Остальные были косоглазые и
курносые монголы, направлявшиеся дальше на восток в глубь страны.
Роскошное и в то же время нищее Перу было подходящей страной для этих
быстроногих "Japs" [Американское прозвище людей "желтой" расы], которые
имеют особый талант жить и устраиваться в странах, бедствующих среди
природных своих богатств.
Последний из сошедших на землю пассажиров сильно отличался от других.
Японцы рассматривали его с недоверием, так как он был по крайней мере в
два раза больше, чем самый крупный из них. Фильмовой директор уже
определил ему в мыслях роль капитана пиратов в "Конце буканеров", а
боксер-негр высчитывал возможные шансы против этого феномена светлолицей
первобытной силы.
Но Йунас Фьельд окружил себя крепкой оградой неприступности,
способной выдержать любую осаду. И, когда он ступил на почву старой
исторической земли Кальяо, ему не пришлось обменяться ни одним поклоном и
не пришлось пожать ни одной руки. Он позаботился, чтобы его багаж был
благополучно перенесен с парохода и отправлен на вокзал, где уже стоял
поезд, отходивший в Лиму, знаменитую столицу Перу.
Он не мог пожертвовать много времени на прогулку по Кальяо, несмотря
на то, что этот портовый город имеет свою прелесть и своеобразную
приключенческую окраску. От времени до времени он сбрасывается
землетрясением и смывается наводнением. На нем виднеются шрамы
бесчисленных революций, и люди всех наций встречаются на его улицах.
Кальяо - один из главнейших портов на всем американском побережье
Тихого океана от Аляски до Патагонии, и его географическое положение
обеспечивает блестящую будущность этому маленькому, подвижному городу.
Покончив с багажом, Фьельд занял место в вагоне, стараясь по
возможности найти пустое купе. Но как раз в тот момент, когда поезд
трогался, к нему впихнули маленького худого перуанца. То был человек
пожилой, изящно одетый, со множеством брильянтовых колец, один из таких
людей, каких можно встретить повсюду в парижских танц-локалах. Несмотря на
свою наружность и довольно жалкие попытки казаться юношей, стареющий
кавалер имел вид добродушного и уютного малого. Оправившись от приступа
астмы, он сейчас же пустился в разговор, обнаруживая ту словоохотливую
живость, которая заслужила перуанцам прозвище "парижан Южной Америки".
Он отрекомендовал себя доктором Хосе Ла Фуэнте и не без гордости
разъяснил, что состоит редактором газеты "Комерсио". В течение пяти минут
он забрасывал Фьельда вопросами, сведениями, комплиментами, до тех пор,
пока новый приступ кашля не прервал добродушной болтовни благожелательного
редактора.
Фьельд сообразил, что сведения всезнающего джентльмена об этой стране
и ее народе могли оказаться ему очень полезными, и он охотно рассказал
своему спутнику, что приехал в Перу собственно в качестве туриста, но,
будучи сам доктором медицины, хотел воспользоваться этим случаем, чтобы
познакомиться с интересной фауной и флорой страны, особенно у истоков
Амазонки.
Эти слова вызвали у маленького любезного редактора всевозможные
предложения помощи словом и делом иностранному ученому. Он заявил Фьельду,
что вся газета "Комерсио" находится отныне в его распоряжении, и спросил
его, не знает ли он кого-нибудь в Лиме.
Норвежец ответил на это, что он намеревается навестить своего
коллегу, профессора Сен-Клэра. Во время одного на своих пребываний в
Париже он слышал имя Сен-Клэра, названное в Институте Пастера, как имя
одного из величайших знатоков Амазонки.
При этом сообщении спутник Фьельда позабыл совсем свою астму. Он
подпрыгнул, как резиновый мячик, и с выражением величайшей скорби заломил
руки, словно только что получил известие, что крокодил сожрал его
единственного сына.
- Ах, сеньор! - сказал он. - Вы приехали слишком поздно. Великий свет
Университета св. Марка погас. Раймон Сен-Клэр, наверное, уже умер. Разве
вы не слыхали об этом обстоятельстве?
Фьельд отрицательно покачал головой.
- Это - трагическая загадка, которой никто до сих пор не может
разрешить Он, должно быть, пал жертвою своей необычайной жадности к
познанию. Вот уже более полутора лет, как совершенно исчез всякий след
Сен-Клэра. С четырьмя спутниками отправился он для неизвестной цели в
Икитос на реке Амазонке. Он был уже старый человек, но никто не мог
отговорить его от этой экспедиции. Он верил в свои силы и энергию. Из
Икитоса пришло письмо на имя его внучки Инесы. Он писал, что выезжает из
Икитоса дальше на юг, в местности, где живут индейцы племени майуруна, к
горам, называемым Анды-Кономамас. Эти местности опасны. Что он там искал -
никто не знает. С тех пор о нем больше ничего не слыхали. Правительство
сделало все возможное. На помощь ему была послана экспедиция, но она
возвратилась обратно без результатов. Сен-Клэра и его людей, вероятно, уже
нет в живых. Это - большая потеря для науки и еще большая для Перу.
