"
А что он ответит старому вождю? Мудрое слово не родится, как песня.
Его не подслушаешь у птиц или в поле у ветра.
- Оскор! Оскор! - кричал Вургаш, маленький сын брата, и бежал с горы
к нему.
- Кто послал тебя, Вургаш? - спросил его Оскор.
- Я сам... Вождь собирает воинов племени на совет. Все большие
мужчины идут к юрте вождя...
В городище старого Кардаша было печально и тихо, как в зимнюю ночь.
Неподвижно сидели у родовых костров притихшие женщины, закрывшись черными
платками из мягкой шерсти. Лица женщин были торжественны и спокойны. Дети
не играли и не ссорились. Маленькие лежали на коленях у женщин на кожаных
мешках-равдугах, ребятишки, что постарше, прятались в высокой траве. Одни
только собаки бродили от костра к костру, покачивая колечками хвостов.
В городище Вургаш отстал и, как серая куропатка, нырнул в траву.
Оскор пришел к высокой юрте старого вождя.
Четыре десятка угорских воинов, суровых и уставших от горя, сидели на
мягких медвежьих шкурах вокруг большого каменного очага. Они молчали,
глядели на серебряное лицо и думали.
На красном ковре лежал раненый вождь. В ногах у него, спиной к очагу,
стоял на коленях маленький шаман. Он стучал кулаком по брюху идола и уныло
тянул:
Мы кормили тебя
Жирным мясом,
Мы поили тебя
Горячей кровью -
Сделай нас сильными,
Сделай нас мудрыми...
Воины не слушали причитаний шамана. Они ждали, когда заговорит старый
Кардаш.
Раненый вождь с трудом поднялся, сел, навалившись широкой спиной на
деревянное тело идола, и сказал воинам:
- Булгары вернутся. Они уведут наших женщин, детей и скот. Племя
лесных всадников высохнет, как капли росы на солнце.
- Надо уходить, - сказал старейшина рода быстроногих.
- Надо уходить, - сказал Шавершол.
- Надо уходить, - сказали воины из рода черных орлов.
Старый вождь спросил:
- Кто знает дорогу в неизвестную страну, где сочная и густая трава,
где лес полон красного зверя и птицы, где речки богаты рыбой?
Ничего не сказал торопливый старейшина из рода быстроногих. Не
ответил вождю кузнец Шавершол. Молчали воины из рода черных орлов.
- Кто знает такую землю? - спрашивал старый вождь своих воинов. - Кто
найдет новую родину, куда не дотянется длинный меч врагов племени?
Воины молчали. Трудно бороться с булгарами одному воину против
десяти, но еще труднее назвать невиданную никем счастливую землю.
Кто поведет обессиленное племя трудными, нехожеными дорогами? Кто
знает волю богов?...
- Пусть говорит шаман Урбек, - сказал седой воин из рода коршунов. -
Пусть он спросит великих предков...
Четыре десятка угорских воинов ударили о глиняный пол боевыми щитами
в знак согласия.
Маленький шаман встал на ноги, поглядел на сумрачных воинов и
затрясся. Он прыгал, стонал и выл, будто одержимый болотной хворью. Воины
смотрели на священную пляску и терпеливо ждали, что скажут им великие
предки. По худым щекам скачущего шамана стекал грязный пот, овчина на
спине смокла и стала черной. Изнемогая от усталости, он упал на колени
перед ярко горевшим очагом и закричал:
- В степь... Души предков зовут нас в степь!
Гордые и сильные воины плохо верили маленькому шаману. Он часто
обманывал народ угров, боги редко говорили ему правду. Только большое горе
заставило мужчин племени поклониться сыну шакала. Сильные надеются на
силу, а слабые - на волю богов.
Но даже горе не отняло разума у воинов гордого племени всадников.
Великие предки опять не сказали правды маленькому шаману. Великие предки
не пошлют в степи свой народ. Разве не оттуда приходят враги угров?
Четыре десятка воинов молча сидели вокруг очага и смотрели с тяжелой
обидой на серебряное лицо идола. Они думали о горькой судьбе своего
племени, о детях и женщинах. Великие предки забыли их жертвы. Великие
предки не видят и не слышат горя своего народа.
Старый Кардаш подал знак и заговорил:
- В глухих и темных лесах Великой Голубой реки живут угры, наши
братья по крови. Мы были богатыми и сильными. Мы забыли о них. Слушайте,
воины племени, мое последнее слово: идите к Большому шаману наших братьев
по крови, идите к хозяину Синей пещеры. Певец Оскор знает туда дорогу. С
ним пойдет молодой, сильный и смелый воин. Они вернутся с мудрым словом
Большого шамана и принесут нам спасение.
Слова вождя сняли с души воинов тяжесть незнания. После долгой и
темной ночи наступил ясный день.
Посветлели лица угров, увереннее и крепче стали их голоса.
- Будь здоровым и сильным, мудрый вождь!
- Слава тебе, старый Кардаш!

