Он всегда тщательно следил за своей внешностью и поэтому даже сейчас не удержался и стряхнул с себя прилипшие сухие травинки. Затем пригладил рукой вихры и осмотрелся с любопытством горожанина. Этот заросший ольшаником пригорок был отличным наблюдательным пунктом. Отсюда просматривался переезд со сторожевой будкой, полустанок, ведущие к нему дороги…
«Удобное местечко. Я все вижу, а меня – никто».
Привычным движением надорвал пачку «Примы» и замер. Спина вмиг похолодела. Сердце учащенно забилось. Не веря глазам, осторожно отклонил ветки ольшаника. Отклонил и глухо застонал, покусывая нижнюю губу. По лицу, покрытому редким пушком, пробежала судорога.
Огибая низкорослый ельник, к нему приближался милиционер с овчаркой.
5.
На засохшей грязи, в ложбине, поверх кабаньих следов знакомые отчетливые отпечатки широкой подошвы в мелких поперечных рубчиках.
Буян свернул к голому, унылому болоту. Оживляли его лишь рыжеватые кочки да худосочные, чахлые карликовые березки.
Земля хлюпала, пружинила под ногами, колыхалась, словно шел Васюта по натянутому полотну. В сапогах было уже полно воды, но выливать ее не имело смысло – болото тянулось еще далеко.
Старшина устал донельзя. Голова кружилась от запаха багульника, гниющих водорослей, болотных испарений.
Где-то слева крякнула дикая утка, и снова тишина.
Васюта, настороженно озираясь, придержал собаку. Кто знает, а вдруг грабитель затаился где-нибудь среди кочек и взял его на мушку? Хотя продавщица ларька заявила, что видела у него только нож, не мешает приготовиться к худшему. Может, есть и другое оружие?
Старшина укоротил поводок и достал пистолет. Медленно, чуть пригнувшись, хотя это и не могло спасти от пули, двинулся дальше, зорко посматривая по сторонам. Теперь обе его руки были заняты: и овчаркой управляй, и о «Макарове» помни, чтобы невзначай не выстрелить.
Увязая в трясине, сделал несколько шагов и чуть не упал – так резко рванул Буян. Шерсть на загривке вздыбилась, он глухо зарычал.
Метрах в пятнадцати, за бурой кочкой, притаился тот, кого они разыскивали.
Ну вот и финал. Самое тяжелое позади… Сознание этого придавало радость, и Васюта, переведя дыхание, твердо приказал:
– А ну, выходи!
Тот, за кочкой, медленно поднял голову. Загорелое лицо перекосила ненависть. Судорожно задвигался кадык.
– Нашел, гад, сдаюсь, бери! – крикнул с надрывом. – Стреляй!
Михаил спокойно отнесся к этой истерике. Случается, иной при задержании рвет на себе одежду, царапает ногтями лицо или бьется головой о землю… Подобный спектакль обычно рассчитан на молодых, малоопытных милиционеров.
– Бросай оружие и сдавайся!
Ни звука в ответ.
– Не Дури, – Васюта старался говорить как можно более убедительно, выделяя и как бы подчеркивая короткими паузами значимость каждого слова. – В твоих же интере… – и, не закончив фразы, осекся.
Только теперь он увидел, что «противник» по плечи провалился в затянутое вероломной ряской «окно». Выбраться уже не мог. И, ни на что не надеясь, цеплялся за желтоватую болотную траву.
«Вот оно как. А я-то думал…»
Досадуя на себя, Васюта приказал Буяну оставаться на месте, поставил пистолет на предохранитель и, вложив его в кобуру, осторожно двинулся по кочкам. Сейчас он видел перед собой попавшего в беду человека, а не преступника, совершившего минимум два дерзких нападения. Этого человека надо спасти, не дать ему погибнуть.
«Как его вытащить? Ни ветки, ни шеста…» И тут пришла идея, Михаил снял брючный ремень и, зажав в правой руке пряжку, опустился на колени.
Грабитель внимательно следил за каждым движением старшины. Васюта поймал его взгляд – не злобно-настороженный, а полный вспыхнувшей надежды.
– Лови, парень! – Михаил сам не заметил, как сорвалось с языка это дружеское обращение. – Лови!
Тот на мгновение оторвал руку от пучка травы и ловко поймал конец ремня. Поймал и с такой силой дернул к себе, что чуть было не стянул Васюту в ржавую гнилую хлябь.
Старшина понимал: утопающий поступил так не по злому умыслу. Заставило естественное желание поскорее выбраться, избавиться от леденящего чувства, что какая-то дьявольская сила неудержимо тянет в бездонную глубину.
– Держись, держись, сейчас вытащу! – словно заклинание твердил Васюта. Он видел расширенные влажные глаза, выражавшие мольбу, надежду, отчаяние. «Спаси, спаси, спаси меня! – кричали они. – Если бы ты знал, как мучительно хочется жить!»
Подстегиваемый нетерпением, парень попытался ухватиться и второй рукой за ремень. Но случилось непредвиденное: мокрый, непослушный, он выскользнул из ослабевших пальцев. Страшная гримаса безысходности исказила напряженное лицо бедняги. Дико и жалобно вскрикнув, отчаянно вскинув брови, он с головой ушел в затхлую и вязкую болотную жижу.
Будто дожидаясь этого, вмиг сомкнулась зеленая ряска. Из глубины на поверхность с ворчанием вырвалось несколько пузырьков.
Все произошло в какие-то секунды… Потрясенный Васюта так и продолжал стоять на коленях.
