Соколов Михаил
Двойник мафиозо
Соколов Михаил
ДВОЙНИК МАФИОЗО
ГЛАВА 1
НЕОЖИДАННОЕ НАПАДЕНИЕ
Он никого не предупредил, уезжая к морю: даже друзей. Солнце только что скрылось за кипарисами, ещё светло. Жарко и тяжело жужжал шмель, повиснув в воздухе над синим покорным цветком. Весь этот маленький, прямоугольный, огороженный со всех сторон плотными кустарником садик, где Александр сейчас лежал, казался ему сейчас таким чуждым, принадлежащий иному, мерцающему покоем и негой миру... Ослепительная и ужасная боль уже понемногу стихала, только тяжело пульсировала в затылке... Еще нет сил встать, он все ещё не мог поверить, что остался в живых, но надежда уже возвращалась. Но почему, отчего?... Кто такие эти трое мужчин, в черных милицейских масках, только что напавшие на него? Он же никому не сделал плохого, это просто дикий абсурд!.. С кем угодно, но с ним подобное произойти не могло! Но произошло. Александр помнил, как с тупым хрустом обрушилось на затылок небо, швырнув его сквозь густую листву кустов на этот, невидимый с тротуара, огороженный от посторонних взглядов, засеянный цветами и травой квадратный газон. Александр даже в детстве не помнил ни одной драки, в которой бы учавствовал сам, его никто никогда не бил, - ни родители, ни уличные приятели. Этот сошедший сейчас с ума мир до недавнего времени старался держаться к нему стороной стерильной, очищенной от всего грубого, хамского... Он даже не закричал, когда, вслед за падением, на него посыпались безжалостные удары: по ребрам, животу, по рукам. которыми он инстинктивно пытался защищаться. В тот момент - от неожиданности, от потрясения - он и боль воспринимал по другому, не так, как обычно, как сейчас. Все затмил ужас, страх за свою, ещё толком не начавшуюся жизнь, которую могут отобрать сейчас так же легко, как только что с хрустом ударили по голове. Он услышал этот чудовищный хруст, и тут же утонул в потоке боли. Однако, не это было самым страшным. Самое страшное ещё его ожидало. Внезапно его перестали бить. Двое из нападавших молча упали на него сверху, крестом распяв на траве железными телами, так что Александр не мог двинуть ни рукой ни ногой... А последний, опустившись на колени, тяжело сел ему на живот, заставив рвануться к горлу сердце. Сквозь прорези маски на Александра холодно смотрели ничего не выражающие глаза. Оседлавший его бандит сунул руку к себе в карман, вынул и раскрыл тускло блеснувшее лезвие опасной бритвы, которое, мерно поворачивая, поднес к глазам Александра. Тогда его охватила надежда, что все вот-вот обернется пустейшим недоразумением, все исчезнет, извернется сном, его встретит Лена, и он с головой нырнет в волны ожидающего где-то совсем рядом счастья. Нет, таких чудес не бывает. Грубая тяжесть сидевшего у него на животе бандита, шершавая твердая ладонь, зажавшая ему рот, когда обезумевшее сознание готово было освободить душу воплем, страшное, холодное, все ниже опускавшееся к его глазам лезвие бритвы - все убеждало его в неизбежности конца. Безумное воспоминание!.. Даже сейчас, когда он лежал один, только собираясь с силами встать, поверить до конца в свое спасение - даже сейчас он замирал в ужасе, вспоминая это полированное, отливающее густейшей небесной синевой лезвие!.. Тогда-то и обрушилось, совершенно беззвучно целая стена его жизни. Он понял, что сейчас случится нечто потрясающее... в буквальном смысле... потрясающее основы его ещё едва начавшейся жизни... и он умрет, как многие умирают в потустороннем телевизионном мире "Дорожного патруля" или "Криминала"... Как другие. Лезвие минуло его левый глаз, мягко коснулось скулы, поползло вновь выше и вдруг - почти безболезнено! полоснул по лбу. Но страшный вяжущий звук щарапающего кость металла показался ему ужасней любой боли!.. Возможно, он потерял сознание. Теперь, сейчас, главное - это собраться с силами, поверить в свое счастье, в счастье спасения. Во всем теле пульсирует боль, ноют ребра, затылок!.. Как ни странно, щека не болит, но все лицо залито слезами - он чувствовал во рту соленый привкус. И что-то мешает смотреть. Откуда столько слез? Он давно уже не плакал, лет с двенадцати. А сейчас ему уже восемнадцать. Через полгода девятнадцать. Откуда же слезы? Его осенила догадка - какие слезы, это кровь, кровь из раны на лбу! Он дотронулся рукой до лба, ощутил что-то мокрое, сырое... туго завернувшееся на брови... и ничего не понял. Шмель, до сих пор висевший над цветком, перелетел наконец на соседний, фиолетовый и здесь попытался приземлиться. Не получилось. Стебель согнулся, едва не задев висок Александра, и сбросил тяжелого седока. Недовольно загудев, шмель перелетел к соседнему желтому цветку, где вновь и завис. Александр