Скорей уж я обращусь к священнику... Вот только
жалко, что мои родители принадлежали к церкви методистов...
- А какая разница? - тупо переспросил Эл.
- Тайна исповеди... Понятно? Вы свободны, док... Повеситься я могу и
сам.
- Не болтайте глупостей! - одернул его Эл.
- А что мне остается делать? Они все равно до меня доберутся. Или она
- хотя что-то подсказывает мне, что тут орудует целая шайка.
- Я уже говорил. Если надо, я сам пойду и засвидетельствую, что некто
разыгрывает вас с непонятной, но, по всей вероятности, преступной целью.
Во всяком случае, я могу доказать, что эти глупые шутки могут принести
непоправимый вред вашему психическому здоровью. Вас устраивает такая
формулировка?
Педро шумно втянул воздух в себя, потом посмотрел на Эла сухо и
отчужденно:
- Док... Если я не сумасшедший - это не розыгрыш. И я это знаю, да и
вообще расследование получится не в мою пользу. Идите лучше домой... И
выпейте как следует. За вызов я заплачу - мне теперь деньги не нужны... На
кой черт они сдались покойнику?
Он всхлипнул и потянулся за бутылкой.
- Не болтайте чепухи, - безнадежно возразил ему Эл. - Вы живы, и я не
вижу причин для вашего самоубийства. Может, они на это и рассчитывают...
- Они... На душу мою они рассчитывают, вот что. На душу! - Педро
пошатывающейся походкой подо-шел к шкафу и достал оттуда рюмку. - Что
будете пить, док?
- Мне все равно... Лучше виски с содовой...
- Хорошо, - Педро поставил рюмку на место и вынул бокал.
На некоторое время в кухне воцарилось молчание.
- Так вы говорите, она уже ушла? - спросил Григс через некоторое
время.
- Похоже, - пожал плечами Эл.
- Тогда пойдемте в комнату.
- А вы... Вам это не будет тяжело?
- А что я теряю? - махнул рукой Педро. - Я конченый человек, док. Мне
бы напиться...
- Не говорите так, - снова возразил Эл, но уже без прежнего
энтузиазма.
Педро приложился прямо к горлышку. Постепенно его лицо приобрело
прежние краски и вскоре покраснело.
- Ничего-то вы, док, не знаете, - пьяным голосом заговорил Григс,
вставая и зовя жестом Эла за собой. - А я вам... не расскажу, вот. Или
расскажу?
- Расскажите, - предложил Эл. - Вам самому станет легче на душе.
- Не верю... Ладно, еще по капле - и посмотрим, - он подмигнул и
снова вытер слезинку с левой щеки. - Это не я плачу, док... Это глаза...
- Тик?
- Да...
- Ясно, - глухо произнес Эл только для того, чтобы не молчать.
Они уселись на диван, то и дело поглядывая на ковер. Его длинные
ворсинки даже не были примяты.
- Вот так-то, док, - очень тихо проговорил Педро. - Здесь она и
умерла...
- Сегодня? - тоже почему-то тихо произнес Эл.
- Да нет, - пьяный Педро перешел на неразборчивый шепот, - год назад
еще... Я вынес ее и закопал. А она вернулась...
Смысл сказанного не сразу дошел до Джоунса, но, поняв, Эл поежился и
спросил, тоже почему-то шепотом:
- Так это ты ее?
- Да...
- А... - начал он, но тут же замолчал, стараясь сообразить, что
делать теперь с этим признанием.
- И никто не видел... - глядя куда-то в сторону, закончил Педро. - О
том, как это произошло, и где, знал только я... Ну, и она, конечно.
- А за что? - выдавил наконец Эл.
- Так получилось... - Григс болезненно поморщился. - Я испугался...
Когда ее глаза зажглись... ну, хуже, чем у кошки, - не по-человечески, я
испугался. Она начала шипеть: "Молчи!" - я не выдержал, схватился за нож.
Я давно его держал у себя на всякий случай... Не на такой, конечно, но так
уж получилось. Когда она оскалила зубы, я не выдержал. Вот и все... Завтра
будет ровно год. И она заберет меня с собой...
Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, продолжая что-то
бормотать, но Эл не мог разобрать больше ни одного слова.
"Бежать... - думал он, - скорее бежать отсюда... Мне действительно
нечего здесь делать".
Он осторожно встал - пьяный Педро только всхрапнул - и выскочил на
лестницу. Сердце его бешено колотилось.