- Вы что-то говорили о его внучке?
- Да, прекрасная и гордая Инеса. Она теперь живет у адвоката
Мартинеса, который взял ее к себе из сожаления... Обнаружилось, что
Сен-Клэр потерял почти все свое небольшое состояние в спекуляциях на
парижской бирже. Мартинес, конечно, не из выгоды, а из дружбы к столь
знаменитому ученому был его поверенным и много раз отговаривал его от
подобных дел, но Сен-Клэр был упрям и потерял все в последнем большом
понижении. Но Мартинес - добрый и в высшей степени порядочный человек. Его
сын и компаньон поехал в Париж, чтобы спасти хоть что-нибудь. Это -
молодой человек, подающий большие надежды, хотя и любит немного покутить.
Он вернулся с известием, что все состояние Сен-Клэра погибло. Но я сам
слышал во французском клубе, как старый Мартинес ручался, что дочь его
друга и клиента никогда не будет терпеть нужду, пока он, Мартинес, жив.
- Какого рода люди эти Мартинесы?
Ла Фуэнте сделал движение, словно он падал на колени перед иконой.
- Это один из самых выдающихся наших адвокатов. Старик - честный
человек без хитростей и задних мыслей, а сын - кавалер до мозга костей,
Париж и Лима в удачном соединении. Говорят о предстоящем браке между ним и
Инесой. С его стороны это - в высшей степени благородно! Вы сами знаете,
молодая девица без приданого...
- Знаете ли вы внучку Сен-Клэра?
Глаза перуанца приняли ангельское выражение. Он как будто стоял под
балконом и щипал струны мандолины.
- Знаю ли я ее? - прошептал он со сладкой чувствительностью. - Она -
мечта. Красивее ее нет женщины во всем Перу. Но она не похожа на других
девушек. Она не склоняет покорно головы и не говорит: да, мой повелитель!
Сен-Клэр воспитал ее сам, в свободе и независимости. Она занимается
спортом, но не по-дамски, а совсем как мужчина, и раздражает многих
жителей нашего города тем, что ездит верхом в штанах. Говорят...
Фьельд не дослушал историю о мужественных наклонностях сеньориты
Инесы. Поезд вдруг остановился среди вокзального шума и суеты большого
города.
Маленький редактор схватил свой чемодан.
- Мне было очень приятно, - проговорил он, низко кланяясь. - Если вы
пожелаете посетить редакцию "Комерсио", мы все устроим... Вы, наверное,
остановитесь в гостинице "Делигенсия"?.. Великолепно. Я пришлю вам сегодня
вечером человека. До свидания, сеньор.
Он открыл дверь вагона и исчез.
Лима, прекрасная старинная столица Лима, нежилась и сверкала в лучах
послеполуденного солнца.

7. МАРТИНЕС И К"
В то самое время, когда Йунас Фьельд, восхищенный, бродил по
прекрасному испанскому городу на берегах реки Римак, в большой фирме
"Мартинес" происходил своеобразный семейный совет.
Хосе Мартинес собственными трудами добился положения самого видного и
достойного доверия адвоката Лимы. То был красивый мужчина с достойной и
благородной наружностью. Его контора находилась как раз на Поско, и
важнейшим людям в Перу нередко приходилось долго ожидать в его передней,
прежде чем предстать перед могущественным и влиятельным юристом. Его
защита и совет имели величайшее значение для каждого экономического или
политического предприятия.
Имя Мартинеса каждый раз упоминалось при выборах нового президента,
особенно за последние годы. Но старый Хосе был слишком умен, чтобы
пускаться на такой риск. Представительная власть в южно-американских
республиках несет за собой, как известно, немало опасностей. Дорожка от
президентского кресла до тюремной скамьи очень часто не так-то длинна. И
границы между жизнью и смертью для народных избранников, по-видимому,
несколько туманны. Мартинес предпочитал оставаться за кулисами и отсюда
дергать нити. Некогда он был так беден, что его настоящей целью было
исключительно золото. Этот порок весьма обычен у потомков Писарро и
Альварадо. В течение всей жизни он оставался осторожным человеком и сумел
осенить себя ореолом справедливости. Его поступки, его образ жизни, его
внешность, - все укрепляло эту веру в его неприступную, неподкупную
честность. Но столь цветущее, по-видимому, жизненное дерево фирмы
"Мартинес" подтачивал червь. И этот червь был Мартинес-сын, Мануэль,
который в свое время с грехом пополам выдержал экзамен в парижской
Сорбонне. Но зато молодой человек был центром внимания в латинском
квартале мирового города благодаря своему образу жизни, блиставшему самыми
циничными пороками. Прослыть испорченным в Париже стоит не дешево, и
молодой Мартинес расточил там деньги в размерах, причинивших много
беспорядка в несгораемых шкафах старого Мартинеса.