подумал, что не знает, где его сумка, которая была с ним в момент нападения злодев. Всего этого просто не могло быть, это кошмар, сновидение безумца!.. Собрав все силы, он попытался сесть. Ему удалось это неожиданно легко. Лицо мокрое. Посмотрел на рубашку и увидел, как на синей материи расплываются темные пятна, пятна крови... Так можно истечь кровью. Он вновь дотронулся пальцами до лба. Пальцы вновь ощутили нечто чужое, резиновое, мокрое... У него в сумке чистый платок. И зеркало. Сумка! Сумка стояла рядом. Замок был растегнут. Платок-то хоть оставили? Александр на коленях сделал шаг к сумке. Кровь с лица крупно капала на грудь, траву. Но кто эти люди? Грабители? Зачем тогда было его резать? Зачем избивать? Взяли бы сумку и скрылись. Или сейчас так грабят? Психологическая и одновременно физическая обработка, чтобы жертва не сразу стала звать на помощь. Если так, то цели своей они достигли: он все ещё ползает здесь как раздавленный червяк. У него было с собой в сумке пятьсот долларов. Что он теперь здесь будет делать без денег, с этой раной? Голова болела все сильнее!.. Полчаса назад он приехал в Анапу и, не обнаружив среди встречающих Лену, стал прохаживаться по перрону у здания вокзала, где она обещала его найти. Люди встречающие и люди приехавшие расходились. Он прошел мимо желтого каменного домика вокзального туалета, из пустых амбразурных окошек которого вместе с жужжанием муж выносило крепкий запах амиака и, не успев удалиться метров на двадцать далее, получил возле стены кустов мощный удар по затылку. Это было, было с ним! Хоть это и невозможно... Трое изуверов торопливо били его ногами, а потом, потом!.. Нужно проверить сумку. В сумке все перевернуто. Бумажник, куда он положил паспорт и деньги, лежал сверху вещей. Окровавленной рукой он взял бумажник и, стараясь не пачкать, открыл. Паспорта нет, а вот доллары - странно! - были на месте. Он просмотрел все отделения. Документов нет, а деньги не тронули. У него заледенело сердце это был не грабеж! Нелепо, невозможно!.. Пять сотенных бумажек, пятьсот долларов, все, что он скопил за учебный год для каникул - были целы! Это нелепо! Значит его не собирались грабить. Им нужен был его паспорт. Но зачем? И зачем было нужно его резать, бить?.. Платок и зеркало он нашел. То, что увидел, поразило. Он, встряхнув платок, развернул его и попробовал вернуть на место завернувшуюся полоску кожи, почти надвинувшуюся ему на глаза. Удалось. К его удивлению, кровь уж стала останавливаться сама собой, так что мысль, то и дело всплывавшая на периферии сознания - этак запросто можно истечь кровью - испарилась за ненадобностью. Но ужасно неприятно словно затрагиваешь обнаженный нерв! - было касаться тканью будто резина упруго заворачивающиеся полоски разрезанной щеки! Александр взял сумку и проломился сквозь кусты в намеченный уже лаз, примятый в живой стене решительными телами бандитов. Надо было искать помощь, медпункт хотя бы. Должен же быть на вокзале медпункт? Против ожидания люди на перроне не бросились со всех ног к нему. Скользили любопытными взглядами, оглядывались, но все торопились мимо. И вот ещё что: несмотря на свое незавидное положение, где-то внутри, глубоко, шевелилась мысль, нет, мыслишка, что вот, мол, даже здесь, даже таким страшным способом, но Судьба выделила его среди массы серых, однообразных, завязших в повседневных заботах обывателей. Медпункт оказался закрытым. Дежурная по вокзалу потная пожилая женщина в синем железнодорожным кителе - смотрела на него с беспокойством, но больше с любопытством, как будто он являл собой какое-то занимательное зрелище. Может и так. Дежурная посоветовала позвонить в скорую помощь и, подняв полную тяжелую руку, махнула в сторону, где должен был быть автомат. Удивляясь чужому равнодушию, но и чуточку гордясь собственной выдержкой, Александр пошел искать телефон-автомат, который скоро и обнаружил. Сумку он повесил на крючок, освободил правую руку и набрал "03". Скрипучий голос сообщил, что он попал куда и хотел, то есть к оператору "скорой помощи" и осведомился, что ему надо? Александр объяснил, что только что подвергся нападению хулиганов, которые порезали ему лоб и сломали палец. В голове все ещё шумело, мысли роились, путались, но на логику рассказа не влияли. Оказалось, не очень. Выслушав его, представительница "скорой помощи" раздраженно посоветовала ему лечиться там, где он нажирался. - Надоели алкаши! - с чувством сказала она, бросая трубку. Чувство вопиющей несправедливости, редко им испытываемое, овладело Александром. Было так обидно! А главное, положение было безвыходное: он не знал, что делать. Хоть здесь же и помирай!.. Он стоял возле телефона и вид имел такой