Дела были неважные. Мы пролетали над вершинами деревьев гораздо ниже, чем я надеялся, а с пассажирами на борту будет совсем неуютно. Но другого поля поблизости от городка не было. Кругом сплошная кукуруза.
Нечего было и пытаться. Просто это поле оказалось неподходящим, и нам придется двигаться дальше. Но солнце уже опустилось низко, да и горючее было на исходе. Мы решили заночевать здесь, а с утра тронуться в путь. Мы лишь укрепились в своих намерениях, когда в сумерках к нам подошел все тот же фермер.
– Лучше бы вам не летать здесь, парни. Выхлопы вашего мотора могут испортить мне сено.
– O'кей. Вы не против, если мы здесь заночуем?
– Это пожалуйста. Я только не хочу, чтобы эти выхлопы добрались до сена, и это все.
– Спасибо, сэр. – Мы пешком отправились в город за гамбургерами, держась правой обочины и задевая по пути сорняки.
– Как насчет его трактора? – спросил Стью. – У его трактора разве нет выхлопов?
– Есть, но это не имеет никакого значения. Он хочет, чтобы мы отсюда убрались, и мы уберемся. Тут нет вопросов. Это его земля.
С закатом мы вернулись к самолету и нашим спальным мешкам. Там нас дожидались десять миллиардов речных москитов. Они курсировали с легким гудением на малых оборотах и с нетерпением жаждали с нами встретиться.
Стью, ставший более разговорчивым после отлета Пола, стал делать предложения.
– Мы могли бы выставить для них на крыле кварту крови, – сказал он. – Или привязать поблизости пару сотен лягушек. Или можно запустить мотор и выкурить их отсюда…
– Ты очень изобретателен, парень, но все, что нам нужно, это прийти к взаимопониманию с москитами. У них свое жизненное пространство в этом мире, а у нас – свое…
– Мы могли бы вернуться в город и купить какое-нибудь средство от комаров…
– …и как только мы поймем, что они вовсе не собираются нарушать наш покой, они тогда просто… уйдут.
В десять вечера мы уже шли в город. Пока мы шли, каждые семь минут мимо нам с ревом проносился сверкающий новый автомобиль без глушителя со скоростью 70 миль в час, потом останавливался, разворачивался и стремительно несся обратно. – Что, черт побери, делают эти придурки? – спросил я озадаченно.
– Тащатся по Главной.
– Что?
– Это называется «тащиться по Главной», – пояснил Стью. В маленьких городках детворе нечем заняться, вот они и мотаются всю ночь в машинах туда-сюда.
Он ничего не сказал ни в похвалу, ни в осуждение. Он просто рассказал мне все как есть.
– Это что, развлечение такое? Они делают это ради забавы?
– Да.
– О!
Мимо с визгом пронеслась еще одна машина. Нет. Машина была та же, что и семь минут назад.
Боже милостивый, подумал я. Появился ли бы у нас когда-нибудь Авраам Линкольн, Томас Эдисон, Уолт Дисней, если бы все проводили свое внешкольное время, тащась по Главной? Я всмотрелся в мелькавшие в долю секунды лица сидевших за рулем и увидел, что проносящиеся мимо молодые люди не столько вели машину, сколько их самих вела за собой откровенная, отчаянная скука.
– Я горю нетерпением узнать, какой вклад в достижения человечества сделают эти парни.
Ночь стояла теплая. Стью постучал в дверь магазина, вот-вот готового закрыться, объяснил им насчет москитов и уплатил пятьдесят центов за бутылочку обещаний, что москиты нас не тронут. Я купил пинту апельсинового шербета, и мы пошли обратно, к самолету.
– Возьмешь немного этого зелья? – спросил Стью.
– Нет. Все, что здесь нужно, – это понимание…
– Вот черт. А я уже собирался продать тебе пару капель за пятьдесят центов.
Никому из нас не удалось добиться покоя от этих мелких тварей.
В пять тридцать утра мы уже были в воздухе, словно призраки летя на юго-восток над тихими речными туманами и направляясь к черной точке на карте, которая должна была обозначать аэропорт. Горючего у нас было на один час полета, а туда мы должны были долететь за 30 минут.
Воздух был тихий, как солнце, лучи которого пробивались над прохладным горизонтом, и мы были единственным движущимся предметом в тысячемильном пространстве небес. Я начинал понимать, почему старый бродячий летчик с такой радостью вспоминал эти дни.
Мы переживали трудную неделю, не переставая удивляться, как мало в Иллинойсе городишек, способных приютить бродячих пилотов. Наши пальмирские доходы давно растаяли.
Один раз мы в отчаянии сели в аэропорту с травяным покрытием недалеко от Сэндвича. Это была мягкая зеленая полоса, длиной во много тысяч футов и буквально рядом с городом. Мы очень устали от не приносящих дохода полетов, поэтому, хотя это и не был сенокосный луг, мы решили, что здесь хорошо будет провести вечер.
