Чародей пренебрежительно усмехнулся.
- Кроме того, - продолжала Йеннифэр, - проповедуя такие
взгляды, ты подрываешь основы нашей профессии и призвания.
- Это чем же?
- Свои теории ты можешь прилагать к любым существам и
червям, Доррегарай, но только не к драконам. Ибо драконы -
естественные наисквернейшие враги человека. И речь идет не о
деградации человеческой расы, а о самом ее существовании. Чтобы
выжить, надо расправиться с врагами, с теми, кто может свести
на нет самое возможность выживания.
- Драконы - не враги человека, - вставил Геральт. Чародейка
взглянула на него и улыбнулась. Одними губами.
- Об этом, - сказала она, - предоставь судить нам, людям.
Ты, ведьмак, создан не для оценок. Ты создан для работы.
- Как заводная, безвольная игрушка?
- Это твои слова, не мои, - холодно ответила Йеннифэр. - Но
сравнение точное.
- Йеннифэр, - сказал Доррегарай, - для женщины с твоим
образованием и твоего возраста ты высказываешь поразительные
глупости. Почему именно драконов ты считаешь основными врагами
людей? Почему не других, во сто крат более страшных существ, на
совести которых гораздо больше жертв, чем у драконов? Почему не
хирикки, вилохвосты, мантихоры, амфисбены или грифы? Почему не
волки?
- Скажу почему. Преимущество человека перед другими расами
и видами в том, что его борьба за соответствующее место в
природе, за жизненное пространство может быть выиграна лишь
тогда, когда он окончательно исключит кочевой образ жизни -
переходы с места на место в поисках пищи, следуя календарю
природы. Иначе он не достигнет нужного темпа прироста,
человеческое дитя слишком долго не обретает самостоятельности.
Только находящаяся в безопасности за стенами города или
крепости женщина может рожать в нужном темпе, то есть ежегодно.
Плодовитость, Доррегарай, - это прогресс, условие выживания и
доминирования. И тут мы подходим к драконам. Ни одно чудовище,
кроме дракона, не может угрожать городу или крепости. Если
драконов не уничтожить, люди ради безопасности станут
распыляться, вместо того чтобы объединяться, потому как
драконье пламя в густозастроенном поселке - это кошмар, это
сотни жертв, это ужасающая гибель. Поэтому драконы должны быть
выбиты до последнего, Доррегарай.
Доррегарай взглянул на нее, странно улыбнулся.
- Знаешь, Йеннифэр, не хотел бы я дожить до того часа,
когда осуществится твоя идея о царстве человека, когда тебе
подобные займут надлежащее им место в природе. К счастью, до
этого дело никогда не дойдет. Уж скорее вы все друг другу
глотки перегрызете, перетравите, передохнете от дурмана и тифа,
ибо грязь и вши, а не драконы угрожают вашим изумительным
городам, в которых женщины рожают ежегодно, но только один
новорожденный из десяти доживает до одиннадцатого дня! Да,
Йеннифэр, плодовитость, плодовитость и еще раз плодовитость.
Займись, дорогая моя, деторождением, это более естественное для
тебя занятие. Оно займет у тебя время, которое сейчас ты
бесплодно тратишь на придумывание глупостей. Прощай.
Пришпорив коня, чародей направился к голове колонны.
Геральт, кинув взгляд на бледное и искаженное яростью лицо
Йеннифэр, заранее посочувствовал колдуну. Он знал, в чем дело.
Йеннифэр, как и большинство чародеек, была стерильна. Но, как
многие чародейки, страдала от этого факта и на упоминание о нем
реагировала совершенно дико. Доррегарай, вероятно, знал об
этом. Однако, скорее всего, не предполагал, насколько она
мстительна.
- Накличет он себе хлопот на голову, - прошипела Йеннифэр.
- Ох, накличет. Будь осторожнее, Геральт. Не думай, что, ежели
в случае чего ты не проявишь рассудительности, я стану тебя
защищать.
- Не волнуйся, - усмехнулся он. - Мы, то есть ведьмаки и
безвольные игрушки, всегда действуем рассудительно. Поскольку
однозначно и четко помечены границы возможного, в пределах
которых мы можем действовать.
- Ну, ну, смотри. - Йеннифэр, все еще бледная, взглянула на
него. - Ты обиделся, как девочка, которую обвинили в утрате
невинности. Ты - ведьмак, и этого ничем не изменить. Твое
призвание...
- Прекрати, Йен, меня начинает мутить.
- Не говори со мной так, ведьмак. А твои тошноты меня мало
интересуют. Как и прочие реакции из ограниченного ведьмачьего
ассортимента.
