Блядешка вислозадая.
Нога у подошедшей женщины была сухая и спортивная, как и сама она, видимо ранее занимавшаяся спортом. И эта самая спортивная нога вдруг резко погрузилась в бок юной сифилитички. Завизжав свиньей, девка позвала на помощь.
- Помогите, убивают! Санек, помоги, девки убивают!
- Пойдемте отсюда.
Моя неожиданная подружка потащила меня прочь к той самой дальней лодке, где собирались дамы зрелого возраста и мировоззрения.
- Вы, кажется, новенькая.
- Как вам сказать...
- Понимаю. Здесь не принято задавать лишних вопросов. У всякого своя судьба и свои причины, заставившие нас очутиться здесь. Но всех нас, увы, роднит наша общая профессия - проституция. Стечение жизненных обстоятельств, скрещение судеб бывает столь разнообразным, что одних это приводит к славе, а других на панель. Присаживайтесь. Сейчас мы немного выпьем для смелости. Ведь вы впервые? Знакомьтесь: Вера, Татьяна и я, Элла.
- Констанция, - принимая стакан водки, представился я.
- Не волнуйтесь, Констанция, все будет хорошо.
- Ага, - прохрипела пьяная Вера, - все будет хорошо, просто отлично, когда тебе в рот насуют штук пять... Да выльют с пол-литра мужицкой дряни. Отлично!
- Татьяна, второй катер, третья полка! - приказал невидимый голос. Быстро!
- Иду, чтоб у них у всех поотсохло! - Тяжко поднявшись, Татьяна скинула халат и нехотя поплелась к трапу.
- Не любит она свою работу, - огорченно посетовала Элла.
- А вы? - задал я откровенный вопрос.
- Работу надо любить, иначе она не приносит удовлетворения. А если так, то и дело делается спустя рукава. Значит, и клиент недоволен. Отсюда и заработок невелик. А при том, что клиенты предпочитают молоденьких шлюшек, которые ничего не умеют, нам приходится постоянно повышать свое мастерство. Хочешь, я дам тебе несколько рецептов и советов на случай, если у старого хрена этот предмет абсолютно атрофирован.
Не спрашивая согласия, она зашептала мне в ухо такие откровенные пакости, что даже мой развращенный ум и стаж взбунтовались.
- Элла, - меняя суперинтимную тему, спросил я, - а ты давно промышляешь на этом месте?
- С начала лета, скоро уж третий месяц будет, чего я только тут не перевидела - и толстых, и тонких. Кто только меня не драл, сколько мужиков через себя пропустила, представить трудно. Однажды меня вшестером всю ночь тарабанили, думала, с ума сойду.
- Позвала бы на помощь своего сутенера.
- Ты что, дура, такой кайф хоть раз в жизни попробовать надо. Это блаженство. Я в ту ночь полмиллиона заработала, сразу же дочке всяких шмоток к зиме поднакупила. Теперь и голова не болит.
- А сколько обычно зарабатываешь?
- Когда как. Когда густо, а когда и пусто. В среднем "штук" сто за ночь выходит.
- Тебе, случайно, не попадался высокий симпатичный клиент в малиновом пиджаке и зеленых брюках?
- Ой, рассмешила, ты знаешь, сколько их было, этих зеленых брюк? В месяц больше сотни. Я уже и не смотрю на них. Знаю только, у этого больше, а у того толще. Вот и вся мне разница.
- Да нет, этого бы ты запомнила. Высокий, под два метра роста, костлявый, с бородкой, блондин. Шикарный клиент с толстым лепнем. Вспомни, он с месяц назад здесь был. Молодой, лет тридцать.
- А чего он тебе? Муж, брат, кум, сват? Большой интерес имеешь?
- Как тебе сказать... Он мой постоянный партнер. Платил всегда хорошо и вдруг, прикинь, первого августа он исчез. Мы с ним вечером в кабаке балдели, там, наверху. Он вышел на пять минут - и все, с концами.
