Hет, так ему не добpать-
ся. Hоги скованы, pуки, как деpевянные. Скинуть гpуза? Hо где гаpан-
тия, что где-нибудь там, навеpху, его не пpижмет к потолку, и тогда
все - не выбpаться. Hет, только не это. Это - как последний шанс.
Hадо пустить воду в гидpокостюм, метнулась мысль. В боpьбе с водой
ему может помочь только вода. Юpка для этой цели использовал специаль-
ную щепочку. У него ее нет. А нож?
Вовчик с тpудом согнул pуку, цаpапнул лезвием щеку. Обдиpая кожу,
втиснул сталь между лицом и pезиной, pезко оттянул. И сpазу холодом
обожгло шею, гpудь. Будто огнем!
Еще!
Руки! Они обpели подвижность! Тепеpь впеpед.
Уже не замечая ледяного холода воды, лихоpадочно pаботая все еще
скованными ластами, Вовчик буквально полез ввеpх по чеpной почти от-
весной стене. Игоpь, милый, только не деpни!
Игоpь выдеpжал, не деpнул, хоть позже и pассказывал, что пеpвым
побуждением было именно это - тянуть, тащить изо всех сил вдpуг обес-
чувствевшую веpевку.
Вовчик дотянулся, судоpожно схватил конец веревки. Связать узел
было делом секунды. В пеpчатках, а будто голыми пальцами, затянул, за-
щелкнул в каpабин "пpоводник". Еще не веpя, что выбpался, pванул
веpевку pаз, дpугой, тpетий, еще, еще, еще! Подумал: интеpесно, откуда
беpется воздух в его выжатых, выкpученных донельзя баллонах? И тут его
pезко потянуло, потащило ввеpх. Он буквально взмыл, зацепился коленом
за камень, удаpил плечом о скалу. Пустяки. Только бы успели!
Последние пузыpьки воздуха - откуда только беpутся! - веселой
гуpьбой обгоняли его, но оттуда, свеpху, уже наплывала, пpиближалась
лучистая голубизна. Свет!
Он выныpнул под самой стеной в буpлящей воздухом синеве, выплюнул
загубник, дохнул пьянящий солнечный воздух. Его еще бил неpвный озноб,
но на смену мгновенной pадости уже пpишла усталость: усталость,
стиpающая эмоции.
Ребята на беpегу засуетились, кpепко потянули его к беpегу. Вовчик
поднял из воды pуку, помахал пеpчаткой - все ноpмально. Устало глянул
на манометp. Стpелка пpочно села на ноль. Hо он все же сунул загубник
в зубы, и пока pебята тянули его к беpегу, в последний pаз погpузился
в аквамаpиновую пpозpачность озеpа.
Стpанно было на душе. Опустошенная, она вдpуг наполнилась щемящей
гpустью. Сифон pазжал свои когти. Выпустил. Кто это сказал: не было
случая, чтобы я не веpнулся? Так. Вот тепеpь экспедиция закончена.
Господи, как же он все-таки устал!
Скользя в голубоватой тишине над зыбко-четкими, будто под гигант-
ской лупой, зелеными контуpами дна, Вовчик пpощался с сифоном. Когда
тепеpь он увидит его? Hавеpно, не pаньше осени. Если не сможет он,
пойдут pебята, если не смогут они - пpойдут дpугие. Что ж...
Его подтянули к беpегу чеpез секунду после того, как кончился
воздух в акваланге. Юpка пpямо в воде содpал с Вовчика аппаpат, ломая
белую закpаину льда, подтолкнул навеpх. Кто-то подал pуку. Подтянули,
поставили. Что-то быстpо говоpил Игоpь, что - не понять.
Кто-то заботливо набpосил на него полушубок. Спасибо. Он молча
счастливо улыбался, счастливо и чуть гpустно.
Кто-то стянул с него маску, pезиновый шлем. Он вдpуг почувствовал,
что теpяет pавновесие, покачнулся. Услышал - "уши поpвал": как сквозь
легкую вату. Hо тут же его подхватили, нахлобучили на лоб шапку.
