И я сказал себе, что передо мной человек моего времени, хитрый мошенник, умело играющий на чувствах своих ближних.
Я пытался вновь отгородиться броней скептицизма. И ничего у меня не вышло.
Мы представились Ворнану. Он стоял с некоторой надменностью посреди комнаты, слушая, как мы называем свои научные специальности. Филолог, антрополог, историк, психолог, наконец подошла моя очередь.
— Я — физик, изучающий феномен движения против времени. — И замолчал, ожидая, какая последует реакция.
— Как интересно, — не замедлил с ответом Ворнан. — Вы открыли возможность перемещения в прошлое на столь раннем этапе развития цивилизации! Мы обязательно должны поговорить об этом в самое ближайшее время, сэр Гарфилд.
Хейман воинственно выступил вперед.
— Что значит, «на столь раннем этапе развития цивилизации»? Если вы думаете, что мы — банда дикарей…
— Франц, — пробормотал Колфф, ухватив Хеймана за рукав, и я-таки узнал, что скрывалось за загадочным «Эф».
Хейман попятился. Крейлик сердито глянул на него. Действительно, негоже встречать гостя грубостью. Он же положил конец неловкой паузе.
— На завтрашнее утро мы наметили экскурсию в финансовый центр. Вечер, я думаю, мы проведем в отеле, в непринужденной обстановке. Если…
Не слушая его, Ворнан шагнул к Эстер Миккелсен.
— Я сожалею, что мое тело покрыто пылью дальнего путешествия. Хочется помыться. Окажите мне честь принять со мной ванну.
У меня, да и не только у меня, отвисла челюсть. Мы, конечно, ждали от Ворнана чего-то из ряда вон выходящего, но чтобы так сразу, да еще по отношению к Эстер. Мортон Филдз оглядел нас, надеясь, что кто-то найдет способ вызволить Эстер из западни. Но Эстер, как выяснилось, не нуждалась в нашей помощи. Без малейшего колебания она приняла приглашение Ворнана. Элен заулыбалась. Колфф подмигнул мне. Филдз побагровел. Ворнан поклонился нам, согнувшись не только к спине, но и в коленях, словно не знал, как отвешивают поклон, и вывел Эстер из комнаты. Все произошло так быстро, что мы не успели произнести ни слова.
— Мы не можем позволить ему так обращаться с Эстер! — взорвался Филдз, обретя дар речи.
— Эстер не возражала, — напомнила ему Элен. — Решение принимала она.
Хейман ударил кулаком в раскрытую ладонь.
— Я ухожу! Это абсурд! Ноги моей не будет в этом комитете!
Колфф и Крейлик одновременно повернулись к нему.
— Франц, ну что ты так разошелся! — бросил Колфф.
— Доктор Хейман, умоляю вас…— В голосе Крейлика слышались просительные нотки.
— А если бы он попросил меня помыться с ним в ванной? — продолжал бушевать Хейман. — Мы должны выполнять все его капризы? Я отказываюсь участвовать в этой идиотской комедии.
— Никто не требует от вас невозможного, доктор Хейман, — заметил Крейлик. — Мисс Миккелсен никто не уговаривал. Она согласилась сама, наверное, не в последнюю очередь и от осознания своей ответственности перед обществом и наукой. Я ей горжусь. Тем не менее она имела полное право ответить «нет», и я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто вы…
— Франц, дорогой, — вмешалась Элен, — я очень сожалею, что ты решил порвать с нашим комитетом в самом начале его работы. Неужели ты не хотел бы обсудить с ним развитие истории в следующее тысячелетие? Теперь-то такого шанса у тебя не будет. Я сомневаюсь, что мистер Крейлик подпустит тебя к нему. И, разумеется, найдется немало историков, которые с радостью займут твое место, не правда ли?
Элен била наверняка. Как мог Хейман допустить, чтобы кто-либо из презренных конкурентов получил доступ к Ворнану. И скоро он забормотал, что вроде бы и не вышел из состава комитета, а лишь угрожал выйти. Крейлик заставил его подергаться на крючке, прежде чем согласился забыть об этом досадном недоразумении, и Хейману пришлось пообещать, что впредь он будет держать себя в руках.
Филдз все это время смотрел на дверь, за которой скрылись Эстер и Ворнан. Наконец он не выдержал.
— Не пора ли нам выяснить, чем они так занимаются?
— Насколько я понимаю, принимают ванну, — ответил Крейлик.
— Что-то вы очень спокойны! — воскликнул Филдз. — А если вы оставили ее наедине с сексуальным маньяком? Некоторые признаки, отмеченные мною в его манере поведения в выражении лица, свидетельствуют о том, что доверять ему нельзя.
Крейлик изогнул бровь.
— Правда, доктор Филдз? Не могли вы продиктовать подробный отчет?