- Тем не менее некоторые из них тебе придется увидеть, если
ты не перестанешь потчевать меня байками о возвышенных
предназначениях и борьбе во благо людей. И о драконах, ужасных
врагах племени человеческого, я знаю больше.
- Да? - прищурилась чародейка. - И что же ты такое знаешь,
ведьмак?
- А хотя бы то, - Геральт не обратил внимания на резкое,
предостерегающее дрожание медальона на шее, - что если б у
драконов не было сокровищ, то никакая собака, не говоря уж о
чародеях, не заинтересовалась бы ими. Даже странно, что при
каждой охоте на дракона неподалеку обязательно крутится
какой-нибудь чародей, крепко связанный с гильдией ювелиров.
Например, ты. И позже, хотя на рынок должны, казалось бы,
посыпаться камни и камушки, они почему-то туда не попадают и их
цена не падает. Не рассказывай мне сказочки о призвании и
борьбе за выживание расы. Я слишком хорошо и слишком долго тебя
знаю.
- Слишком долго, - повторила она, зловеще скривив губы, -
это уж точно. Но не думай, что слишком хорошо. Ты, сукин сын.
Черт, до чего ж я была глупа. А, иди к дьяволу! Видеть тебя не
могу!
Она хлестнула вороного, помчалась вдоль колонны. Ведьмак
сдержал коня, пропустил телегу краснолюдов, рычащих,
ругающихся, высвистывающих что-то на костяных свирелях. Между
ними, развалившись на мешках с овсом и побрякивая на лютне,
возлежал Лютик.
- Эгей! - орал Ярпен Зигрин, сидевший на козлах, указывая
на Йеннифэр. - Чтой-то там чернеет на дороге? Интересно, что?
Похоже на кобылу.
- Несомненно! - ответствовал Лютик, сдвигая на затылок
сливового цвета шапочку. - Кобыла! Верхом на мерине!
Невероятно!
Ярпеновы парни затрясли бородами в хохоте. Йеннифэр сделала
вид, будто не слышит.
Геральт остановил коня, пропустил лучников Недамира. За
ними, на некотором удалении, ехал Борх, а следом - зерриканки,
образуя арьергард колонны. Геральт дождался, пока они подъедут,
повел свою кобылу бок о бок с лошадью Борха. Ехали молча.
- Ведьмак, - вдруг проговорил Три Галки. - Хочу тебя
спросить.
- Спрашивай.
- Почему ты не завернешь?
Ведьмак какое-то время глядел на него.
- Ты действительно хочешь знать?
- Хочу, - сказал Три Галки, поворачиваясь к нему лицом.
- Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потому что
я - пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я
должен ехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с
кем есть о чем поговорить. Те, кто не замолкают, когда я
подхожу. Те, кто, даже не любя меня, говорят мне это прямо в
глаза, не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними по той же
причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому
что мне все равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться.
У меня нет цели, которая должна быть в конце пути.
Три Галки откашлялся.
- Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого. Даже у
тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все.
- Теперь я тебя спрошу.
- Спрашивай.
- А в конце твоего пути есть цель?
- Есть.
- Счастливец.
- Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты веришь
и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать
об этом лучше, чем... Чем ведьмак.
- Я сегодня то и дело слышу о призвании, - вздохнул
Геральт. - Призвание Недамира - захватить Маллеору. Призвание
Эйка из Денесле - защищать людей от драконов. Доррегарай
чувствует призвание к совершенно обратному, Йеннифэр, учитывая
определенные изменения в организме, не может исполнить своего
призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только
рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто
хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так
тянет?
- Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и не
глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но
кажется мне...
- Напрасно кажется, - беззлобно сказал ведьмак.
- Прости.
- Напрасно извиняешься.
Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь на
резко остановившуюся колонну лучников из Каингорна.
- Что случилось? - поднялся на стременах Геральт. - Почему
остановились?
- Не знаю, - повернул голову Борх. Вэя с удивительно
сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов.
- Поскачу в голову, - сказал ведьмак. - Узнаю.
- Останься.
- Почему?
Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.
- Почему? - повторил Геральт.
- Поезжай, - бросил Борх. - Может, так-то оно и лучше.
- Что - лучше?
- Поезжай.
Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, был
построен из толстых сосновых бревен, опирался на
четырехугольный столб, о который поток, шумя, разбивался на
длинные полосы пены.
- Эй! Живодер! - рявкнул Богольт, подводя телегу, - Ты чего
остановился?
- Черт его знает, что это за мост!
- А чего ради нам на него лезть? - спросил Гилленстерн,
подъезжая ближе. - Что-то не светит мне лезть с телегами на эту
кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту?
Ведь тракт идет дальше к западу?