- Что ты лажу гонишь, сука драная, - вмешалась паяная Верка. - Элла, это она про Гену Длинного трекает. Щас описаюсь. Он ее постоянный партнер? Да он с тобой на одном гектаре... не сядет. Я балдею, Элка, во лажу вешает! Да ты хоть знаешь, кого он здесь в постоянку берет?
- Кого? - выражая полное недоумение, обозлился я.
- Кого, кого, - передразнила меня пьяная шлюха, - ... моего. Ты че думаешь...
Договорить нам не дал грозный окрик сутенера-надсмотрщика.
- Развалились, коровы! Три машины подъехали, а вы задницы чешете, быстро наверх и эту новенькую Станцию с собой захватите. Все уже давно на станках бабки делают... Забастовку мне устроили. Еще раз увижу, отправлю к Жоре на воспитание.
- А кто такой Жора? - поднимаясь к подъехавшим машинам, поинтересовался я.
- Местный палач, - зло ответила Элла, - ему бы в Освенциме работать. Что он с нами вытворял! А теперь еще хуже стал.
- Почему стал?
- Мы ему в прошлом году член отрубили. Очень просто. Устроили темную, связали и топором под самый корень купировали.
- За что?
- Чтоб девчонок не уродовал. Придет к нам новенькая девчонка лет тринадцати-четырнадцати, он тут как тут, сразу к себе в каюту тащит. Заплатит ей или напоит до полусмерти и барабанит всю ночь. Одну насмерть задрал.
- И такое бывает? - невольно вздрогнув, спросил я.
- А ты попробовала бы, - усмехнулась Верка, - те, кто его знал, ни за что с ним не хотели, боялись!
- После него многие по месяцу встать не могли. Зверюга.
- Садист, что ли?
- Садистом он сейчас стал, когда отрубили его тридцатисантиметровую балду.
- Да, говорят, ты это классно сделала.
- Замолчи, Элка! Он же убьет меня. За Маринку я отомстила. Ты, Станция, тоже молчи. Жалко девчонку стало, она к утру умерла. Он ей там все разворотил, она и умерла. К утру. Вся каюта в крови, она громко кричала, все только посмеивались. Ничего, говорят, отлежится, через месяц еще захочет. Господи Боже мой, как она кричала, до сих пор слышу. Я б его там же убила. Потом глядим, он с якоря снялся и ушел к тому берегу. Мы с девками завели моторку, погоню устроили. Вслед еще один катер пошел. Прищучили мы его, только поздно. Маринку он уже успел утопить. Но что мы увидели в каюте... Вот тогда я и поклялась убить его. Устроили темную. Три подруги его держали, а у меня в руках топорик. Я должна была его обушком через покрывало ударить. Ну и ударила. Он упал. Девчонки разбежались, то ли струсили, то ли вида мертвеца испугались. Покрывало я сдернула, а он дышит. Только сознание потерял. Что делать? Добивать надо, а я не могу, рука не поднимается, точнее, не опускается. Замахнуться замахнулась и стою... не могу и все. Расстегнула ему ширинку, вытянула его кишку на всю длину и тут же на чурбачке рубанула. Кровь хлестнула. Я и отскочить не успела, как все колготки черные стали. От боли он очнулся, заорал, только я успела скрыться. Из-под лодки наблюдала, ждала, что кровью изойдет. Не дождалась. Он носовым платком обрубок перетянул, сел в машину и ходу. Успел до больницы.
- Почему же вы не заявили в милицию?
- Что толку? Маринку не воскресишь, а себе наделаешь кучу неприятностей. Да и он хоть как-то отомщен, лишился своей оглобли.
- Чего же теперь его бояться?
- Эх, Станция, совсем ты, видать, девушка. То, что раньше он делал своим хреном, теперь творит руками. С тем же результатом. Недели три тому назад он Галке все там вывернул. Едва удалось спасти. Чего это, девочки, на нас сегодня нет спроса? Хоть пару индюков словить надо.
- Стоп, это мой! - Элла заторопилась навстречу пожилому одноногому калеке.
