— Угу.— Похоже на… череп?— Угу.— А глазищи? Лично я чуть не обо… я очень удивилась, когда увидела эти глазищи.Нянюшка аккуратно поставила чашку на блюдце.— Ее мамаша показала мне письма, которые она пишет родным, — продолжала она. — Я их прихватила с собой. Холодок по коже идет, когда читаешь эти письма, Эсме. Ее ждет что-то очень плохое. Но она девушка из Ланкра. Одна из наших. А мы, ланкрцы, своих в беде не бросаем.— Чаинки не умеют предсказывать будущее, — голос матушки звучал спокойно. — Это всем известно.— Кроме самих чаинок.— Ну да, надо быть совсем слабоумным, чтобы пытаться спорить с чайной заваркой.Нянюшка Ягг перевела взгляд на пачку писем Агнессы. Детский, округлый почерк…… — такой почерк обычно свойствен человеку, который в детстве честно и прилежно копировал буквы в прописях, но, повзрослев, редко брал в руку перо, а потому почерк его так и не изменился. Кроме того, автор писем аккуратно разлиновал бумагу тонкими карандашными линиями. «Дарогая мамачка, надеюсь, это письмо благаполучно дайдет до тебя, патаму што я его тебе пасылаю. Я в Анк-Мопорке, и у меня все харошо. Меня еще не изнасиловали!! Жыву я по адресу улица Паточной Шахты, 4, место хорошее, и…» Матушка взяла в руки следующее письмо. «Дарогая мамачка, надеюсь, у тебя все харошо. У меня все отлично, толька деньги тают. Для заработка я пою в тавернах, но мне неочень много платят. Поэтому я пошла в Гильдию Белашвеек, штобы взять какоенибудь шытье. Штобы показать, што я, умею, я прихватила коекакие сваи вышывки. И ты ПАРАЗИШСЯ, другова слова не найти…» А вот еще одно послание… «Дарогая мамачка, наконец у меня есть харошие новости. На следущей неделе в Опере будут правадить слушания…» — Что такое «опера»? — осведомилась матушка Ветровоск.— Это как театр, только там все время поют.— Ха! Театр! — мрачно прокомментировала матушка.— Это мне мой Невчик как-то рассказывал. Говорит, там все время распевают на иностранных языках. А еще он сказал, что за все представление не понял ни слова.— Твой Невчик много чего не понимает. И что, интересно, он делал в Опере?— Отбивал черепицу с крыши, — довольным голосом ответила нянюшка.Воровство, совершенное кем-то из представителей семейства Ягг, воровством не считалось.— Из этих писем не много-то почерпнешь. Девушка приехала в город, образовывается там. — Матушка задумчиво наклонила голову набок. — Однако этого слишком мало для…Раздался неуверенный стук в дверь. Это был Шон Ягг, младший сын нянюшки и единственный представитель всех общественных служб Ланкра. На данный момент к его лацкану был приколот значок почтальона; процесс доставки почты в Ланкре заключался в том, что Шон снимал мешок с письмами с гвоздя, куда его вешал возчик почтовой кареты, и потом, когда у него появлялось свободное время, разносил почту по домам. Хотя многие ланкрцы сами являлись к мешку и брали себе то письмо, которое понравится.Приветствуя матушку Ветровоск, Шон уважительно прикоснулся к шлему.— Сегодня много писем, мам, — произнес он, обращаясь к нянюшке Ягг. — Э-э. И все они адресованы… Э-э… В общем, ты лучше сама посмотри, мам. — Он протянул нянюшке кипу конвертов.— Ланкрской Ведьме, — громко прочитала она.— Стало быть, это мне, — твердо заявила матушка Ветровоск и взяла письма.— Гм. Мне, пожалуй, пора, — нянюшка попятилась к двери.— Ума не приложу, и кому это пришло в голову писать мне, — произнесла матушка, вскрывая один из конвертов. — Но слава такая штука, быстро разносится по земле…Матушка сосредоточилась на тексте.— «Дарагая Ведьма, — прочла она, — пишу, штобы сказать тебе, как мне панравился рицепт Знаменитаго Марковноустричново Пирога. Мой муж…»Нянюшка Ягг успела преодолеть только половину расстояния до тропинки, как вдруг ее башмаки налились страшной тяжестью, пригвоздив нянюшку к земле.— Гита Ягг, а ну, немедленно вернись!