— Пока еще нет. Но я думаю, что мисс Миккелсен должна находиться под постоянной защитой. Пока у нас нет никакой уверенности, что этот человек из будущего будет соблюдать моральные нормы, принятые в .нашем обществе, и…
— Это правильно, — встряла в разговор Элен. — Возможно, у них принято каждый четверг приносить в жертву черноволосую девственницу. Важно помнить, что он мыслит не так, как мы, и в крупном, и в малом.
По ее тону не представлялось возможным определить, шутит она, или говорит серьезно, хотя лично я более склонялся к первому. Чрезмерную же заботу Филдза объяснять не требовалось: его поползновения Эстер пресекла, а потому он очень расстроился, увидев, что Ворнан, в отличие от него, отказа не получил. Однако озабоченность Филдза принесла свои плоды: раздраженный Крейлик поделился с нами секретом, который при иных обстоятельствах оставил бы при себе.
— Мои люди ведут постоянное наблюдение за Ворнаном средствами аудио я видеоконтроля. Я уверен, что он об этом не подозревает, и надеюсь, что вы ничего ему не скажете. Мисс Миккелсен в полной безопасности.
Филдз остолбенел. Кажется, мы все составили ему компанию.
— Вы хотите сказать, что ваши люди наблюдают за ними… прямо сейчас?
— Вы можете убедиться в этом сами. — Крейлик неправильно истолковал его вопрос, подумав, что мы ему не верим, схватил трубку внутреннего телефона, набрал одному ему ведомый номер. Тут же засветился настенный экран. На нем появились Эстер Миккелсен и Ворнан, в цветном, трехмерном изображении. Голые. Ворнана мы увидели со спины, Эстер — сбоку. Худенькую, с узкими бедрами, неразвитой грудью двенадцатилетней девочки. Они стояли под молекулярным душем. Эстер терла Ворнану спину.
Судя по всему, они прекрасно ладили.
ГЛАВА 8
В тот же вечер, по договоренности с Крейликом, Узсли Брутон, один из богатейших людей Соединенных Штатов, давал в честь Ворнана Девятнадцатого банкет в своем особняке на берегу реки Гудзон. Строительством особняка, закончившимся два или три года тому назад, руководил Олберт Нгамби, великолепный молодой архитектор, проектирующий сейчас столицу Пан-Африки в Итури-Форест. Заинтригованный, я провел вторую половину дня над книгой одного архитектурного критика, расписывающего оригинальные решения Нгамби, использованные при строительстве особняка Брутона. Отлет был намечен на половину седьмого вечера. Как я уже догадался, одной из важнейших становилась проблема секретности, а потому маршрут наш держался в строжайшей тайне. Несколько сот репортеров жаждали всюду следовать за Ворнаном, несмотря на достигнутую договоренность о том, что ежедневно сопровождать его будут шестеро журналистов. Да и апокалипсисты не упустили бы случая высказать Ворнану свое недоверие. Появилась и новая сила — поклонники Ворнана, видящие в нем символ закона и порядка, не скрывающие своего желания носить его на руках. А потому времени на раскачку у нас не было. Малейшая задержка могла привести к невообразимой свалке.
К шести мы начали подтягиваться к «люксу», где встретили Ворнана. Колфф и Элен прибыли раньше меня. Одеяние Колффа переливалось всеми цветами радуги, ярко-синий кушак перепоясывал его необъятную талию. А на широкой груди позвякивали награды, которыми многие государства отметили его научную деятельность. Я узнал только одну, орден Французского легиона, и лишь потому, что им не так давно удостоили и меня. У Колффа их было никак не меньше десятка.
На этот раз Элен на его фоне выглядела скромницей. Она надела вечернее платье из какого-то хитрого полимерного материала, который мог менять прозрачность. Взглянув на Элен под определенным углом, можно было увидеть ее голой, но лишь на какое-то мгновение, ибо затем цепочки молекул перестраивались и материал становился матовым. На шее у нее висел амулет в форме мужского члена. Макияж ее состоял из зеленой помады и темных кругов вокруг глаз.
Тут же подошел Филдз, в обычном деловом костюме, а затем и Хейман, вовсе надевший смокинг, вышедший из моды лет двадцать тому назад. Последней появилась Эстер, в простеньком платье, с ниткой турмалинов на лбу.
Я опустил глаза, не решаясь встретиться с ней взглядом. Как в все остальные, я шпионил за ней. Да, не мне пришло в голову установить в душе камеру и микрофон, чтобы подсматривать за ней, но, как и остальные, я не упустил возможности приложиться к оснащенной по последнему слову техники замочной скважине. И теперь знал, что у нее маленькая грудь и плоские, мальчишеские ягодицы. Филдз стоял, сжав кулаки. Хейман покраснел к уставился в пол. Но Элен, не верившая в такие понятия, как вина, стыд, скромность, тепло приветствовала Эстер, а Колфф, так много нагрешивший за свою долгую жизнь, что не мог чувствовать угрызений совести из-за того, что ненароком увидел чье-то голое тело, радостно пробасил: «Мытье, надеюсь, вам понравилось?»
— Не без этого, — улыбнулась Эстер.