Но дон Хосе любил этого сына, красивого, как Адонис, и
очаровательного, как Алкивиад. Блестящие пороки Мануэля льстили его
самолюбию и наполняли его отцовское сердце гордостью. Он хитро и осторожно
выкачивал деньги из карманов своих клиентов в пользу хорошеньких любовниц
Мануэля и на покрытие его проигрышей в клубе. Молодежь должна
перебеситься, думал он. И Мануэль с веселой дерзостью бросался на ложные
радости жизни. Его знали в среде прожигателей жизни, от бульвара
Сен-Мишель до вокзала Монпарнас.
Все это, конечно, могло бы пройти без больших затруднений и
неприятностей для оборотов фирмы, так как доходы дона Хосе были очень
велики. Но, к несчастью, случилось, что юный и неотразимый перуанец был
вовлечен в биржевую игру богатыми и влиятельными друзьями. Красивый
Мануэль, как и все смазливые юноши, был самоуверенным глупцом и
благодарной жертвой для всяческих золотых обманов. Его долги росли, и он
ничего не имел против того, чтобы получить одним ударом возможность
освободиться от всех кредиторов. Ему удалось завоевать сочувствие дона
Хосе к этим его намерениям.
У старого юриста в глубине души был маленький уголок, где пряталась и
порой глухо ворчала страсть к игре. С небольшим капиталом и кредитом отца
Мануэль окунулся в бесплоднейшую и пошлейшую азартную биржевую игру. Но
ростовщики оказались жестокими к нему. Они заманили его маленькими
выигрышами, которые постепенно превратились в огромные проигрыши. Красивый
Мануэль был обчищен до нитки. Его любовницы охладели к нему, его портные
выражали нетерпение, а его банк беспрестанно требовал все новых взносов.
Дон Хосе платил и платил, сперва из своих собственных средств, а затем,
когда они пришли к концу, из чужих. Он слепо доверял своему красивому
сыну, ловко составленные телеграммы которого изобиловали блистательными
перспективами на будущее. Наконец, в один прекрасный день, на Мануэля
обрушился решающий удар... Его отъезд из Парижа весьма походил на бегство.
Он оплатил свое возвращение целым рядом векселей на имя отца и проехал
прямо в Перу, где вот уже полгода упражнял свои чарующие качества в клубах
и дансингах.
Теперь отец и сын, за спущенными гардинами, развалясь каждый на своем
кресле, обсуждали положение.
- Тебе вовсе не надо жениться на ней, - говорил дон Хосе своим
благозвучным голосом, проливающим всегда утешающий бальзам на скорби вдов
и сирот, тосковавших в его приемной. - Но Сен-Клэр был моим другом. Моя, -
гм, гм, - совесть была бы несколько спокойнее, если бы малютка вошла в
нашу семью.
Приторно-красивое лицо юного Мануэля выразило слабые признаки
удивления.
- Честное слово, я еще не знаю, хочет ли она меня, - сказал он
медленно, с принужденным смехом.
- Пустяки, - сказал вдруг жестоко отец, - это для нее единственный
случай. Для бедной девушки...
Молодой человек, казалось, вернул снова свое прекрасное расположение
духа.
- Да, да, это правда, - шумно засмеялся он, - у нее, конечно, нет ни
гроша.
Старый джентльмен посмотрел на сына с серьезным упреком.
- Профессор Сен-Клэр был необыкновенно даровитым человеком, -
проговорил он наставительно. - Но немного непрактичным и неосторожным.
- Ну да, он ведь доверил тебе все свои деньги, когда уехал.
Дон Хосе опасливо осмотрелся кругом себя.
- Лучше не говорить так громко... Его завещание исчезло, а свидетели
погибли.
- Не ты ли устроил это дело?
- Упаси боже, нет! Что ты болтаешь, Мануэль! Но они нам больше не
помешают. Часть состояния Сен-Клэра была вложена в наше собственное дело,
это было счастием, не то нам пришлось бы плохо, Мануэль!
- Но разве ты не намерен уделить кое-что этой девчонке?
- Нет, - ответил спокойно дон Хосе. - Не больше, чем это предписывает
мне старая дружба с Сен-Клэром. Если ты женишься на ней, то все дело будет
гораздо легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24