Она открылась и в глаза ударил ослепительный солнечный свет.
Последний трюк. Дверь с петлями на одной стороне. Выход наружу. Изумленный человек, встретив такое препятствие, мог бы, не раздумывая, повернуть обратно в путаницу лабиринта.
Солнце уже садилось. Его лучи чуть ли не стелились по коридору.
Совершенно измотанный Уэнтик выбрался на жнивье и сел, прислонившись к деревянной стене лачуги.
Некоторое время он сидел неподвижно, радуясь свежему воздуху, который, хотя жара еще не спала, был прохладнее, чем внутри строения. Он не переставал поражаться, с каким умом сооружен этот лабиринт.
Наиболее хитроумным было существование четырех входов. Уэнтик вспомнил, что попав внутрь впервые, он и тогда выбрался наружу через тот же вход, в который его впихнули. Всегда ли это так?
Если да, это означает, что либо здесь четыре независимых друг от друга лабиринта, либо, что более вероятно, существует четыре маршрута по одним и тем же проходам. Несмотря на внешнюю ветхость и несуразность конструкции, эта лачуга-лабиринт была передовым орудием пытки, произведением общества, в котором совершенствованию методов давления на психику не перестали уделять внимание.
Его чувство профессионала возросло; Уэнтик направился к другому входу и, презрев все неудобства, решил нырнуть еще раз.
Когда через три четверти часа он выбрался наружу, его поджидал Эстаурд.
Глава девятая
Двое мужчин молча шагали к тюрьме. Ночь опустилась с тропической внезапностью пока Уэнтик еще находился в лабиринте и воздух стал уже холодным.
Они подошли к зданию и Уэнтик проследовал за Эстаурдом по узкой лестнице в его кабинет, где тот проводил первые допросы.
Возле двери Эстаурд остановился.
— Хотите поесть, Элиас? — спросил он. — Я оставил для вас еду.
Уэнтик, которого уже начинал донимать голод, спросил:
— Где вы ее оставили?
— В кабинете.
Эстаурд распахнул дверь и придержал ее, давая войти Уэнтику, но сделал это неловко, загородив проход.
Уэнтик протиснулся внутрь между Эстаурдом и косяком дверного проема.
В помещении было темно, горела только низкая настольная лампа. Кружок ее света падал на жесткий деревянный стул сбоку от стола. В полумраке он разглядел несколько стоявших спиной к столу людей Эстаурда, облаченных в белые халаты.
Войдя следом за ним, Эстаурд мягко закрыл дверь и повернул ключ в замке.
Уэнтик повернулся лицом к Эстаурду, который стоял, заложив руки за спину. Его плечи, которые Уэнтик уже двадцать четыре часа видел опущенными, теперь распрямились. Серая униформа снова выглядела по-военному строгой, больше не напоминая неудобную и плохо пригнанную одежду.
Его снова окружала аура никуда не направленной угрозы, которая так сильно досаждала Уэнтику в первые дни пребывания в тюрьме.
— Садитесь, доктор Уэнтик, — тихо сказал Эстаурд, — мы с вами еще не закончили.
Уэнтик оглядел помещение. Картина напоминала ему сцену из плохого довоенного детективного фильма. После сложного зодческого совершенства лабиринта эта идея психологического запугивания, лишенная даже эффекта неожиданности, была просто смешной. Во всяком случае, Уэнтик уже устал от подобных игр. Зависимость настроения Эстаурда от окружающей обстановки и внешних обстоятельств становилась все очевиднее с каждым днем.
А вопрос о власти над Уэнтиком уже решен бесповоротно. Чтобы его запугать, необходимо что-то гораздо более серьезное, чем все это. Он решительно посмотрел в глаза Эстаурду.
— Не выйдет.
Уэнтик почувствовал рост напряженности внимания присутствовавших в помещении. Люди в белых халатах — труппа бессловесных статистов — смотрели на Эстаурда, словно ожидая инструкций.
Этот коротышка петушиной походкой прошествовал за свой рабочий стол и церемониально сел, словно присутствовавшие собрались, чтобы доставить ему удовольствие. Он открыл рот, но Уэнтик не позволил ему заговорить.
— Подите прочь! Все до одного!
Эстаурд вскочил на ноги.
— Останьтесь, где стоите!
Он бросил на Уэнтика свирепый взгляд.
— Сядьте! — заревел он, будто надеялся криком заменить отсутствие власти. Его лицо покрылось пятнами, которые были заметны даже при тусклом освещении настольной лампой.
Уэнтик спокойно направился к двери и повернул ключ, который Эстаурд по недосмотру оставил в замке. Он распахнул дверь.
Повернувшись к людям, он сказал твердым голосом:
— Не обращайте внимания на этого человека. У него нет над вами власти. Немедленно уходите.