Героический отравитель из Голополья приблизился, скинул
барашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в
натянутый на сермягу старомодный полупанцирь, который выковали
еще, почитай, при короле Самбуке.
- Тут дорога короче, государь, - пояснил он не канцлеру, а
непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражало
прямо-таки болезненную усталость.
- Чем какая? - спросил, поморщившись, Гилленстерн. Недамир
не удостоил сапожника даже взглядом.
- Это, - сказал Козоед, указывая на три вздымающиеся над
округой щербатые вершины, - Хиява, Пустула и Скочий Зуб. Дорога
ведет к руинам старой крепости, обходит Хияву с севера, за
истоками реки. А по мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью
выйдем на равнину меж горами. А если тама драконьих следов не
найдем, пойдем дале на восток, осмотрим яры. А еще дале на
восток лежат ровнютенькие луговины, оттедова прямая дорога в
Каингорн, к вашим, государь, владениям.
- И где это ты, Козоед, такого ума об энтих горах
поднабрался? - спросил Богольт. - У колодок сапожных аль как?
- Нет, милсдарь. В ребячестве овец тута пас.
- А мост выдюжит? - Богольт приподнялся на козлах, глянул
вниз, на пенящуюся реку. - Пропасть сажен сорок.
- Выдюжит.
- А откуда вообще взялся такой мост в этой глуши?
- Его, - сказал Козоед, - в давние времена тролли срубили,
а кто тута ездил, крепко им платить должен был. А так как редко
кто тута ездил, то тролли по миру пошли. А мост остался.
- Повторяю, - гневно сказал Гилленстерн, - у нас телеги с
грузом и фуражом, на бездорожье мы можем застрять. Не лучше ли
трактом ехать?
- Можно и трактом, - пожал плечами сапожник, - но дорога
дальняя. А король говорил, что ему надыть к дракону срочно,
потому как он высматривает его, словно коршун падь.
- Падаль, - поправил канцлер.
- Пусть падаль, не все едино? - согласился Козоед. - А
мостом все равно ближее.
- Ну, так вперед, Козоед, - решил Богольт. - Жми передом,
ты и твое войско. У нас такой обычай - вперед пускать самого
боевитого.
- Не больше одной телеги сразу, - предостерег Гилленстерн.
- Лады. - Богольт стегнул лошадей, телега задуднила по
бревнам моста. - За нами. Живодер! Глянь-ка, колеса ровно идут?
Геральт придержал коня, дорогу ему загородили лучники
Недамира в пурпурно-желтых кафтанах, столпившиеся на каменистой
площадке.
Кобыла ведьмака фыркнула.
Дрогнула земля. Горы загудели, зубчатый край каменной стены
вдруг затуманился на фоне неба, а сама стена неожиданно
заговорила глухим ощутимым гулом.
- Внимание! - зарычал Богольт уже с другой стороны моста. -
Эй, там, внимание!
Первые камни, пока еще мелкие, зашуршали и застучали по
лихорадочно дрожащему обрыву. На глазах у Геральта часть
дороги, раскрываясь в черную, чудовищно быстро увеличивающуюся
щель, оборвалась и с оглушительным грохотом рухнула в пропасть.
- По коням! - рявкнул Гилленстерн. - Ваше величество! На
другую сторону!
Недамир, вжавшись головой в гриву коня, рванулся на мост,
за ним прыгнул Гилленстерн и несколько лучников. Следом,
грохоча, ввалился на трясущиеся бревна королевский фургон с
полощущимся на ветру прапором с грифом.
- Лавина! С дороги! - взвыл сзади Ярпен Зигрин, хлеща бичом
по конским крупам, опережая второй воз Недамира и раскидывая по
сторонам лучников. - С дороги, ведьмак! С дороги!
Рядом с телегой краснолюдов прогарцевал Эйк из Денесле,
выпрямившийся и чопорный. Если б не смертельно бледное лицо и
сжатые в гримасе дрожащие губы, можно было подумать, что
странствующий рыцарь не замечает сыплющихся на дорогу камней и
обломков. Сзади, в группе лучников, кто-то дико кричал, ржали
кони. Геральт рванул поводья, пришпорил коня, в тот же момент
земля перед ним запылила от летящих сверху камней. Телега
краснолюдов с грохотом протарахтела по камням, перед самым
мостом подскочила и с треском осела набок, на сломанную ось.
Колесо отбилось от огородки, полетело вниз, в кипень.
Лошадь ведьмака, по которой били острые обломки камней,
встала на дыбы. Геральт хотел соскочить, но зацепился застежкой
башмака за стремя и упал на бок, на дорогу. Лошадь заржала и
понесла прямо на пляшущий над пропастью мост. По мосту бежали
краснолюды, вереща и проклиная кого-то.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7