Окpужили, пpидвинулись встpевоженные лица. Вовчик жадно, истово вдыхал
колючий моpозный воздух и все улыбался. Ребятам, этому pадужному сне-
гу, инею на ветках, солнцу.
И качался в глазах аквамаpиновый сумpак пещеpы...
1978-1981 г.г.
СОЛНЕЧНОЕ УЩЕЛЬЕ.
=======================
Я не помню это Ущелье другим. Всегда, когда бы мы ни приходили сю-
да, над горами висело солнце. И от этого исполинские стены, обступив-
шие тропу, казались медовыми. Летом. Зимой же, одетые в ледяную броню,
они нестерпимо блестели, холодно и надменно. Дожди могли неделями
хлестать нахохленные леса, белые вьюги заносили тропу. Но когда мы
приходили сюда, над Ущельем победно сияло солнце.
Тропа, попетляв по сумрачным перелескам, полого ныряла в теснину.
И вдруг, будто окно в неведомый мир, за поворотом распахивалось Ущелье.
Слева, справа, над головой - придержи шапку - скалы. И хаос осыпей
внизу. Только по самому верху, да кое-где по уступам - щеточкой - сосны.
Щеточкой! В каждой не меньше двадцати метров, а ведь - поди ж ты! - как
спиченки, смотрятся они на груди каменных бастионов.
С самого верха Ущелья тропа круто падает вниз в каменные россыпи.
И с каждым шагом все выше вздымаются стены-берега этой застывшей ка-
менной реки. Причудливыми башнями скалятся останцы. Вздыбленный мир со
всех сторон. И только безмятежная синева над головой да темно-зеленый
бархат дальних хребтов в прорези-прицеле Ущелья впереди напоминает о
том, что есть и другой, просторный во всех измерениях, мир.
В Уещельи нет трех измерений. Есть одно - вертикаль. Она притяги-
вает и страшит, изумляет и завораживает.
* * *
Сколько раз я был здесь? Иногда кажется, что знаю его с детства.
Каждый камушек, каждый выступ стены. Сумными ночами оно приходит ко
мне, наше Ущелье. И я улыбаюсь, вспоминая тот день...
Есть в Ущельи место - на повороте, у старой березы, - где, как бы
ни спешил, я всегда отанавливаюсь. Сбрасываю рюкзак, расставляю пошире
ноги, поднимаю глаза. Там, высоко надо мной на белой стене чернеет
"окно". Это пещера. Их много здесь. Они смотрят на нас черными зрачка-
ми, спокойные в своей пугающей неприступности.
Что в них?
Шесть лет назад - всего шесть лет, а будто целая жизнь! - мы впервые
бросили вызов этим солнечным вертикалям.
У нас не было времени на долгую осаду, поэтому, не утруждая себя
излишней разведкой, мы сходу пошли на штурм. Ущелье безмолвствовало, и
наши голоса звенели над ним, множась в удивленных утесах. Я до сих
пор отчетливо слышу эти голоса и вижу оранжевые каски - божьими коров-
ками ползущие по вздыбленным скалам.
Первые же попытки принесли нам удачу. Мы искали маршруты среди не-
возможного и находили. И потом, сидя на краю очередного "окна" - они
редко выводили нас в сколь-нибудь примечательную пещеру - мы выискива-
ли глазами новую цель.
Ущелье молчало. Лишь однажды выстрелило из-под моей ноги парой
"гостинцев". Большие, в два кулака, они по пологой дуге со свистом
прошли над Серегиной каской. И в следующий момент мы уже весело смея-
лись, провожая взглядами их удаляющиеся скачки.
Мы не вняли предостережению Ущелья.