Агнесса предприняла еще одну попытку. В Анк-Морпорке она никого не знала, а ей нужно было хоть с кем-то поговорить, пусть даже ее при этом не будут слушать.— Наверное, самое главное, почему я уехала оттуда, так это из-за ведьм, — начала она.Кристина повернулась к ней. Глаза девушки расширились, губки изумленно приоткрылись.Наверное, именно так должен выглядеть очаровательный шар для боулинга.— Из-за ведьм?! — выдохнула она.— Ну да, — утомленно произнесла Агнесса. Вот так всегда. На упоминание о ведьмах люди всегда реагируют одинаково — с изумленным восхищением. Ведьмы? Вот здорово! Ага, здорово, попробовали бы пожить с ними рядом…— Из-за самых настоящих ведьм?! Которые творят заклинания и летают на помеле?!— Творят и летают.— Ничего удивительного, что ты сбежала!!— Что? А… нет… я не о том. Принято считать, будто бы ведьмы все до одной плохие, злые, коварные и так далее, но тут все гораздо хуже…— То есть они, ведьмы, на самом деле куда хуже?!— Понимаешь, они почему-то уверены, что все-все на свете знают. И могут решать за человека, что хорошо для него, а что — нет!На маленьком лобике Кристины собрались морщинки. Это с ней случалось в тех редких случаях, когда она задумывалась над вещами более сложными, чем, к примеру, вопросы типа: «Как тебя зовут?»— Но разве это так уж пло…— Они… повсюду суют свои носы. Считают, будто бы тем самым творят добро! А их хваленое ведьмовство? Да нет никакого ведьмовства. Все их чары — это элементарное надувательство! Самые умные нашлись! Думают, им все можно!Кристина даже пошатнулась — с такой силой были произнесены последние слова.— О, дорогая!! — воскликнула она. — Значит, они чего-то хотели от тебя?! Чтобы ты что-то сделала?!— Они хотят, чтобы я кое-кем стала. Но я не пойду у них на поводу!Кристина ошеломленно уставилась на нее. После чего чисто автоматически выкинула из своей очаровательной головки все ненужное.— Ну и ладно!! — весело кивнула она. — А теперь, по-моему, нам пора познакомиться с нашим новым домом!!
Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет.Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом.— Дело-то в том, — щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, — что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: «Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой — то есть когда ты уйдешь. Почему бы тебе не перенести что-нибудь на бумагу?» И с тех пор время от времени я что-то калякала на бумажках, а потом вдруг подумала: неплохо бы сделать все это красиво —…..ну и отослала свои записи в Анк-Морпорк, там есть такие специальные люди, которые возятся с ещегодниками, и прикинь, взяли с меня всего ничего, а недавно прислали вот это, лично мне нравится, на славу постарались, ты сама посмотри, какие аккуратненькие получились буквочки…— Так ты, стало быть, книжку написала! — не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка.— О, это так, сборничек рецептов, — откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении.— Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила.— Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда.Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках.«Радость Домовводства», — громко прочла она. — Автор — Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред.— Это мой псевдотический ним, — объяснила нянюшка. — Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность.Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: «СХХVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара».— И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь?— Так, пустяки, пару долларов, — махнула рукой нянюшка. — Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой — они обсчитались на три доллара в мою пользу.Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать.Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах.— О, — наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. — И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала?— Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад.— Ну да, ну да, понимаю…Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить — сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу.— В конце концов, три доллара это тебе не хухры-мухры, — нарушила ход ее размышлений нянюшка.