Ближайший к Уэнтику Мужчина пожал плечами и сразу же вышел. Остальные посмотрели на Эстаурда, затем на Уэнтика и двинулись к двери.
Пока они проходили мимо него, Уэнтик вглядывался в лицо каждого и удивлялся, почему нет Масгроува.
Когда в коридор вышел последний, Уэнтик закрыл дверь, повернул в замке ключ, вынул его и положил в карман.
— Забудьте о них, Эстаурд, — сказал он. — Мы собирались поговорить нынче вечером, если помните.
Он пошарил по стене и нащупал выключатель. На потолке вспыхнули осветительные панели. Уэнтик снова оглядел помещение. В голову пришла мысль, что у него впервые нет подавляющего ощущения пребывания в этом кабинете в качестве заключенного.
Эстаурд прищурил глаза от яркого света.
— Я… я сожалею об этом, Элиас, — сказал он.
— Вы говорили, что у вас тут есть еда? — напомнил Уэнтик. Как ни странно, эта маленькая сцена оставила его равнодушным, а ощущение голода было по-прежнему острым.
Мужчина в сером мундире (который снова стал выглядеть просто мешковатой одеждой) выдвинул ящик письменного стола и достал накрытый салфеткой поднос. Он снял салфетку. Под ней была тарелка с тушеным мясом.
— Извольте, — сказал Эстаурд унылым голосом, потом поднялся из-за стола и выключил настольную лампу. Он стал ходить по комнате, иногда задевая повисшими словно плети руками мебель.
Уэнтик сел за стол и придвинул к себе тарелку. Пища была еще горячей; видимо ее приготовили перед самым его появлением в кабинете. Он окинул содержимое тарелки взглядом человека, который не прикасался к пище несколько недель, и к своему удивлению заметил, что на приготовление было затрачено немало труда. Пища была явно консервированной, однако к толстым кускам мяса добавили зеленый горошек, морковь и картофель. Он постарался зацепить вилкой как можно больше и стал жадно жевать.
Во время еды он с любопытством оглядывал помещение, видя его теперь глазами беспристрастного человека, как научился смотреть на все в этом здании. Кабинет был на удивление хорошо обставлен по сравнению со всеми остальными помещениями тюрьмы. Помимо письменного стола и двух стульев, в углу стоял высокий деревянный шкаф. Он был закрыт, но замок, которым запирались дверцы, висел на петлях открытым. Окно закрывала занавеска из какого-то мягкого коричневого материала. Вдоль стены позади рабочего места Эстаурда находилось несколько полок для хранения документов, а на стене висела фотография в рамке.
Уэнтик с интересом изучал ее.
На снимке было здание тюрьмы. Его сделали с той стороны, где сейчас стоял вертолет. В каждой сторожевой будке был часовой, но без оружия. Все будки венчались флагом. Перед тюрьмой, словно для парада, выстроились люди в форме. Их строй представлял собой правильный квадрат. Перед ними на возвышении стоял мужчина в форме, явно высокого звания; по бокам от него — адъютанты.
В предыдущие посещения этого кабинета фотографии на стене не было. Эстаурд должно быть прятал ее от него и теперь Уэнтик догадывался почему.
Снятая сцена очень напоминала ту, что он застал в момент своего появления в тюрьме, когда Эстаурд пытался муштровать людей, не подозревая, что за ним наблюдают. Несмотря на испытанное замешательство, которое внесло свой вклад в поспешное подчинение этому человеку, он понимал, что обрати он тогда внимание на это слабое место Эстаурда, допросов вообще могло не быть.
Внезапно Эстаурд нарушил ход его раздумий:
— Я сожалею об этом.
— Вы уже извинялись.
— Я помню. Но мне действительно жаль. В этом не было смысла.
Уэнтик обернулся, чтобы взглянуть на стоявшего у него за спиной мужчину. Тот глазел на голую стену.
— Чем вы руководствовались?
— У меня нет уверенности, — ответил Эстаурд. — Я полагал, что это должно снова сработать.
— Дознание?
— Да.
— Это не срабатывало и раньше.
Эстаурд быстро повернулся к нему.
— О нет, срабатывало.
Уэнтик занялся жарким и задумался. Чтобы добиться прогресса, ему надо знать мотивацию поведения Эстаурда получше. Он доел все дочиста и отодвинул в сторону бумажную тарелку.
— Я готов, — сказал он.
Эстаурд обошел вокруг стола и включил настольную лампу. Уэнтик вдруг догадался, что этот человек не мыслит себя без каких-нибудь приспособлений, словно центром всех его телодвижений должен быть конкретный предмет, где бы он ни находился. Отними его, и он становится беспомощным.
Свет лампы освещал теперь большую часть стола. Эстаурд сел, на его лице играли отсветы блестящей крышки стола, придавая ему очень необычное выражение.
— Что вы хотите знать?
— Все, — ответил Уэнтик, — во всех деталях.