5. К БОЛЬШОМУ ШАМАНУ
Зелеными лугами ехали на восток два всадника. Горячий летний лес то
подступал к самой речке, загоняя их в воду, то уходил далеко от берега к
северу и перед ними расстилались густые желтоголовые травы.
Уже солнце грело им спины, покатившись к закату, уже из лесу потянуло
теплой сыростью, а они все еще не кормили лошадей. Послы старого Кардаша
спешили к Великой Голубой реке, крепкие угорские кони бежали широкой
рысью.
Молодой конь Оскора рвал на ходу хохлатый курослеп и высокий
чеменник, белый жеребец Шавершола бежал ровно, только покачивал тугой шеей
да косился на блестевшую воду.
Не сбавляя ходкой рыси, кони стали подниматься в гору, выбирая
открытые, не заросшие крепким вереском и ломкой ольхой прогалины.
На горе всадники остановились. Внизу, как широкий серебряный пояс,
брошенный на траву, блестела большая река. Стремительная и беспокойная,
она несла свои воды к югу, вгрызаясь на поворотах в крутые темные берега.
С реки дул свежий ветер и лизал щеки. Оскор любовался широким
просторами могучей реки. Шавершол выбирал место для ночлега.
- У старой сосны остановим коней. Ты видишь ее? - спросил он Оскора.
- Я вижу большую и вечно живую воду, вижу красные берега и дальний
синий лес.
- Старая сосна под нами. Рядом сушняк, кругом густая трава. У лошадей
будет ночью корм, у огня - пища...
- Ты хочешь переждать ночь у сосны?
- Кони наши устали. Им не переплыть Великую реку.
Всадники начали спускаться. Умный и осторожный Арагез шел под гору
спокойно. Горячий конь Оскора приседал, крутился и бил копытами сухую
крепкую землю.
У старой сосны угры спешились и привязали тянувшихся к воде лошадей.
Оскор снял седло и ушел ломать сушняк на ночь, Шавершол стал разжигать
костер.
Собрав в кучку сухую траву, он снял с шеи кожаный мешочек, в котором
бережно хранил шерстяной трут, кусок каленого железа и белый кремневый
камень. Резким ударом кузнец высек из белого камня длинную искру и сунул
затлевший трут в сухую траву. С трута сбежали капельки искр - и вспыхнул
веселый огонь, окутанный облачком дыма. Он быстро съедал тонкие стебли
травы, слабел и угасал. Но кузнец не дал ему умереть. Он кормил его
покрасневшими лапами елок и ломкими прутьями луговой ольхи. Костер рос,
становился сильным и ненасытным, с треском кусал толстые сучья.
Повеселели серые глаза Шавершола. Теперь не страшна им темная ночь,
не опасен остроглазый и хитрый лесной зверь.
Пришел Оскор с черными сучьями сухой черемухи, постоял у веселого
костра и сказал Шавершолу:
- Ржал чужой конь. Ниже нас по реке...
- Это стрекотала лесная пеструха, Оскор, или хитрый див заманивал в
зыбуны наших лошадей.
- Я слышал, Шавершол. То голос коня.
- Но кони нашего племени не заходят сюда, а чужие воины приходят на
лодках. Тебя обманул хитрый див, Оскор.
Угры напоили отдохнувших коней и пустили их на густую траву. Оскор
стреножил своего крепким ремнем, чтобы не ушел молодой конь с берегов
Великой Голубой реки обратно, к родному табуну.
Одевались сизым туманом прибрежные лозняки. Вышла на охоту крупная
щука, начали свои шумные перелеты свистухи и шилохвостки. Оскор взял у
Шавершола топор-клевец, затесал старую сосну и стал вырезать острым ножом
двух всадников и воду. Он умел вырезать на мягких лубняковых дощечках
настоящих коней, красивых, быстрых, как степные дзуры. Но сейчас надо
оставить только письмо - вырезать ножом знаки, которые расскажут
сородичам, что два угра на лошадях переждали здесь ночь и переплыли
Великую Голубую реку. Оскор выскоблил две глубокие бороздки поперек сосны
и две вдоль, поменьше, под ними нанес поперечные зарубки, обозначающие для
любого угра воду. Выскобленные на старой сосне знаки он не успел натереть
железной краской - спустилась с потемневшего неба на землю ночь.
Ночь была темной, она лежала на земле, как огромная черная шкура,
только чуть поблескивала река, да искрились на небе звезды. Поев крепкого
вяленого мяса, у костра спокойно заснул Шавершол, положив на седло голову,
укрывшись медвежьей шкурой. Кожаный шлем и меч лежали рядом, с правой
руки, а лук и сагайдак - с левой. Молодой кузнец всегда был воином.
