Вечером – в спортзал. Всегда. Чередовать упражнения, один день - на верхние отделы, другой – на нижние. Мышцы сходят с ума от нагрузки. Отдых им – только в воскресение, очень по-христиански. А в понедельник снова к барьеру. Килограмм за килограммом, неделя за неделей, шаг за шагом – поэтому его прозвали Ачи. Он подружился с Полло и Луконе и со всеми в спортзале.
И был день. Прошло восемь месяцев. Поппи со своей кодлой сидят перед кафе «Флеминг» , ржут, прикалываются, хлещут пиво. Кто-то ест пиццу с помидорами, с пылу с жару, облизывая стекающий с помидоров сок. Кто-то курит.
И Аннализа тоже там. С того самого вечера она не звонила, не искала с ним встречи. Но это ничего. Ачи не такой, он не станет хныкать от одиночества. С того самого дня он ничего не слышал об этой шайки. И вот настал день, и он, немного взволнованный, пошел их искать.
- Эй, Поппи, чувак, как жизнь?
Поппи глядит на этого странного чужака, что идет прямо на него. Что-то в нем есть знакомое…может, глаза…или цвет волос? Может, черты лица? Нет, не вспоминается. Он хорошо сложен: мощные руки, отличный торс. Ачи поймав вопросительный взгляд, улыбается, наслаждаясь.
- Мы кучу времени не виделись, так ведь? Как жизнь-то?
Ачи дружески обнимает Поппи за плечи.
- Извени, чувак, я что-то тебя не припомню.
- Ты меня прямо огорчаешь. Погоди-ка. Вот – узнаешь? – он достает из кармана джинсов шапочку.
Поппи изучает этот старый кусок шерсти, затем переводит взгляд на лицо этого ухмыляющегося типа. Глаза…Волосы…Ну конечно! Это тот лошок, которому он когда-то навешал.
- Что, память-то девичья? Приветик Поппи – Ачи притягивает его к себе и сразу, мощным ударом – разбивает ему нос.
Ачи уже сидит на нем верхом, держа его за горло. И лепит ему правой - удар, еще удар – сверху донизу, разбивает бровь, губу.
Отступает на шаг - и пинает в жирное брюхо, в солнечное сплетение, так , что тот задыхается.
Кто-то из дружков Поппи пытался влезть, но Сицилиец быстро их тормозит: «Э, слышь ты, остынь, сиди, не дергайся»
Поппи на земле, Ачи охаживает его ногами – по груди, по животу. Поппи пытается свернуться, закрыться, но от ударов Ачи не уйдешь. Он бьет везде, где можно, потом начинает топтать. Размахивается – и каблуком его, каблуком. Сильно, спокойно – по ушам (тут же раскроил), по ногам, по ребрам, почти запрыгивая на врага всем весом. Поппи отползает от ударов, двигаясь скачками, канючит жалобно: «Перестань, ну перестань, ну хватит!» - захлебывается кровью в горле, сплевывает слюну, что течет с рассеченной, кровоточащей губы. Ачи останавливается. Восстанавливает дыхание, попрыгав, смотрит на врага – поверженного, разбитого. Резко поворачивается и бросается на блондина за спиной. Это он держал его сзади – восемь месяцев назад. Бьет его локтем в раскрытый рот, бросившись всем телом. Три зуба выбиты. Два падают наземь. Ачи подсекает его под колени. Охаивает по морде кулаками. Схватив за волосы, тянет его к земле. И тут его вдруг обхватывают сильные руки. Это Полло. Подхватив под мышка поднимает: «Все, хватит, Ачи, сваливаем, ты же его убьешь так.»
4
Душная комната, из огромных окон виднеется «Олимпика». Картины на стенах, одна, точно, кисти Фантуцци. Четыре колонки по углам исторгают звуки хорошо сведенного диска. Музыка опутывает гостей, в разговоре все отбивают темп.
- Ой, Дани, а я тебя и не узнала. Ты как Бонопани, та дура из третьего «б», она еще утром явилась вся перемазанная, - говорит Джулия.
- Ты прямо-таки сама любезность.