Опомнившись, Михаил медленно поднялся на ноги. Руки его тряслись, перед глазами прыгало перепуганное мальчишечье лицо. «Опасный преступник… Пусть, – мелькнула тоскливая мысль. – Но погибнуть так ужасно, так нелепо…»
Едва волоча ноги, старшина побрел обратно. Перед затуманенным взором – затянутая коварной ряской болотная трясина и поднимающиеся кверху пузырьки.
Эх, жизнь, жизнь! Иной раз ты такое подстроишь, что самой буйной фантазии не под силу! Это в геометрии все ясно и точно определено: прямая – кратчайшее расстояние между двумя точками. Как ни мудри, проще и точнее не скажешь. А в судьбе человеческой совсем не так. Живут люди, понятия друг о друге не имеют, а потом неожиданно пересекутся их стежки-дорожки, в тугой узел завяжутся пути, и попробуй развязать тот узел!
Буян плелся в нескольких шагах позади хозяина, такой же, как и он, измученный, мокрый и грязный. Поводок волочился, оставляя за собой длинную извилистую полоску.
Прыгая с одной зыбкой кочки на другую, Васюта вдруг потерял равновесие и по пояс угодил в трясину. После всех сегодняшних передряг отнесся к этому спокойно, даже равнодушно. Подумаешь, велика важность! И без того в грязи с головы до ног.
Но дело обстояло плохо. Рванувшись, убедился, что освободиться не может. Казалось, кто-то в глубине держал за ноги.
Старшина не на шутку встревожился, изменившимся от волнения голосом подозвал Буяна.
Пес с недоумением посмотрел на хозяина и жалобно заскулил. Почему остановился? Лучшего места для отдыха не нашел, что ли?
Прутиком удалось зацепить и притянуть к себе поводок. Васюта намотал его на руку и почувствовал себя уверенней. Выручай, дружище!
Буян пятился, упираясь лапами, но вытащить хозяина не мог и лишь тяжело дышал.
Михаил растерялся. Все усилия были тщетны, его засосало уже почти по грудь. Попробовал кричать, звать на помощь. От напряжения голос срывался, звучал слабо и неуверенно.
«Не выбраться, пропаду, – подумал с отчаянием, кусая пересохшие губы. Лицо передернулось, устало закрылись глаза. – Прощайте, родные мои Нинушка и Маринка! Прощайте, друзья-товарищи! И знать не будете, где погиб я. Затянет, как затянуло того мальчишку, – и никакого следа…»
Вспомнил о пистолете – и тотчас отказался от этой мысли. Даже пробовать нечего. Пока достанешь из кобуры, весь он липкой грязью покроется и стрелять не станет… Что же делать? Что же все-таки делать? Смириться и ждать смерти?.. Смириться легче всего. Нет, он должен бороться, обязан бороться до последнего.
Васюта осмотрелся и только сейчас заметил, словно бы впервые увидел совсем близко маленькую, искривленную, как обычно на болотах, березку. Закрепить бы за нее поводок – и тогда… Длины следового поводка вполне хватит – восемь метров.
Но как закрепишь? Фантастическая, неосуществимая идея… А почему неосуществимая?
– Вперед, Буян! – не приказал – попросил, показав рукой в сторону деревца.
Пес не двинулся с места. Он понимал, что с хозяином беда, не хотел оставлять его, и лишь тоскливо повизгивал.
«Преданный, верный друг мой и помощник, – думал Васюта. – Знаю, жизнь за меня готов отдать, а сейчас я прошу совсем немного: обойди два, всего только два раза вокруг березки. Этого достаточно, чтобы закрепить поводок, и я выберусь… Вижу, не понимаешь, чего я хочу… Какие же слова найти, как растолковать…»
– Вперед, Буян, вперед! – простонал дрожащим от напряжения голосом.
Пес не двигался с места.
Сбивчивые мысли заметались в голове Васюты. Как быть, что предпринять? И вдруг его осенило. Сейчас он добьется от Буяна того, чего хочет. Удивительно, как сразу не догадался.
Сняв фуражку, кинул ее. Рассчитал точно: упала позади березки.
– Беги, тащи ко мне!
Часто оглядываясь, почему, мол, ни с того ни с сего подобная блажь пришла хозяину в голову, Буян взял фуражку в зубы.
На лбу у старшины выступила испарина. Обойдет березку с другой стороны или вернется по своему следу? Если смотреть правде в глаза, сейчас от этого зависит жизнь… Уф, обошел…
– Молодец, Буян, молодец! Сидеть!
Пес послушно уселся. Что еще прикажешь? Для занятий, мне кажется, обстановка совершенно не подходящая… но ничего не поделаешь, приходится подчиняться…
А Васюта между тем достал из наружного кармана кителя авторучку и бросил ее точно так, как до этого фуражку.
– Тащи ко мне!
Буян рванулся за ручкой… Поводок вторично обвился вокруг деревца.
– Спасибо, дорогой! – благодарно сказал старшина и, поспешно перебирая руками туго натянутый поводок, выкарабкался из вязкого плена…
Издалека приглушенно донеслось:
– …юта! …юта!.. Ваныч!
«Ременюк», – догадался Михаил. Пошатываясь, он сделал несколько шагов и жадно вдохнул воздух полной грудью. Солнце, трава, синеющий вдали лес… Как все же хорошо, как замечательно жить на свете!
Увидев вышедшего из дальних кустов капитана, он по-мальчишески озорно закричал: «Ого-го-го!» – и, опустившись рядом с Буяном, крепко прижал его к груди.

1 2 3