Контора аэропорта была только что отремонтирована, обшита мореным атласным деревом, и я начал задумываться, здесь ли наше место, как только увидел хозяина, стоявшего у окна. Он наблюдал за посадкой этого чумазого биплана, переживал из-за того, что капли масла пачкают его траву, а теперь эти грязнули-пилоты собираются войти в его новую контору!
Он старался быть вежливым, здесь надо отдать ему должное. Но он приветствовал появление Великого Американского Воздушного Цирка примерно с такой же теплотой, с какой мог бы приветствовать лохнесское чудовище у своего порога.
Я бодро ему рассказал, чем мы занимаемся, как у нас ни разу не было недовольного пассажира, как мы могли бы привлечь множество новых клиентов на его аэродром и расширить его собственный бизнес по перевозке пассажиров.
– Я, пожалуй, немного консервативен, – сказал он, когда я выдохся. И тут же осторожно спросил, – Вы сами проводите у себя техническое обслуживание?
Проведение технического обслуживания, не имея на то лицензии, незаконно, и он, как стервятник, ожидал, что мы ответим, мечтая о награде за наши головы. Он был почти разочарован, услышав, что биплан должным образом осмотрен и снабжен всеми подписями. Потом он просиял.
– Через месяц у меня торжественное открытие нового здания. Я смог бы тогда вас использовать…
Перспектива быть использованными нам не улыбалась. Я и Стью переглянулись и собрались было уходить. И в этот самый момент, словно в киносценарии, в дверь вошел клиент.
– Я хочу прокатиться на самолете, – сказал он.
Хозяин извиняющимся тоном начал долгое объяснение насчет того, что его лицензия просрочена, и что не стоит ради одного полета вызывать пилота из города, и что все равно все его самолеты находятся на техобслуживании. Мы не говорили ни слова. Мы просто стояли, и клиент тоже стоял. Он хотел полетать.
– Конечно, вот эти парни могли бы вас покатать. Но я о них ничего не знаю…
– А, – подумал я, – вот оно, воздушное братство.
Клиента биплан напугал почти так же, как и хозяина аэропорта, только он вел себя непосредственнее.
– Вот что, никаких выкрутасов, никаких резких поворотов. Просто полегоньку вокруг города и обратно на аэродром.
– Нежно, как облачко, сэр, – сказал я, сияя улыбкой. – Стью, ЗАВОДИ ЭТУ ШТУКОВИНУ!
Полет был нежным, как облачко, и этот тип даже сказал, что ему понравилось. Несколько секунд спустя после посадки он ушел, оставив меня в недоумении, с чего это ему вздумалось полетать.
Через пятнадцать минут мы снова взлетели, счастливые, что Сэндвич с его новенькой конторой остается за нашей спиной. И полетели мы снова на север, куда глаза глядят, посматривая вниз, и снова вернулись старые сомнения относительно возможности выжить.
Наконец, мы сели в Антиоке, курортном городке в нескольких милях к югу от границы с Висконсином. Поросшее травой поле простиралось у берега озера, и мы обнаружили, что его хозяин по выходным дням устраивал платные полеты на своем биплане Уэйко. Он брал по пять долларов за полет, не был заинтересован в какой-либо конкуренции и был бы чрезвычайно счастлив, если бы мы улетели. Но прежде чем мы успели это сделать, на аэродроме приземлился и подрулил к нам современный Пайпер Чероки. Очень делового вида мужчина в белой сорочке и при галстуке решительно подошел к нам с улыбкой человека, по долгу службы вынужденного много общаться с людьми.
– Я Дэн Смит, – сказал он, перекрывая шум мотора. Комиссия по аэронавтике штата Иллинойс.
Я кивнул, недоумевая, почему он придает такое большое значение своему титулу. И тут я увидел, что он ищет на биплане регистрационный номер штата Иллинойс. Он его не нашел. В этом штате наличие номера обязательно. Он стоит где-то около доллара, что очевидно оправдывает расходы на содержание разъездного инспектора.
– Вы откуда? – спросил он.
У любого другого – обычный безобидный вопрос. В устах этого типа он прозвучал зловеще. Если я из Иллинойса, тогда штраф на месте.
– Айова, – сказал я.
Не сказав больше ни слова, он отправился через дорогу в ангар и исчез в нем, проверяя, не скрываются ли там самолеты без регистрационных номеров.
Ничего себе способ зарабатывать на жизнь, – подумал я.
Мы снова поднялись в воздух, и нами постепенно начало овладевать отчаяние. Во всей этой озерной стране мы не могли найти ни одной, посадочной площадки у озера. Требования у нас были проще некуда: рядом с городом, рядом с озером. Но такого не было. Больше часу мы кружили над десятком озер, но так ничего и не нашли. В жарких кабинах нас остро донимала жажда, и мы снова полетели на север в поисках любой посадочной площадки.
Мы пролетели над озером Джинива, жадно глядя на всю эту воду. Воднолыжники, яхты, пловцы… пьющие воду из озера сколько им угодно.