- Ну мы же с тобой подруги?!
Джулия наклоняется вперед:
- Поцелуемся и помиримся?
Даниела улыбается. Только хотела поцеловать подругу – как вдруг за ее спиной появился Поломби.
- Андреа!
Она отрывается от щеки Джулии, надеясь применить свое умение на его губах.
- Привет, как жизнь?
Андреа мешкает с ответом:
- Да ничего, а у тебя?
- Отлично!
Они обмениваются поспешным поцелуем. Он идет поздороваться с каким-то своим другом. Джулия подходит к Даниеле и улыбается, стоя рядом:
- Не беспокойся, это он перед другими выпендривается.
Они еще некоторое время глядят ему в след. Андреа говорит с кем-то, потом поворачивается, снова глядит на нее – и неожиданно расплывается в улыбке. До него наконец дошло.
- Вот черт! Ты так накрасилась… Я тебя просто не узнал!
Баби идет по залу. Кто-то из девочек танцует. В углу самодеятельный диджей пытается потягаться с диджеем Франческо, ставя без всякого успеха рэп. Одна девочка отрывается в танце, выбрасывая вверх руки.
Баби улыбаясь, качает головой.
- Паллина! (Катина)
Оборачивается – круглое лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами и диковатой челкой сбоку.
- О, это ты, Баби! – подбегает к ней, обнимает, целует, едва не оторвав от земли. – Как жизнь?
- Лучше всех. Ты к латыни подготовилась? Имей в виду, завтра тебя спросят. Только ты и осталась.
- Да знаю, знаю, я весь день учила, но потом надо было поехать с мамой в центр. Смотри, что я купила, как тебе? – она делает пируэт, подходящий скорее для балерины, чем для манекенщицы, чтобы раздуть миленький комбинезон из синего атласа.
- Не плохо…
- Привет, Баби, - к ним подходит симпатичный молодой человек с черными кудрями и белой кожей.
- Привет, Демо, как жизнь?
- Лучше всех. Ты видела, какой у Паллины комбинезон?
- Да. И если не принимать во внимание мою теорию, то ей очень идет. Пойду поздороваюсь с Робертой, - улыбнулась Баби, - я ее еще не поздравила.
Она уходит, Демо смотрит ей вслед.
- А что это за теория, о чем она?
- Да так, фигня всякая… У нее тысяча теорий и никакой практики. Ну почти что.
Паллина смеется, затем переводит взгляд на Дему. Их взгляды на мгновение встречаются. Возможно, на этот раз они не правы.
- Пойдем потанцуем… - Паллина тянет его к танцующим.
- Привет Роди, поздравляю!
- О, привет, Баби – они от всей души обмениваются поцелуями.
- Тебе понравился подарок?
- Чудесный, правда. Как раз то, что я хотела.
- Мы знали… это я придумала. Но ты как забивала на первые уроки, так и забиваешь, хотя вроде и живешь не так далеко.
За спиной появляется Малыш Бранделли.
- Что это вы тут делаете?
Баби оборачивается с улыбкой, но, увидев Бранделли, скисает.
- Привет, Малыш.
- Ты знаешь, мне подарили замечательный радио-будильник!
- Да, правда, очень миленький.
- А знаешь, Малыш мне тоже такой замечательный подарок сделал!
- Неужели? И что же это?
- Подушку, всю в кружевах. Я ее уже даже на кровать положила.
- Ты поаккуратнее, а то еще попросит ее опробовать, - и, одарив Бранделли натянутой улыбкой, Баби уходит на террасу. Роберто смотрит ей в след.
- Мне правда понравилась подушка. Очень. На самом деле, она не прочь опробовать ее – с ним.
Малыш улыбается ее:
- Я верю, верю. Извини, но мне пора.
- Но… подожди, скоро пасту подадут! – кричит она вслед, пытаясь хоть как-то его остановить.
На выложенной кирпичами террасе стоят мягкие кресла со светлыми подушками, расшитыми цветами, навес из вьющихся растений, рассеянный свет ламп струится из-за побегов. Баби прогуливается. Свежий ночной ветерок играет ее волосами, ласкает кожу, уносит аромат духов и заставляет слегка дрожать.
