
Он не спешил с ответом. Подняв глаза и встретив мой взгляд, Кобби отвернулся и залпом осушил бокал.
Потом произнес:
- Ты грязный сукин сын, Хаммер. Если бы не моя трезвая голова, я давно бы тебя выпотрошил. Понятия не имею, кем была эта проклятая рыжая проститутка. Мне иногда приходилось с ней работать, но то ее не было дома, то на нее жаловались, и я ее бросил. Очевидно, мне здорово повезло, потому что как раз после этого прошел слух, что иметь с ней дело опасно.
- Кто пустил слух?
- Откуда мне знать? Об этом говорили все.
- Продолжай.
Кобби постучал но стойке, требуя еще порцию хайбола, и понизил голос.
- Слушай, отстань от меня! Может быть, какой-нибудь молодчик, не скупящийся на нож и пулю, решил подержать ее подольше и отбить разовых клиентов. Может, еще что-нибудь... Знаю только, что с ней было лучше дела не иметь, а в этом бизнесе для меня достаточно одного слова. Почему бы тебе не спросить кого-нибудь другого?
- Кого!? Кого еще здесь спросить? Ты очень правильно понял, что меня интересует. Мне нравится, как ты заговорил. Нравится настолько, что, пожалуй, пусть все узнают, что мы с тобой закадычные дружки. Зачем мне спрашивать кого-то еще, если есть ты...
Его лицо стало неестественно белым. Он потянулся за бокалом и чуть не пролил спиртное.
- Как-то она сказала, что работает в доме...
Кобби проглотил хайбол и, вытерев рот, пробормотал адрес.
Я и не подумал благодарить его. С моей стороны было одолжением молча заплатить за выпивку и уйти.
В Нью-Йорке тоже есть трущобы, и я забрался в самую клоаку. Улица с односторонним движением, упирающаяся в реку, гнезда крыс, двуногих и обычных, салуны на каждом углу...
Я смотрел на номера и вскоре нашел нужный, но это был только номер, потому что дома, собственно, не осталось. Как рот прокаженного, черным провалом зиял дверной проем, обгоревшие окна были мертвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19