В тусклом свете подфарников, опираясь на костыли, он тщетно высматривал минутную подругу, чтобы хоть на мгновение вернуть былую удаль. Старик был жалок и смешон.
- Бонжур, мадам, - донесся до нас его хриплый прокуренный голос, позвольте ручку.
- Не кривляйся, Иннокентий, - ответила проститутка, - надолго пожаловал?
- Насколько позволят средства.
- Меня возьмешь?
- С превеликим удовольствием, моя девочка, но позволит ли мой бюджет? Хотя вы и бесценны, моя розочка, но сколько вы нынче стоите?
- Кеша, для вас, как всегда, пятьдесят "штук".
- Но, учитывая нашу давнюю старую дружбу, не могли бы вы немного уступить? К тому же я все делаю очень быстро.
- Ты же знаешь, что половину я отдаю хозяину... Ну, черт с тобой, поехали.
Тут же на капоте, не выпуская костылей, старик справил свои надобности. Освободившаяся потоптанная Элка побежала к реке смывать грехи.
- Лихо, - только и сказала Вера.
- А что ты хотела сказать насчет Гениной девушки? Кто она? Когда он с ней начал встречаться?
- Ревнуешь, мать. Глупо, в нашем деле особенно. Вижу, ревнуешь!
- Ревную и ничего не могу поделать. Скажи мне, кто она?
- Ха-ха-ха! - то ли засмеялась, то ли закашлялась проститутка. - Скажу, а что дашь?
- Сейчас у меня ничего нет, а вот завтра... Хотя постой. - В Сонином карманчике я нащупал пузырек с морфероном. - Верочка, ты как к психотропам относишься?
Она недоверчиво смотрела на меня, а заметив в моих руках препарат, цепко и жадно выхватила его.
- Морферон? Никогда еще не пробовала. Какое действие?
- Через пять минут улетаешь в сказочные дали. Новое, только что запатентованное средство. Берешь?
- Беру.
- Но?..
- Да вон она, Галка! Возле самой воды. В два смычка ее оттягивают! Ты сразу-то не подходи, подожди, пока кончат, а то схлопотать можно. Пока.
- Подожди! У тебя бабки есть?
- А что? В долг я не даю.
- У меня еще другой психотроп есть. Транквилизатор, тоже французский. Две таблетки, и ты хлопаешь ушами, как крыльями птица.
- Сколько?
- Сорок штук, и только для тебя. В аптеках его не сыщешь.
- Сколько?
- Я же тебе русским языком сказала, с рецептом не найти.
- Сколько оно действует? Продолжительность? Характер?
- Я же тебе сказал, это сон Шахерезады сроком на пять часов, причем безо всяких неприятных последствий.
- Держи. - Из внутреннего кармана трусиков она вытащила деньги. - Здесь полтинник, гуляй, лесбиянка.
- Какая лесбиянка, ты о чем?
- Все о том же, только лесбиянка, претендующая на мужскую роль, может машинально спутать глаголы "сказал" и "сказала". Теперь я поняла, кого ты ищешь. Ну будь здорова, Констанция-Константин.
- Да пошла ты в... Подстилка вонючая.
- Всего доброго, гомосексуалистка драная, мужик с влагалищем.
Плюнув под ноги, она сбежала вниз, а я со смехом подумал, что сегодня мне только и не хватает побывать в шкуре гермафродита.
Трио на берегу, кажется, исполняло последние такты. Осторожно обходя ревущие, кричащие и стонущие пары, я подбирался к Галке, не имея представления, с чего начать разговор. Подошел я к ним не вовремя, как раз к бурным заключительным аккордам коды.
- Галка, - негромко позвал я двадцатилетнюю рыжую и красивую девку, когда она выходила из воды.
- Ну Галка, и что? Кто ты такая, я уже знаю, сообщили. Для тебя я интереса не представляю. Лесбийская любовь не моя стихия. Ищи, милая, других.
- Да я не затем. Ширнуться хочешь?
