Неровные стены, покрытые натеками, нишами, устьями боковых каналов отступили. От этого начало казаться, что скорость полета упала. "Вихрь" вплыл в неописуемых размеров пузырь пустоты. Окружающее его ничто делалось все объемнее, протяженнее, оттесняя облакообразные массы с каналами на задний план. Вскоре их вполне можно было принять за поверхность планеты с мощной атмосферной оболочкой. Правда, планеты уж очень большой.
Кроме размеров существовало и другое различие. Во многих местах "облака" образовывали конусообразные выпячивания, вершины которых терялись далеко впереди. Казалось, корабль поднимается над горной страной. Появилось ощущение "верха" и "низа".
– Ох! – сказала Шанталь. – А теперь-то куда?!
– Потерпи, – отозвался Генрих. – Рано или поздно, но узнаем.
– Ты начал что-нибудь понимать?
– Боюсь назвать это пониманием.
– А долго терпеть?
– Думаю, не очень.
Он был прав. Вершины облачных гор одна за другой оказывались внизу, то есть за кормой. По мере их отдаления все шире распахивалось неведомое. Сходство покидаемой поверхности с обликом некоей сверхпланеты усиливалось тем, что где-то в предельных далях обозначились все более заметные закругления – справа, слева, впереди, позади, – некая аналогия горизонта.
А сверху, то есть прямо по курсу, надвигалось что-то очень похожее на то, что оставалось за кормой: огромный туманный шар с размытыми очертаниями. Края его, постепенно выплывая из дымки, растекались все шире и шире.
– Боюсь назвать это пониманием, – прошептала Шанталь, – но, кажется, я – тоже...
Угрюмов кивнул.
– Пожелаем себе удачной посадки, – сказал Мбойе. – Смотрите, что делается впереди!
Участок надвигающейся поверхности смазался, затуманился, потом начал выпячиваться, вытягиваться, одновременно истончаясь, образуя подобие щупальца. Где-то у основания оно оторвалось. Грандиозная капля встречного мира пересекла разделительную щель и обрушилась на мир, покидаемый "Вихрем". Вокруг места падения взметнулись волны. Кольцами, как на поверхности обыкновенного пруда, они разбежались в стороны. Были отчетливо видны дрожь и колебания ближних пиков, два или три из них обрушились. А один начал расти, быстро сравниваясь по высоте с кораблем.
– Как жаль, что все это мы никогда не сообщим на Землю, – сказал Генрих.
– Почему ты так думаешь?
– Пространственное расположение каналов действительно меняется. Мы не сможем найти обратную дорогу.
– Пф! – усмехнулся Кнорр. – О чем речь? Где мы возьмем чудовищную энергию для возвращения?
Все замолчали, поглощенные наблюдениями. Растущий снизу пик обогнал крейсер. Расстояние до него, по-видимому, было не слишком: большим все экраны правого борта заполнила клубящаяся белая мгла, корабль ощутимо качнуло, сначала в одну сторону, затем – в противоположную. Массы материи, протекая мимо "Вихря", ускорялись, вытягивались в неровную колонну, подпирающую неведомо какое по счету небо.
Колонна была пластичной, она колебалась, пульсировала, ее основание быстро истончалось. Истончение продолжалось до тех пор, пока не обозначилась перетяжка. Углубляясь, она перерезала молочное вещество, лопнула, заставив крейсер еще раз испуганно отшатнуться.
В месте разрыва образовались фонтаны брызг. Нижняя часть пика сначала замерла, затем медленно осела. Несколько крупных капель, повисев в задумчивости, все же последовали дальше, вперед, а значительное число мелких начали падать. Все это, безусловно, свидетельствовало о гравитационном взаимодействии двух миров. Об этом же говорило и собственное движение "Вихря". Достигнув примерно середины междумировой щели, он надолго завис, не решаясь сделать выбор.
Открылась величественная панорама. Родная Вселенная осталась за кормовыми дугами полеобразователей. Не смазанные маршевым полем, их закопченные контуры выглядели непривычно четко, выделяясь на молочно-сером фоне. Такие же отчетливые грани имел массозаборник, венчающий носовую часть корабля.
И впереди и позади просматривались многочисленные пики, черные провалы, гигантские рытвины, изгибы причудливых долин, сложное переплетение хребтов, гребней, рассеченных трещинами. На первый взгляд поверхности соседних миров были сходны, отличаясь лишь деталями, комбинациями стандартных элементов. Оба рельефа не являлись чем-то застывшим. Ландшафты жили, дышали, менялись. Но темп их изменений оказался различным, встречный мир явно превосходил динамичностью, на нем значительно чаще рушились старые и возникали новые горы.
– Так странно, – сказал Такео Инти.
Многие обернулись, желая узнать, что еще могло показаться странным, когда за пределами корабельного мирка вообще ничего обыкновенного уже и не оставалось.
– Эти оба мира... они напоминают две огромные взаимодействующие клетки. Живые клетки.