Мы приземлились на первом попавшемся аэродроме. Место оказалось неудачным. Яркая надпись гласила «Лейк Лоун». Трава была безупречно подстрижена, а мы обнаружили, что это был частный аэродром местного клуба.
Припарковав чумазый биплан подальше от людских глаз, мы тихонько выбрались из кабин и отправились пешком по дороге к клубу с видом работающих здесь садовников. Охранники у ворот нас поймали, но сжалились и указали дорогу к воде.
– Я начинаю сомневаться в твоем методе отыскивания аэродромов, – сказал Стью.
Потом мы снова взлетели и мрачно устремились на юг, замыкая вот уже третий гигантский круг за эту неделю. Случайностей не бывает, думал я, скрипя зубами, и такой вещи, как везение, тоже не существует. Что-то ведет нас туда, где нам будет лучше всего. В эту минуту нас ждет где-то хорошее местечко. Прямо по курсу.
Под нами развернулось хорошее открытое летное поле, правда, далеко от города, но зато удобное место для посадки.
Я подумал о том, чтобы приземлиться здесь и покатать пасущихся на поле коров. Какую-то долю секунды я всерьез размышлял, получится это или нет. Всегда дело сводилось к одному и тому же. Мы должны были доказывать все сначала, каждый день… мы должны были найти платных пассажиров, принадлежащих к роду человеческому.

Глава 11

Городок Уолворт, штат Висконсин, – это славное и гостеприимное местечко. Он проявил свое гостеприимство, расстелив перед нами ровный, мягкий сенокосный луг, где сено уже было скошено и убрано. Поле находилось всего в трех кварталах от центра города, оно было длинным и широким, да и подходы к нему тоже были хороши, за исключением одной линии низко висящих телефонных проводов. Мы приземлились, имея в запасе последние деньги и остаток боевого духа.
Хозяин аэродрома был добряком, которого привел в легкое изумление старый самолет и вывалившиеся из него странные типы.
– Конечно, вы можете взлетать с этого аэродрома, и спасибо за предложение полетать. Ловлю вас на слове.
Надежды ожили. Нам сказали добро пожаловать!
Мгновенно были вывешены объявления, и мы устроили два бесплатных полета для хозяина аэродрома и его семьи. До заката мы успели сделать еще три платных полета. В этот вечер казначей сообщил мне, что мы уплатили тридцать долларов за горючее, но и получили от пассажиров двенадцать долларов. Судьба поворачивалась к нам лицом, это ясно.
Наутро из зеркала, висевшего на заправочной станции, на меня уставился жуткий тип, этакий тощий, заросший мистер Хайд, вид которого был настолько ужасен, что я невольно отпрянул. Неужели это я? Неужели это то, что видели фермеры повсюду, где мы приземлялись? Да я бы на их месте вилами гнал прочь такое чудовище! Впрочем, заросшая образина исчезла под электробритвой, и выйдя на свет, я почти почувствовал себя человеком.
Мы должны были либо заработать в Уолворте деньги, либо бросить нашу затею. Мы еще раз изучили способы привлечения клиентов: метод А – воздушная акробатика над городской окраиной. Метод В – прыжок с парашютом. Потом мы начали экспериментировать с методом С. Существует принцип, гласящий, что стоит тебе в одиночку сесть за игру в солитер посреди глухой пустыни, и кто-нибудь непременно подойдет, чтобы заглядывать тебе через плечо и давать советы, с какой карты ходить. Это и был принцип метода С. Мы развернули наши спальные мешки и самым беззаботным образом разлеглись под крыльями.
Метод сработал немедленно.
– Эй, привет.
Я приподнял голову на голос и выглянул из-под крыла.
– Привет.
– Вы летаете на этом самолете?
– А как же. – Я поднялся на ноги. – А вы хотите полетать?
На какое-то неуловимое мгновение этот человек показался мне знакомым, да и сам он смотрел на меня, явно пытаясь что-то припомнить.
– Получится хороший полет, – сказал я. – Уолворт красивый городок, хорошо смотрится с воздуха. Всего три американских доллара.
Человек прочел мое имя на кромке кабины.
– Эй! А ты случайно не… Дик! Помнишь меня?
Я всмотрелся в него внимательнее. Я видел его раньше, я знал его по…
– Вас зовут… – сказал я.
Как же его зовут? Он восстановил самолет. Он и Карл Линд пару лет назад восстановили самолет…
– Вас зовут… Эверетт… Фелтхэм. Биплан Птица! Вы и Карл Линд!
– Да, сэр! Дик! Как дела, старина!
Эверетт Фелтхэм служил бортинженером в одной из крупнейших авиакомпаний. Он вырос на современных моделях легких самолетов, был авиационным механиком, пилотом, реставратором. Эверетт Фелтхэм знал все мыслимые летательные аппараты; и как на них летать, и как поддерживать их в рабочем состоянии.
– Эв! А ты-то что здесь делаешь?
– Я здесь живу! Это мой родной город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28