- Что мне сделать чтобы ты меня простила?
Баби тихонько улыбается, кутаясь в жакет.
- Не спрашивай. Не зли меня.
Малыш подходит к ней:
- Такая чудесная ночь… Глупо тратить ее на ссоры.
- А мне нравится ссориться.
- Я заметил.
- Но мне нравиться и мириться. Даже больше нравится. Но сейчас, не знаю, почему, но я не могу тебя простить.
- Почему ты не знаешь, что выбрать? Тебе и хочется, и колется? Как всегда! Как у всех женщин.
- Вот эти «все женщины» меня больше всего и бесят. – Баби смеясь бросается на него: - Ну ты и козел!
Малыш перехватывает ее руку:
- Стоп. Шутка это. Мир?
Их лица так близко. Баби смотрит в его глаза: такие красивые, и улыбка тоже красивая.
- Мир, - она тоже сдается.
Малыш притягивает ее к себе и нежно целует в губы. Поцелуй грозит стать затяжным, но тут Баби отрывается от него и оборачивается взглянув на улицу.
- Какая прекрасная ночь, взгляни на луну!
Малыш, вздохнув, возводит глаза к небу. Баби глядит вдаль. Дома, крыши, луга на окраинах, вереницы высоких сосен, длинная улица, свет фар, отдаленный шум. Если б она лучше видела, то разглядела бы, как парни едут наперегонки, хохочут, сигналят. Может быть, она бы узнала того типа на мотоцикле. Это он подъехал к ней утром, по дороге в школу.
5
В том же городе.
Официант в безупречном белом смокинге лысоватый, полноватый и слегка взапревший , обходит гостей с серебряным подносом. Нет – нет да высунется рука угоститься легким коктейлем с плавающими фруктами. Иная рука, еще быстрее, возвращает пустой бокал. На ободке отпечаток губ. Сразу видно, что пила женщина, можно даже понять, какие у нее губы. Официант думает: должно быть, забавно узнавать женщин по одним только бокалам. Вроде эротических отпечатков пальцев. Возбужденный от этой мысли, он входит в кухню, но там его фантазии в стиле Шерлока Холмса тут же улетучиваются. Кухарка обругала его за то , что он все не придет забрать подносы с поджаренными овощами.
- Дорогая, ты чудесно выглядишь.
В гостиной дама с пережжеными краской волосами обернулась к подруге, улыбается, поддерживая игру:
- И как это у тебя получается?
- У меня завелся обожатель.
- Да ты что? И кто он?
- Пластический хирург.
Обе смеются.
Клаудио вытаскивает пачку Marlboro и закуривает. С наслаждением вдыхает, смакуя, дым.
- У тебя такой красивый галстук!
- Спасибо.
- Тебе очень идет, на самом деле.
Клаудио гордо демонстрирует бордовый галстук, затем инстинктивно прячет сигарету и ищет глазами Раффаэллу . Оглядевшись, он замечает много новоприбывших, приветствует их улыбкой и, не найдя жену, успокоенно затягивает снова.
- Неплохо, правда? Раффаэлла подарила.
На низком столике слоновой кости в серебренных мисочках оливки и фисташки. Холеная рука с ухоженными ногтями роняет две ровные скорлупки.
- Я так беспокоюсь за свою дочь!
- Отчего?
Раффаэлле удалось состроить заинтересованную мину, и Марина продолжает свои излияния.
- Она встречается с отвратительным типом – бездельником, все время торчит на улице.
- И давно они встречаются?
- Вчера отметили полгода. Мне сказал сын. И знаешь, что они сделали, нет, только представь себе!
Раффаэлла оставляет в покое слишком твердый орешек. Теперь ей стало интересно.
- Нет, не знаю.
- Он повел ее в пиццерию. Нет, ты представляешь?! В пиццерию на Витторио!