"Как это все нелепо, - думал он, прыгая через три ступеньки, - как
странно! Нет, если я и захочу в этом деле разобраться, это лучше делать на
свежую голову... Лучше просто бежать, забыть обо всем, бежать отсюда
подальше. Посчитать, что я ничего не видел и ничего не слышал..."
Эл пробкой вылетел на улицу - и только скорость его и спасла. Возле
подъезда его уже ждали: какая-то невысокая фигура метнулась ему наперерез.
Он не видел лица Чаниты, но каким-то шестым чувством угадал, что это она,
и пустился бежать со всех ног.
Она гналась за ним молча, только каблуки постукивали по асфальту. Эл
не оборачивался - его гнал вперед страх.
"И все же она не привидение, - думал он на бегу, - иначе давно
догнала бы меня. Но кто она? Почему она за мной гонится?"
Где-то в глубине души у него теплилась мысль, что можно попробовать
остановиться и поговорить с ней, но страх не позволяя сделать это.
Эл пробежал мимо своего автомобиля и помчался вверх по улице.
Добраться до дома он мог и пешком. Мог, если ему хватит сил, если не
предадут ноги, если никто не нападет спереди... Эл не поручился бы сейчас
ни за что.
"Сколько я смогу выдержать такой темп? - спрашивал он себя. - Не
знаю..."
Думать было все сложней и бежать тоже - но Чанита не отставала ни на
шаг. Ее каблучки опускались на асфальт с точностью часового механизма
через ровные интервалы. Элу оставалось только надеяться, что эта скорость
была для нее максимальной.
Надеяться - сильно сказано. Даже если он угадал, это ничуть не
облегчало его положения - он чувствовал, что с каждым новым прыжком растет
усталость, и отвоеванный было в самом начале разрыв между ними начинает
сокращаться.
В студенческие годы Эл некоторое время увлекался бегом, но давно
потерял форму. Зато он кое-что запомнил. Например, то, что ни один человек
не может сохранять одинаковую скорость ни на одной из дистанций. Ни один
ЧЕЛОВЕК.
Чанита могла это делать. Она мчалась за ним с той же скоростью, что и
стартовала.
Вскоре Эл понял, что вспотел. Не холодным потом - самым обыкновенным.
Кроме того, начало колоть в боку - он уставал.
Ровный стук каблуков приближался.
Собрав последние силы, Эл заставил себя взглянуть в сторону: мимо
него проносились уже знакомые строения, до дома оставались считанные
метры. Если как следует рвануть вперед...
Он рванул. В глазах потемнело, когда тело перешло на другой режим
движения, все вокруг запрыгало, затряслось, отбрасывая сознание в какое-то
полубеспамятство, и Эл очутился возле своего дома. Он сам не понимал, как
это ему удалось, - провал в памяти скрыл последний бросок.
Ноги Эла коснулись дорожки из желтого кирпича, в руках оказался ключ
и... Он чуть не упал, когда ему навстречу кто-то шагнул. Как в полубреду
Эл успел заметить звериную маску с торчащей во все стороны шерстью,
блеснули зеленым горящие глаза, и он упал. Топот каблучков приблизился и
замер в паре шагов от него.
"Вот и финиш", - подумал Эл, приоткрывая глаза.
Прямо над ним висела усмехающаяся луна.
Затем наступило беспамятство.

9
...И еще кто-то сказал: "Он свой..."
Эл дернулся, вырываясь из объятий темноты, и в глаза ему ударил яркий
свет. Нет, не слишком яркий - обыкновенный солнечный. Эл открыл глаза. В
открытое окно просачивался запах роз, пока еще терпимый и свежий. Где-то
рядом колыхались ярко-зеленые, как глаза Чаниты, кусты.
Приподнявшись на локтях, он огляделся. Все находилось на своих
местах. И вообще он лежал на собственной кровати в собственной комнате;
все было, как обычно, как каждое утро, только икры ног слегка побаливали,
словно после долгого бега.
"Я дома, - удивленно констатировал он. - Значит, весь этот бред мне
приснился... Что ж, Эл, с добрым утром!"
Он еще раз недоверчиво посмотрел в окно, на колышущиеся верхушки
кустов, на притаившуюся за первым рядом кустов агаву, - и вздохнул.