– А-а, – скептически протянул Кнорр. – Мы лишь путешествуем в теле мифического великана? И все вокруг – суть живое?
Инти пожал плечами:
– Кто может ручаться?
– Не знаю. Зато, кажется, знаю имя этого великана.
– Их много.
– О да.
В разговор вмешался софус.
– Начинаем падать, – скучным голосом сообщил Гильгамеш.
– Куда?
– Туда, вперед.
– Ничего неожиданного.
– Есть кое-что и неожиданное. Прямо по курсу определяется точечный объект. Двигается в попутном направлении, но с большей скоростью.
– "Орешец"?!
– Такая возможность не исключена.
– Связь?
– Связи нет.
– Тоже следовало ожидать, – кивнул Угрюмов.
Встречный мир приближался. Его поверхность была испещрена бесчисленными пиками, темными озерами контрастного наполнения, глубочайшими провалами. На первый взгляд картина по-прежнему весьма напоминала облик покидаемой Вселенной, но появилось еще одно различие. Оно заключалось в трудноуловимом желтоватом оттенке, льющемся с курсовых экранов, тогда как вид на кормовых экранах был выдержан в однообразном пепельном цвете.
Вырастающие в размерах детали не могли помочь в определении скорости сближения: на поверхности мира не имелось эталона сравнения, никто не позаботился оставить там масштабную линейку. Гильгамеш регулярно бросал вперед радарные лучи, но они не возвращались. То ли потому, что тонули в непонятной материи, то ли из-за большого расстояния не успевали обернуться. Такая же судьба постигала импульсы лазерных дальномеров, словно световые пучки падали в бездну.
– Быть может, перед нами ничего и нет? – высказала сомнение Шанталь. – Так, обман зрения.
– Вряд ли, – отозвался Бертран. – Нет смысла отправлять нас в пустоту.
– А смысл должен быть обязательно?
– Конечно, – уверенно кивнул Реджинальд. – Без него никак нельзя. Какой разум без смысла?
– Выживший из ума, – бросил Кнорр.
– И охота вам шутить так мрачно, сэр. Прямо мороз по коже.
– Я вовсе не шучу. Я пророчу.
– А, тогда все не так уж плохо.
– Почему?
– Ваши пророчества закономерно не сбываются.
– Послушайте, юноша...
– Внимание! – объявил Гильгамеш. – Свойства пространства меняются. Кроме того, не исключено, что мы начали тормозиться.
– Разумно, – кивнул Реджинальд.
БЛИЖНЯЯ КОСМИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ.
ЛАЙНЕР ГАМАМЕЛИС – ТК ЗВЕЗДНЫЙ ВИХРЬ.
Нахожусь в одиннадцати миллиардах километров от Э. ЭРИДАНА. Где вы?
КАРАДЖИЧ.
БЛИЖНЯЯ КОСМИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ.
БАЗА ЭСТАБРИОН – ЛАЙНЕРУ ГАМАМЕЛИС.
Не подходите КАМПАНЕЛЛЕ. Я – это все, что осталось от ТК ЗВЕЗДНЫЙ ВИХРЬ.
Ивонна НОЛАН.
11. "ФАНТАСК"
Ивонна рано поддалась отчаянию. От ТК "Звездный Вихрь" все же кое-что оставалось. Это кое-что не только уцелело, но и вынырнуло по другую сторону изнаночного пространства.
Люди медленно приходили в себя после пережитых потрясений. Вокруг вновь заблестели звезды, увидеть которые уже мало кто надеялся. Но они появились. Более того, никаких извивающихся труб ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу не наблюдалось. Вместо них за кормой осталась бело-голубая планета, исторгшая корабль. Еще в каких-нибудь ста с небольшим миллионах километров открылась красноватая звезда. Вероятно, сведений о ней не существовало даже в необъятной памяти Гильгамеша, хотя об этом еще следовало осведомиться.
Следовало вообще срочно определяться и в пространстве, и во времени, производить ревизию крейсера, начинать работы по его восстановлению. Для пополнения запасов энергии срочно требовалось снарядить танкер к планете типа Юпитера, если таковая здесь имелась. Следовало и требовалось начинать множество дел, но Маша не находила сил хотя бы для того, чтобы что-то произнести, не говоря уж о действиях. Вымотало ее трансцендентное приключение беспрецедентно. А еще больше – бесполезные попытки ему противодействовать. Давало о себе знать и ее новое, полузабытое состояние.
Как всегда, выручил жилистый Мбойе.
– Старшим специалистам подготовить доклады! Срок – пять минут. Гильгамеш, ты цел?
– Неизвестный объект в пространстве, – лаконично сообщил софус вместо ответа.
– Телескопы!
– А то бы я сам не догадался, – проворчал Гильгамеш.
– Что-то у нас с дисциплиной творится, – озабоченно заметил Кнорр.
– То ли еще будет, – пообещал Реджинальд. – Я Веселого Роджера сшил. Хочешь покажу, профессор?