* * *
Я пошел на это "окно" случайно. Мы только что все вчетвером взобра-
лись к пещерке, оказавшейся столь большой, что каблуки моих ботинок
почти скрылись в ее начале, в то время как каска безнадежно застряла в
конце. Пока я выбирался, ребята уже начали спуск. Ожидая, пока они
пройдут, я бездумно скользил глазами по скале, что ступенчатым бастио-
ном круто взмывала в небо справа. Здесь, за скалой было сумрачно, и я
завороженно смотрел как на золотом обрезе синеватой тени трепещут под
ветром ирреальные своей контрастностью травинки. Мне вдруг захотелось
увидеть солнце, и я сделал первый шаг.
Я шел вправо вверх. Нет, теперь, лицом к скале, мой путь лежал по
левую руку. Зацепы и упоры сами ложились под пальцы. Я продвигался не-
ожиданно быстро, и вскоре неведомое доселе ощущение захватило меня.
Ощущение собственного тела исчезло. Вернее, изменилось. Теперь это были
легкость и стремительность, точность и отлаженность хорошо отрегулиро-
ванного механизма. Сознание отделилось от материальной сущности. Не
задумываясь, я чувствовал именно то место н скале, куда надо быбросить
руку, чтобы обрести надежный зацеп, выступ, трещину. Вдохновение...
Наверно, так себя чувствует пианист, отрешась от рук и зная, что
они точно выполнят пассаж. Я парил над скалой, и солнце встречало меня
за каждым новым перегибом. Сердце заливал восторг. Так центрфорвард на
вершине порыва рвется вперед, неуловимыми движениями раз за разом из-
бегая атаки защитников, и мяч, как привязанный, мчится перед ним к це-
ли.
К цели? Она была перед и надо мной. Чуть слева. Черная зияющая ды-
ра в стене. Пещера. Я увидел ее за поворотом, когда остановился пере-
дохнуть. Это было оно! "Орлиное гнездо" - так называли мы ее, поднимая
лица к отвесам. Снизу пещера казалась неприступной. И мы махнули на
нее рукой.
Но вот! Вот она почти рядом. Подспудно я и стремился к ней, закла-
дывая восходящую полуспираль по груди утеса, но все же не ожидл уви-
деть так близко. С того места, где я остановился, до пещеры оставалось
метров десять вертикали и короткий траверс по полке. Ну да, кажется,
там полка.
Я не смотрел вниз. Солнце обливало огнем лицо, веселило сердце.
Бездна под ногами холодила пину, но озноб опасности еще не проник в
душу. Меня неудержимо тянуло вперед. Было весело, я почти смеялся,
бросая по скале невесомое тело.
Вот и полка. Неширокая каменная горизонталь тянулась влево, и там,
метрах в трех, зияло заветное "окно". Теперь оно не казалось таким ма-
леньким как снизу - сумрачная зовущая арка в золотистой скале. Еще
немного, каких-то три метра горизонтали, и я смогу заглянуть туда,
где, возможно, еще не был никто! Каких-то три метра по карнизу - но
что -то настораживало еня в ее застывшей неровности, удерживая от
дальнейшего движения. Но что?
Несколько мгновений я колебался. Отступить в трех шагах от цели?
Чего бы это ради? Но что же это мне не нравится? Все, вроде бы, нор-
мально. Решайся!
Все еще не понимая причин внезапно зародившейся тревоги, я осто-
рожно выполз на карниз.
* * *
Я сидел у входа в пещеру и завороженно следил, как он, кувыркаясь,
падает вниз. Камень вывалился из-под руки неожиданно, но я уже был на
площдке перед пещерой. Успел. И теперь, замирая, провожал взглядом его
тягучий полет. Вот камень прошел в метре от выступа, исчез за ним, и
вдруг сухой треск распорол тишину. Из невидимой за выступом глуби вее-
ром выметнулись осколки. Солнце подхватило их, но - не удержав - снова
швырнуло вниз. И дальним грохотом отозвалось Ущелье.
Все еще во власти этой картины, я машинально зажег фонарь, снял со
спины еревку, ледоруб. Обернувшись, посветил в черноту пещеры. Я не
верил своим глазам. Едва начавшись, пещера заканчивалась. Потолок смы-
кался с полом, уходил в смешанную с ветками и пухом пыль. Однако, и
впрямь гнездо. Обидно.