— С этим я абсолютно согласна, — ответила матушка. — У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь!— У меня есть грифельная доска.— Давай сюда.— Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха.— Ха-ха, — неопределенно откликнулась матушка.Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни… На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр.— Давай я еще чайку приготовлю, а? — предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось.— Гм-м-м? — промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. — Но ты ведь получила удовольствие? — вдруг спросила она. — Ну, то есть от своей писанины?Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулось радостная голова нянюшки Ягг.— О да! — воскликнула нянюшка. — Деньги для меня не важны,— А считать ты никогда не умела? — с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок.— Эсме, ты ведь меня знаешь, — весело чирикнула нянюшка. — Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами…— Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному.— Не в деньгах счастье, Эсме. Главное — здоровье, а остальное все…— Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, — так же спокойно произнесла матушка.В буфетной что-то грохнуло.— В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, — рассуждала матушка Ветровоск. — Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили.Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг.— Не может быть!— Четыре-пять тысяч — это очень приблизительно. Скорее всего даже больше.— Да быть того не может!— Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь…Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы.— Но это ведь целое…Она прервалась. «Состояние» — единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики.И, честно говоря, не только ведьмы — все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика. Пятьдесят долларов тут уже считаются целым состоянием. А сто долларов — это, это… это два состояния.— В общем, это очень много денег, — слабым голосом закончила нянюшка. — Что бы я стала делать с такими деньжищами?— Откуда мне знать? — пожала плечами матушка Ветровоск. — А с тремя долларами ты что сделала?— Положила в копилку на камине, — ответила нянюшка Ягг.Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла.— Честно говоря, ума не приложу, и чего столько шуму из-за какой-то поваренной книги, — добавила она. — Обычный сборник рецептов, ничего осо…В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как нянюшка Ягг переминается с ноги на ногу.— Гита, это ведь самый обычный сборник рецептов? — наконец произнесла матушка голосом, исполненным подозрительности и еще более зловещим от того, что матушка сама еще не совсем поняла, что именно тут не так.— О да! — поспешила ответить нянюшка, упорно избегая матушкиного взгляда. — Да. Обычные рецепты и все такое. Да.Матушка буравила ее взглядом.— Только рецепты?— Да. Конечно. О да. Ну и… кое-какие кулинарные анекдотцы.Матушка не сводила с нее глаз. В конце концов нянюшка сдалась.— Э-э… Посмотри рецепт под названием Знаменитый Морковно-Устричный Пирог, — произнесла она. — Двадцать пятая страница.Матушка зашелестела страницами. Ее губы начали беззвучно проговаривать буквы. А потом:— Понятно. Что-нибудь еще?— Э-э… Алтеевые Пальчики с Корицей… Семнадцатая страница.Матушка прочла и этот рецепт.— И?— Э-э… Сельдереевый Восторг… Десятая страница.Матушка ознакомилась и с этим. — Лично меня этот твой рецепт в восторг не привел, — произнесла она. — Дальше.— Э-э… Ну, еще Забавные Пудинги и Натортные Украшения. Они все собраны в главе шестой, там можно читать подряд. Я их даже проиллюстрировала.Матушка обратилась к шестой главе. Пару раз ей пришлось перевернуть книгу вверх ногами.— Ты про что сейчас читаешь? — поинтересовалась нянюшка Ягг.Как-никак, она ведь была автором, а нет на свете такого автора, который бы не жаждал поскорее узнать реакцию читателей.— Про Клубничную Выкрутку.— А-а! Очень смешная штука.Однако матушке, судя по всему, было не смешно. Она аккуратно закрыла книгу.— Гита, — сказала она, — ответь мне на очень важный вопрос. Есть ли в этой книге хоть одна страница, хотя бы один рецепт, который так или иначе не был бы связан с… известным процессом?Нянюшка Ягг, красная, как яблоко, надолго задумалась.
1 2 3 4 5 6 7