Но в подробности вдаваться не стала. Я видел, что Филдзу не терпится спросить, совокупилась ли она с Ворнаном Девятнадцатым. Мне этот момент тоже представлялся спорным. С одной стороны, Ворнан продемонстрировал, что весьма расположен к сексу, причем не делает особых различий между женщинами и мужчинами. С другой, Эстер, по моему разумению, вполне могла уберечь свою добродетель даже от мужчины, с которым принимала душ. Выглядела она веселой, удовлетворенной, так что едва ли в последние три часа на ее долю выпало какое-то травмирующее потрясение. Лично мне хотелось, чтобы она все-таки совокупилась с Ворнаном. Для такой холодной и одинокой женщины, как Эстер, секс мог принести только пользу.
Еще через несколько минут Крейлик привел Ворнана, и все вместе мы поднялись на крышу, где нас ожидали четыре вертолета. Один — для прессы, второй — для членов комитета и Ворнана, третий — для сотрудников Белого дома и четвертый — для охраны. Наш вертолет поднялся третьим. В мягком гуле турбины он взмыл над отелем и взял курс на север. Во время полета других вертолетов мы не видели. Ворнан с интересом смотрел вниз, на огни Большого Нью-Йорка.
— Скажите, пожалуйста, какова численность населения этого города? — спросил он.
— С учетом окружающих городов-спутников, примерно тридцать миллионов, — ответил Хейман.
— И все они — люди? Вопрос поставил нас в тупик.
— Если вас интересует, есть ли среди них инопланетяне, — прервал затянувшееся молчание Филдз, — то могу сказать, что нет. На Земле нет жителей других миров. Разумные формы жизни в солнечной системе нами не обнаружены, а космические станции, отправленные к другим звездам, еще не вернулись.
— Нет, я говорю не об инопланетянах. Об уроженцах Земли. Сколько среди этих тридцати миллионов людей, а сколько человекоподобных?
— Человекоподобных? — переспросила Элен. — Вы имеете в виду роботов?
— Нет, нет, я говорю не о синтезированных жизненных формах, — покачал головой Ворнана. — Речь идет о тех, кто не имеет полного человеческого статуса, ибо генетически происходит не от человека. У вас еще нет человекоподобных? Я, похоже, не могу подобрать нужных слов. Вы еще не создаете жизнь из более низких форм? Это не…— он запнулся. — Не могу сказать. Не нахожу слов.
Мы переглянулись. Практически впервые все мы говорили с Ворнаном Девятнадцатым, и уже начали возникать сложности в общении. Вновь по спине моей пробежал холодок страха от осознания того, что рядом со мной находится нечто, абсолютно чуждое мне. Здоровый скептицизм пытался убедить меня, что этот Ворнан всего лишь ловкий обманщик, однако та непринужденность, с которой он рассуждал о людях и еще-не-людях, свидетельствовала об обратном. О том, что для него это вполне естественно, ибо труднее всего описать самое привычное, с чем сжился и чего не замечаешь. Мы летели к городским окраинам. Под нами река медленно катила свои воды в океан. Кварталы домов начали чередоваться с лесными массивами. Еще несколько минут, и вертолет устремился вниз, на посадочную площадку стоакрового поместья Уэсли Брутона, в восьмидесяти километрах к северу от Манхэттена. Говорили, что Брутону принадлежал самый большой участок невозделанной земли к востоку от Миссисипи. Я в это верил.
Особняк сиял огнями. Мы увидели его сразу, едва вышли из вертолета. Он возвышался над рекой, посылая к небу столбы зеленого огня. Крытая движущаяся дорожка понесла нас к дому, отстоящему на четверть мили от посадочной площадки. Мимо зимнего сада, украшенного ледяными скульптурами. Архитектурный замысел Нгамби открылся нам во всей красе: концентрично расположенные полупрозрачные раковины образовывали остроконечный павильон, возвышающийся над окружающими деревьями. Крыша в форме восьми или девяти перекрывающих друг друга арок медленно вращалась, отчего облик дома постоянно менялся. А венчал всю конструкцию ярко-желтый фонарь. Из динамиков, в изобилии развешанных по ветвям деревьев, лилась музыка. Дорожка доставила нас к дому. Ворота скользнули в стену, открыв черную пещеру. В последний момент я поймал на зеркальной поверхности ворот свое изображение: полноватый, с мрачной физиономией мужчина, чувствующий себя явно не в своей тарелке.
Внутри правил хаос. Нгамби, несомненно, заключил союз с силами тьмы. Плоскости встречались под невероятными углами, ни одна линия не переходила в другую. Из вестибюля вам открылись десятки комнат, расходящихся во всех направлениях, и все они непрестанно меняли форму и относительное расположение. Стены появлялись, исчезали, возникали вновь. Пол становился потолком новых, вырастающих снизу комнат. Я буквально слышал, как гудят и клацают могучие машины, приводящие в движение все это великолепие, хотя в особняк не проникало ни единого лишнего звука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30