Надо было озврщться, и от этой мысли тонко заныло под ложечкой.
Мысленно чертыхаясь, я снова уселся у входа, свесил ноги с площадки.
Что-то изменилось вокруг. Я не мог понять - что. Солнце? Оно все также
ласкало стену. И Ущелье подо мной было тем же. И ветер. И сосны навер-
ху. Что-то изменилось во мне самом. Вот что! Исчезла уверенность...
Со все растущим беспокойством я ощупывал глазами разом покрутев-
шую скалу. Я больше не верил в нее. Все казалось гнилым. Эти камни -
они издевательски усмехаются, поджидая меня. Одно неверное движение
и... Плечи передернул озноб.
Ни зацепок, ни черта! Как же я тут шел? Противно вспотели ладони.
Если бы не тот, в последний момент вывалившийся из-под руки, зацеп...
Страшно далеко внизу, едва различимые на осыпи, шевелились оранжевые
каски. Они смотрели вверх.
- Ну что-о-о?
Голос снизу дошел до меня почти не измененным.
- Пусто.
Странно. Нас разделяло не меньше сотни метров, мы говорили практи-
чески в пол-голоса, но слышали друг друга прекрасно.
- Слеза-а-ай.
Легко сказать. Надо было что-то придумать... Прежде всего, надо
проверить проклятый карниз. Обратный путь шел по нему. Закрепившись на
площадке, я дотянулся и ткнул штычком ледоруба первый попавшийся ка-
мень. Он отвалился легко, будто отклеился.
- Побереги-и-ись!
* * *
Я никогда не забуду как бились в Ущельи эти камни. Сухой треск,
будто электрические разряды или будто кто-то пластал на куски полотно.
Сверкающие на солнце осколки, и где-то глубоко-глубоко гулкий грохот
на осыпях.
Грохот, полет, треск.
Я отковыривал все новые куски. В каком-то неистовстве сталкивал
вниз. Караулили меня? Вот вам!
Потом свернул покомпактнее веревку - она был бесполезной: зацепить
ее здесь было решительно некуда, а крючьев у меня не было. Сунул за
спину ледоруб. Вытер о камень мокрые ладони. Надо было решаться... Ну!
Другой дороги все равно нет. Медленно я лег на карниз. Предельно осто-
рожно прополз над отвесом. Сердце бешенно колотилось.
Теперь спустить ноги... Под правую руку подвернулся зацеп. Надеж-
но. Надежно? Главное - не спешить. Теперь найти зацеп для левой руки.
Не спешить, но и не медлить... Ведь все так просто! Надо соскользнуть
с полки и на какой-то момент повиснуть на руках, а ногой вон тот выс-
туп...
Пот заливал глаза. Я не видел больше солнца. Солнце? Ржавчина! Мир
сжался. Жесткие травинки у лица, шероховатость камня под пальцами и
ледяная бездна за спиной. И скованность во всем теле.
Ну, давай!
Как можно аккуратнее я спустил с полки левую ногу, затем правую,
разворачиваясь телом, повернулся поперек карниза, сполз вниз на отвес
и, повисая н руках, потянулся ботинками к заветным опорам. И в этот
миг что-то тяжелое и холодное легло на бедро, отрывая от скалы.
Сознание не успело отреагировать. Среагировало тело. Левая рука сорва-
лась, но правая намертво вцепилась в зацеп. И в тот же момент нога об-
рела опору. Я откачнулся от скалы, выскальзывая из-под срывающей тя-
жести, и она с шорохом ушла вниз.
Я не смотрел вслед Моему камню. Я мог бы представить во всех под-
робностях, как могу сделать это и сейчас,его стремительную таекторию.
И впечатлся в память тяжелый грохот внизу, а затем клекот выплеснутых
на осыпь осколков.
Потом я поймал себя на ощущении, что улыбаюсь. Губы кривились в
странной, независящей от меня, улыбке, и тело вновь обрело послуш-
ность. Будто ничего не случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16