Тяжелая сытость и тепло от костра клонили ко сну и певца Оскора, но
он долго не мог уснуть. Волки рыскали рядом, а стреноженный конь - легкая
добыча густогривому хищнику. Оскор несколько раз поднимался и уходил от
костра в темноту смотреть лошадей. Кони шли к лесу, ему приходилось все
дальше и дальше уходить от костра. Последний раз он ходил смотреть их в
полночь, вернулся напуганный и разбудил Шавершола. Тот вскочил, схватился
за меч, но кругом было тихо и темно.
Оскор повел его к лесу. Они остановились около лошадей, и певец
показал на пылающий вдали костер.
- Видишь... Ржал чужой конь, а не хитрый див.
- Ты говорил правду, Оскор.
Они долго думали, кто пришел на их землю? Кто зажег огонь на берегу
Великой реки?
Шавершол хотел ползти к чужому костру, но Оскор отговорил его - один
всадник не страшен для племени. Взволнованные послы потушили свой костер и
стали ждать утра.
Утром они набросили на спины отдохнувших лошадей высоколукие седла и
поехали вдоль реки искать следы огня. Ночной огонь мог вызвать множество
дум, даже испугать, но все-таки остаться для них загадкой. Они должны
увидеть его пылающим рядом или взять в руки еще не остывшую мягкую золу.
Угры нашли в кустах тлеющий еще костер и следы человека, который
провел около него беспокойную ночь. Чужой воин не ложился на траву, спал
сидя и не ходил, а ползал за сушняком для огня, как зеленая ящерица.
- Здесь был человек, - сказал Шавершол. - Он был один и боялся нас.
- Мы найдем его. Наши кони легки, как птицы, и быстры, как дзуры.
- Скоро высохнет трава, Оскор, и мы потеряем его след. Легче найти
куницу в лесу, чем одинокого всадника. Нас послал вождь к Большому шаману.
- Зачем приходил чужой воин на нашу землю? Зачем?
Шавершол снял меч, лук и сагайдак со стрелами, стащил с себя тяжелую
кожаную рубаху, привязал все к седлу и повел Арагеза к воде. Оскор долго
возился с тихо звенящим лебедем, привязывая его тонкими ремнями под гриву
коню. Кузнец был уже далеко, а он только зашел в реку и, крепко взявшись
за железное стремя, поплыл рядом с конем к далекому берегу.
Вода пенилась, сердито шумела и тащила их вниз. Молодой конь давил ее
грудью и вытягивал длинную морду, как бегущий по воде гусь. Плыли долго, а
до берега все еще было далеко. Оскору казалось: река поборет его коня,
утопит в буйных вырях и оружие, и лебедя. Он отчаянно бил свободной рукой
по вспененной воде, помогая плыть уставшему коню.
Могуча и упряма Великая Голубая река, неудержим ее бег. Но сильнее
Великой Реки два угорских воина. Их послал вождь и народ. Они едут к
Большому шаману за мудрым словом.
До берега оставалось не более десяти шагов. Оскор почувствовал под
ногами твердую землю и отпустил стремя. Конь его заржал, оттолкнулся
копытами от крепкого каменистого дна и выскочил из воды. Отряхнувшись
по-собачьи, он побежал к Арагезу, мягко покачивая лоснящимся крупом.
Послы надели рубахи, отвязали от седел оружие и двинулись отлогим
берегом вверх по реке. Они ехали широкой зеленой дорогой. Трава здесь
доходила до самой воды. Пробиваясь сквозь крупный галечник, она застилала
его мягким светло-зеленым ковром.
Начинался жаркий день, но утренняя свежесть еще не осела на землю.
Покачиваясь в высоком седле, Шавершол глядел на выбежавшие из леса широкие
дубки, темные и кривые, как старая черемуха, на большие камни, гладко
облизанные водой, на лохматые корни вывороченных елей. Он хотел запомнить
дорогу. Оскор ехал за ним, радовался ясному дню, встречая, как старых
знакомых, и поседевшую ель, и молодую липу, пугливых, прожорливых лисят.
Когда горячее солнце повисло над головой, угры остановились в
неглубоком прохладном овраге и отпустили лошадей на траву.
Шавершол достал из переметной сумы вяленое мясо и сухие ячменные
лепешки, Оскор в кожаном мешке принес воду. Они быстро поели. Уставший от
жары кузнец залег в густую траву спать, а Оскор взялся за своего лебедя.
Он пощипывал тонкие железные струны и пел о том, что два угорских воина
ехали зелеными лугами, ночевали на берегу Великой Голубой реки и видели
ночью костер чужого воина. Вспомнил певец в своей бесконечной песне и о
дочери вождя Илонке:
Черноглазая дочь вождя,
Длиннокосая Илонка
Вставала раньше солнца летнего,
Проводила певца до ворот.
Отдала ему карсу,
Птицу серебряную, и сказала:
"Привези из Синей пещеры
Мудрое слово шамана..."
Легко и мягко, как сытая рысь, идут отдохнувшие кони, едут на север
два всадника вдоль Великой реки. Пересекают дорогу им заросшие серым
ольховиком светлые речки, разрезают зеленый берег крутые овраги, пахнущие
дудочником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9