— Я сам многого не знаю, — сказал Эстаурд голосом, в котором явно сквозил предостерегающий намек на невозможность говорить обо всем.
— Понимаю. Но мне хотелось бы знать все, что известно вам.
— Хорошо.
Уэнтик поднял левую руку и начал загибать пальцы.
— Во-первых, я хочу знать, на кого вы работаете. Во-вторых, зачем я оказался здесь и чьей властью. В третьих, что это за место и когда мы уберемся отсюда.
— Это все?
— На данный момент, да.
Эстаурд уперся ногами в перекладину под столом и откинулся на спинку, так что стул наклонился на рискованный угол. Уэнтик пристально наблюдал за ним. Важнее всего было для него выяснение позиций. Этот человек и Масгроув — почему они действовали именно так, как действовали? Ему уже доводилось видеть выполнение каждым из них какого-то рационального или логически обоснованного деяния, хотя поведение и одного и другого всегда отличалось крайней наивностью. Его беспокоила и еще одна вещь — отсутствие последовательности их действий; создавалось впечатление, что ни одно из них не подчинено какой-то определенной цели. И возможно самое неприятное обстоятельство — его собственные взаимоотношения с Эстаурдом, которые находятся в неустойчивом равновесии между агрессивностью и пассивностью.
Ожидая ответа Эстаурда (тот уставился на потолочную осветительную панель в смехотворной позе сосредоточенной работы мысли), он внезапно вспомнил одного подчиненного, прикомандированного к нему химической корпорацией, когда он начал работать в Штатах. Этот человек с момента знакомства буквально терроризировал Уэнтика пристрастием к нормам субординации пока, в конце концов, не пришлось отказаться от его услуг. Но и после этого манера поведения бывшего подчиненного оставалась до смешного подобострастной.
— Элиас, вы хотите, чтобы я рассказал вам то, о чем не могу говорить?
— Что вы имеете в виду?
— Я действую согласно приказам. Они были даны мне в письменном виде в запечатанном конверте. Я ознакомился с ними незадолго до нашей первой встречи.
— Вы говорили, что работаете на правительство. Вы состоите в армии?
— Нет.
— И все же носите униформу и распоряжаетесь людьми, которые наверняка действуют по вашим приказам.
— Это было частью того, чем я руководствовался. Я считал, что в форме я произведу на вас большее впечатление. Хотя вы можете называть меня гражданским служащим, административно мы подчиняемся Пентагону.
— Мы?
— Комитет. Я действую не сам по себе.
— Об этом я догадывался и сам.
Замечания Эстаурда не только не проясняли картину, но начинали еще больше сбивать Уэнтика с толку.
— Кто входит в этот комитет?
— Большинство его членов — работающие на правительство ученые, — сказал Эстаурд, — один или два генерала от сухопутной армии и ВВС. Все начиналось как военная операция, но затем правительство взяло дело в свои руки и центром стал Вашингтон.
— Продолжайте.
— Впервые все поверили в существование района Планальто, — снова заговорил Эстаурд, — примерно восемь месяцев назад. Небольшая сейсмологическая экспедиция прибыла сюда, чтобы установить автоматическое устройство непрерывного наблюдения. Вся экспедиция исчезла и с тех пор о ней ничего не было слышно. Прошло несколько недель и на ее поиски была отправлена вторая. Она тоже пропала. Общественности об этом не сообщалось, потому что в то время ходили слухи о действии в Бразилии коммунистических агентов. Затем был послан армейский вертолет. И он исчез без следа.
— Комплексный сбор информации стал настоятельной необходимостью. В район направили хорошо оснащенную изыскательную партию, которая ежечасно направляла рапорты на базу неподалеку от Порта-Велью. Трехнедельные поиски привели их к тому месту, которое теперь мы знаем, как район Планальто.
— Где мы сейчас находимся, — сказал Уэнтик.
Эстаурд кивнул.
— В то время не было известно, — продолжал он, — существуют ли какие-то внешние обстоятельства. Обнаружение громадной безлесной равнины в центре Мато-Гроссо было достаточно неожиданным. То факт, что она представляла собой правильный круг с точностью чуть ли не до сантиметра, — еще одна загадка. Немедленным заключением, между прочим, было признание, что это база оружия, секретно построенная какими-то зарубежными силами. Пока не попытаешься проникнуть в Мато-Гроссо, невозможно узнать, во что может вылиться создание на этой территории системы коммуникаций.
— Как бы там ни было, бразильское правительство не только торжественно клялось, что оно не знало о существовании этого района, но и уверяло, что приложить к его созданию руку было бы не по силам кому угодно.
— Сегодня нам известно, что Планальто поддерживается искусственно с помощью генератора какого-то поля смещения. Известно также, что это генератор направленного действия; он включает и выключает поле таким образом, что можно войти в район, перешагнув черту, но покинуть его тем же способом невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27