Кнорр надменно отвернулся. В последнее время, продолжительность которого могла с одинаковым успехом равняться и секундам и векам, он положительно не выносил развязного мальчишку. Стараясь справиться с очередным приступом раздражительности, планетолог сосредоточился на видеарии. Судьба этому способствовала. Над долго бездействовавшей ареной засеребрился пятиметровый шар. Одного взгляда хватало, чтобы убедиться, что перед ними уже не Кампанелла, а иная, неизвестная планета. Из-за ее восточного края, скрытого облаками, выплывала блестящая точка.
Так отражать свет могла только тщательно отполированная поверхность. Через секунду, когда оптика сфокусировалась, точка превратилась в необычное тело, явно искусственного происхождения. Оно состояло из трех сравнительно тонких колец, окружающих массивное центральное тело шарообразной формы. Кольца располагались во взаимно пересекающихся плоскостях и имели диаметры приблизительно по два с четвертью километра. Механических соединений они не имели, висели сами по себе. Очевидно, удерживались полями, поскольку встроенных реактивных систем заметно не было.
– Звездолет? – спросила Маша.
– Очень может быть, – ответил Мбойе. – Или галактолет. Гильгамеш, в твоей памяти есть подобное?
– Нет. Последний регистр Ллойда, который я успел получить с Земли, не содержит даже прототипов.
– Прелестно. Только братьев по разуму нам сейчас и не хватало. Что можешь сказать по внешнему виду?
– Если это звездолет, то работа его маршевого двигателя не основана на реактивном принципе. Нет устройств для забора и выброса материи. Шарообразная форма мало подходит для размещения фотонной тяговой системы. Судя по низкому фону излучений, на борту отсутствуют существенные запасы расщепляющихся материалов.
– Да, странно. Быть может, это орбитальная станция?
– Может быть. Но обращаю внимание на то, что взаимно перпендикулярные в трех плоскостях кольца – одно из перспективных конструкторских решений для установки свертывания пространства.
– Вот как...
Подтверждая вывод Гильгамеша, неизвестный космический объект начал проявлять активность. Его кольца пришли в движение, медленно вращаясь вокруг корпуса.
– Дистанция до объекта сокращается, – доложил софус.
– А кольца-то вращаются с разной частотой, – заметил Угрюмов.
– И что это может означать? – спросила Маша.
– Кольцо, обращенное в нашу сторону, вращается быстрее. Видимо, тянет корабль вперед. Движение второго имеет противоположный вектор... подталкивает сзади. Ну а третье стабилизирует полет. Так мог бы выглядеть гипотетический вакуум-перфоратор, – объявил Генрих. – Правда, вакуум-перфоратор – это не совсем удачное обозначение. Принцип действия...
– Вакуум-перфоратор! – воскликнул Мбойе. – Очень приятно. Трудно вообразить его возможности... Маша, надо бы выставить иголки.
– А у нас еще есть чем обороняться?
– Ну, если поискать...
– Понятно. Что ж, ищи. Осторожность не помешает. Объяви какую-нибудь тревогу.
– Слушаюсь.
Мбойе со вздохом взглянул на показания приборов, отдал ставший привычным приказ о занятии мест по боевому расписанию и лишь после этого сообразил, что поредевший экипаж и без того находится на своих постах. И не просто находится, а действует, такая уж привычка. Рефлекс астролетчиков. Любой из них, чуть попав за рабочий пульт, машинально приступает к анализу своей порции информационного потока, что-то корректирует, настраивает, регулирует. Думать при этом может о совершенно посторонних вещах.
Посыпались неприятные доклады о повреждениях корабля, дефиците энергии, как мягко было обозначено полное отсутствие аннигиляционного топлива, сбоях в управлении и в системах контроля времени. Далее сообщалось о малой мощности полей, измотанности команды, отсутствии данных о координатах в пространстве – и прочее, прочее. В том же безрадостном духе. Самым серьезным последствием минувших передряг были малозаметные, но многочисленные деформации по ходу всего семикилометрового канала маршевого двигателя. Теперь до их устранения "Вихрь" не мог развивать околосветовую скорость, даже если бы удалось раздобыть какое-то количество антипротонов. В общем, от былой силы крейсера осталось несколько процентов. Уцелели только два дестроера. Оба вылетели из ангара, готовясь занять место в боевом порядке эскадры, но это было так смешно, что Мбойе приказал вернуться. Довершая проблемы, в авангардном поле начало светиться пятно.
– Лазерный луч со стороны неизвестного корабля, – доложил Гильгамеш.
– Залп?
– Нет, информационное сообщение.
– Хотят усыпить бдительность! – крикнул Кнорр.
– Сколько времени займет расшифровка? – спросил Мбойе.
– Нисколько.
– Что ты хочешь сказать?
– Передача ведется на стандартной частоте ОКС. Она не зашифрована.
– Язык?
– Общеземной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38