- Хочу, но не с тобой. Поезжай на западный пляж, там твоих единомышленников из общества сексуальных меньшинств хоть ж... ешь, а мне не мешай работать.
- Ты чего болтаешься? - над ухом раздался гнусный голос подонка Кураса. Хоть одного подцепила?
- На, подавись. - Я протянул ему Веркину купюру.
Он внимательно и долго ее рассматривал и мял.
- Еще понюхай, может, узнаешь, откуда ее достали.
- А ты мне тут базара не устраивай, а то...
Не договорив, мерзавец пошел дальше по кругу, собирая дань с проституток и их дружков. Галка стояла рядом. Набросив на плечи махровый халат, она нерешительно мялась, кажется желая продолжить разговор.
- Ну че, подруга, кольнемся? - продолжил я начатую мысль. - Отдохнем немного.
- Да в принципе можно. Бабок я ему сегодня до хрена отдала. Можно отвязаться. А у тебя че? Травка или порошок?
- И то и другое, но есть и покруче. В натуре вчера первый раз попробовала и поняла - полный финиш. Я читала характеристику - прикол. Я сама в одной больничке пашу, ну в такой, знаешь, для сверхновых русских. Короче, три дня назад закупил наш лекарь целую коробку. Таблетки выдает только сам и только под роспись, но я-то медсестра, а какая медсестра не об... доктора? Короче, насобирала я кое-чего. Идем?
- Куда? Давай здесь.
- Не, мы забалдеем, растащимся, и нас обшмонают. Ты знаешь, сколько стоит одна таблетка? Двадцать долларов. Вот так, коза.
- А кайф козырный?
- Мне теперь никакого порошка, никакой травки близко не надо, только эти французские таблетки.
- Уговорила, пойдем. Знаю тут одно местечко, только без глупостей. Начнешь меня облизывать, сразу крикну Кураса, и угодишь ты прямо к Жорику.
- Это который тебе матку вывернул? - пошел я на пробную провокацию и понял, что поспешил.
Она захлопнулась, как дверь сейфа, тихо, но капитально. Сразу сломавшись, тупо побрела к воде. Жалкая и вместе с тем до омерзения отвратительная.
- Ну, идем, что ли? - крикнул вдогонку, пытаясь грубостью исправить положение.
Но все было бесполезно. Наверное, ей казалось, что ее моральная и физическая неполноценность видна всем.
- Постой, дуреха. - Догнав ее у самой кромки воды, я преградил ей путь. Послушай, Галка, я могу ему за тебя отомстить. Я сделаю так, что он совсем не захочет жить. Он будет лизать твои пятки, просить прощения при всех и у всех, кого обидел.
- Брехня! Он никого не боится. Он всегда вооружен. Он не человек! Да, я знаю, что и я не человек, но плохого никому и никогда не делала... Кроме себя и матери.
- Успокойся, пойдем в твое потайное место, там все и обговорим. И не бойся меня. Никакая я не лесбиянка, клянусь тебе. Придет время, и ты убедишься в этом сама.
- Ладно, идем, только осторожно, чтобы никто не видел. Это место знали только двое - я и Генка.
Если бы я был лошадью, то весь блядский пляж сейчас бы слышал, как у меня ухнула селезенка. Боясь спугнуть, не задавая больше вопросов, я послушно шел за ночной феей, чуть осветившей мне перспективу моего дела. Три сосны, упавшие внахлест, образовали нечто вроде шалаша, причем дальний и глубокий его угол был выстлан чем-то мягким и сухим. Это было тем более кстати, что у реки становилось холодно, а шелковая комбинация и легкий халатик грели весьма относительно.
В полной темноте, забившись в этот самый непродуваемый угол, мы тесно прижались, вколачивая друг в друга крупный, бивший нас озноб. Где-то сбоку щелкнул выключатель, и наша пещера осветилась слабым желтым светом подвесной "электромыши".
- Да у тебя тут полный комфорт? Прямо как в баре "Будь как дома".
Она вздрогнула, на минуту перестав дрожать, а после ее заколотило с новой силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19