- Ну что же, сами не заработают, а родители…
- Это-то да, но кто знает, кто его родители… И подарил ей двенадцать розочек – мелкие, страшненькие, не успеешь до дому донести – осыпятся. На светофоре, наверное, купил. Сегодня утром на кухне спрашиваю: откуда это кошмар? Она мне: «Мама, только попробуй их выбросить!» Представляешь? Когда она пришла из школы, и духу их не было! Я свалила все на Зию, нашу прислугу – филиппинку, а Глория раскричалась и убежала, хлопнув дверью.
- Может, не стоит так уж ей мешать, как бы не было хуже, она может совсем заипрямится.
Оставь их в покое, все равно по-своему сделают. Если уж тебе не все равно… Ну, так она вернулась?
- Нет, позвонила и сказала, что будет ночевать у Пиристи – такая пухленькая блондинка, дочь Джованны. Муж – администратор «Серфим», а она вся в подтяжках. Разумеется, она может себе позволить…
- Что, правда? А так и не скажешь…
- Там какая-то новая технология, швы за ушами. Совсем ничего не заметно. Может Глории пойти куда-нибудь с Баби? Я была бы так рада…
- О чем ты говоришь, конечно! Я скажу Баби, чтобы она позвонила.
Наконец Раффаэлла одолела фисташку. Этот орешек было легче почистить чем другие. Она сплюнула кожуру – непростительная вольность.
- Филиппо, Раффаэлла сказала, что попросит Баби взять как-нибудь Глорию с собой.
- Спасибо, очень мило.
Филиппо, молодому еще мужчине со спокойным лицом, фисташки куда интереснее, чем романы дочери.
- Привет, Клаудио.
- Прекрасно выглядишь.
С улыбающихся уст скрывается «спасибо», и задев его, волосы, выкрашенные хной по крайне мере за сто пятьдесят евро, удаляются. Интересно, она это нарочно? Он представляет, как длинное платье соскальзывает вниз, воображает, какое нижнее белье она носит. Теперь Клаудио засомневался: а есть-ли вообще хоть какое-то?
И тут он замечает: идет Раффаэлла. Напоследок затягивает и тушит сигарету в пепельнице.
- Скоро начнется игра. Пожалуйста, не делай как обычно. Если не идет карта и не можешь набрать джин «стучи».
- А если придется «подрезать»?
- Стучи, если у тебя меньше очков.
Клаудио сдержанно улыбается жене:
- Да, дорогая, как скажешь, - сигарета прошла незамеченной.
- Кстати, я же говорила тебе не курить!
- Не прошла.
6
Роберта в восторге: ей уже восемнадцать, и на вечеринке все идет как надо. Звонит домофон.
- Я подойду, - Роберта бежит к домофону, опередив парня с тарелочкой пирожных.
- Привет, Франческа у вас?
- Какая Франческа?
- Джакомини, такая светленькая.
- Да, а что ей передать?
- Ничего, открой мне. Я её брат, пришел ключи оставить.
Роберта нажимает на кнопку домофона, затем, чтобы убедиться, что дверь вправду открыта, жмет снова. Идет на кухню, берет из холодильника две большие бутылки кока-колы и несет их в гостиную. Ей навстречу попадается блондинка, она беседует с парнем с зализанными волосами.
- Франческа, там твой брат пришел...
- А...- только и вымолвила Франческа, - спасибо. - И осталась стоять с открытым ртом. Зализанный слегка вышел из равновесия и впал в ступор.
- Что-то не так, Франче?
- Нет, нет, все в порядке. Только вот у меня нет никакого брата.
- Вот, это здесь, - Сицилиец и Хук читают табличку над звонком на четвертом этаже. - Ну не идиоты?
Скелло жмет на кнопку звонка.
Дверь тут же распахивается.
Роберта стоит в дверях, изучает накачанных, встрепанных ребят. Одеты они немного... небрежно, если можно так выразиться.
- Что вы хотели?
Скелло выдвигается вперед:
- Я пришел к Фтемранческе. Я её брат.
И как по заказу, Франческа появляется у дверей в сопровождении зализанного.
- О, вот и твой брат.
Роберта уходит. Франческа испуганно смотрит на компанию.
1 2 3 4 5