жалкий, что прохоящий мимо парень лет двадцати пяти, с овальным родимым пятном на щеке, одетый в спецодежду рабочего, приостановился. - Ты чего? - спросил он. - Нарвался? - Вот, порезали, - объяснил Александр, показав лоб. Парень поморщился: - Ну и видик! Чего же здесь торчишь, дуй в больницу. Александр стал объяснять, что звонил, но "скорая..." Парень ухмыльнулся. - Тебя как зовут? Александр? Ну и дела, Сашок! Нет, это я так, к слову. Больно вид у тебя... красивый. И, не говоря ни слова, взялся за трубку телефона, набрал "03" и, когда ответили, бодро сообщил, что у вокзала только что ограбили приезжего. - Да вот здесь и валяется, объяснял дальше. - Ножом в живот пырнули, наверное, умирает... Жду, добавил он и, повесив трубку, повернулся к Александру. После чего подмигнул и пошел своей дорогой, сказав на прощанье: - Щас козлы примчатся. И верно. Через пару минут машина "скорой помощи" затормозила рядом, из двери высунулся мужик в белом халате и, выделив Александра из других прохожих по окровавшенной одежде, спросил: - Ты, что ли, умирающий? - Да, - подтвердил Александр. - В живот пырнули? - засомневался врач. - Нет, в живот били ногами, а порезали лицо. Врач поиграл желваками, но все же открыл дверь салона: - Ладно, лезь, раз мы приехали. Быстро и просто машина "скорой помощи" домчала всех к городской больнице, расположенной, как какой-нибудь санаторий с видом на море - блеснуло что-то темно-синее с серым вечерним отливом в разломе аллейки. С Александром вышел облагодетельствовавший его врач, завел через дверь, предназначенную видимо для персонала и через холов и коридоров довел в приемные покои, где и подтолкнул с добродушной фамильярностью к дежурному врачу. Атмосфера больницы, безликая, стеклянно-резиновая помощь врачей, операционная с острым светом и иглами все наложилось в сознании Александра на предшествующие вокзальные события, образуя единый, болезненный и ну ни как не имеющий к нему отношение неясный образ. Дежурный врач - строгая молодая женщина, лет двадцати двух, двадцати трех, видимо, недавно окончившая институт. У неё были очень светлые волосы и очень красные губы. Наверное, не только от помады. А ещё у неё были длинные ноги, и Александр, несмотря на свое состояние, тут же подумал, что под халатиком, по причине жары, может, ничего и нет. Увидев входящего Александра, она сделала шаг вперед и лицо её странно изменилось. Он не мог понять, что выразило её лицо. Все это длилось едва ли не мгновение, после чего девушка справилась с собой и спокойно произнесла: - Вот уж не предполагала... Что она там не предполагала, так и осталось не известным, потому что она ничего больше не добавила. Молча указала куда сесть, быстро осмотрела рану, отвернулась, звякнула дверцей стеклянного шкафика, покопалась внутри, хрустально звеня сосудами, и протянула, наконец, Александру длинный высокий стакан, наполненный доверху. - Пейте, для вас это более действенно, чем укол,. - приказала она равнодушно и уже стояла наготове с иглой, ниткой и, никелированными шипчиками. Александр покорно выпил. Смысл её слов он даже и не пытался понимать. Главное, ему сейчас окажут помощь. Жидкость обожгла рот, внутренность щек, потом мягко и горячо провалилась внутрь, и вскоре уколы, упругий шорох протаскиваемой сквозь живую плоть нитки, недавние бандиты - как-то перестали беспокоить, все стало зыбиться, все стало текуче в нем и вокруг него, поплыло... Однако, внешние, прямо сказать, невероятные проявления мира тревожить не перестали; мысли у Александра упорядочились и, впервые после приезда в Анапу, он смог спокойно обдумать все происшедшее с ним, попытаться найти непонятную, невидимую ещё связь событий. Итак, что общего у него, Александра, со всей этой безобразной чепухой, случившейся с ним? Ничего. И если не брать во внимание Лену - единственную связь его с этим черноморским курортным городом; иной связи быть не могло - море, морские просторы, вся эта ширь, гладь и свобода были Александру чужды своей непредсказуемостью, опасной вольностью, стихийностью, которых он был, конечно же, всю жизнь лишен. Не в прямом смысле, а в том, в каком опутан цепями условности любой московский подросток, больше живущий на просторах собственной мечты, чем в реалиях мира. Кстати, искрящийся солнечный океан, всегда присутствующий на горизонте его воображения, не имел ни малейшего соприкосновения с настоящим морем, к которому он мог всегда добраться и один, и с приятелями - стоило лишь купить билет. Все было тоньше, чище... Кроме того, желание просто сорваться с места, на самом деле улететь на юга, в томную атмосферу запредельного отдыха посещало, конечно, не раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29