Сон... Приятное открытие, хотя догадаться об этом можно было и раньше
- слишком уж нелогично он ведет себя для действительности. Ну в самом деле
- кто начнет осматривать квартиру, обнаружив в ней труп? Любой тотчас же
уберется оттуда подальше, да и вообще не станет входить без хозяина.
Правда, даже по условиям сна он был немного не в себе после "лунной
ревизии", учиненной его душе, но все равно... В жизни Эл не стал бы
корчить из себя такого идиота.
От воспоминаний его сердце снова заколотилось. Это еще кто сказал,
что не стал бы... Если проанализировать с точки зрения логики поступки
большинства людей, то окажется, что каждого второго можно зачислять в
разряд хронических дебилов или в шизофреники. Едва ли не восемьдесят
процентов действий человек осуществляет не задумываясь, и, хотя
большинство из них просто привычны, найти в них логику тяжеловато. Да и
остальные действия в большинстве своем диктуются мгновенными
эмоциональными порывами, избежать которых может, наверное, только робот...
"Ладно, черт с ним. Лучше радоваться жизни, пока есть такая
возможность", - Эл принципиально не хотел копаться в собственном сне и
искать его толкование. Он опустил ноги на коврик, поискал глазами ботинки,
и вдруг солнечный свет померк: на светлом пластмассовом рубчике ботинка
явственно виднелись красноватые пятна, одно из которых оказалось
размазанным. Кровь?!
"Да нет, - холодея, попробовал возразить себе он, - невероятно. Я
просто вымазал их в обычную краску, и именно это натолкнуло меня на все
остальное. Подсознание заметило и зафиксировало пятна; пятна, по аналогии
с детективными историями, ассоциировались с кровью, затем последовало все
остальное... Только так, не иначе. И если я хочу себя успокоить,
достаточно провести небольшой анализ. Думаю, в лаборатории мне не
откажут..."
"Вот только где бы ты нашел эту краску?" - возразила ему другая,
менее отчетливая, но более тревожная мысль.
"Неважно, - продолжил дискуссию с самим собой Эл. - Главное -
проверить, и тогда все встанет на свои места..."

10
Около полудня весь город, казалось, погружался в сон. Исчезали с улиц
гуляки, смолкал шум детских голосов, редели ряды завсегдатаев баров, и
лишь выгнанные служебными обязанностями люди продолжали толочь своей
обувью расплавленные от жары тротуары.
Эл вышел из лаборатории - у него было немного времени, пока будут
готовы результаты, - и принялся искать глазами подходящее укрытие. Он не
слишком любил выбиваться из общей массы - здесь это никем не одобрялось и
могло нанести ущерб его практике. Ближайшим открытым заведением оказался
бар при ночной дискотеке. При той самой, в которой работал Григс. Не
исключено, что он стоял за стойкой именно этого бара.
"Прекрасно, - отметил Эл про себя, - заодно я смогу выяснить еще
кое-что..."
Он вошел внутрь небольшого, насквозь прокуренного помещения - ни
работающие кондиционеры, ни раскрытые окна не могли выветрить этот
устоявшийся запах. За столиком сидели двое парней, усатых и смуглокожих,
одетых в одинаковые белые рубашки не первой свежести; возле стойки скучала
неестественно рыжая девица с вытянутым бледным лицом - даже косметика не
могла скрыть синюшные пятна под ее глазами.
Бармен - тоже смуглый и черноволосый паренек с тенью выбритых усов
над верхней губой - приветливо заулыбался ему навстречу. Казалось, он один
был свободен от общей дремоты.
- Добрый день, мистер... Что будете пить?
- Кофе.
- Хорошо, - улыбнулся паренек, хотя эта просьба его несколько
удивила. - Еще что-нибудь?
- Нет, спасибо...
- Отлично! - обнажил крупные белые зубы бармен. - У нас замечательный
"капучино".
- Нет, простой, черный.
- Ждете кого-нибудь? - паренек включил сразу же зашипевший автомат, и
сочный аромат кофе прогнал на какое-то время запах табака.
- Да нет, - улыбнулся Эл.
Он не знал, почему ему нравится этот бар. Скорее всего, он напоминал
ему тот, куда он, будучи еще школьником, ходил украдкой. Тогда он
усаживался возле стойки, стараясь вытянуть ноги до пола, закрывал глаза и
представлял себя взрослым. Свободным и независимым от всех взрослых...
У него были сложные отношения с родителями. Если мать действительно
не чаяла в нем души, но выражала это в основном неусыпным контролем за
каждым его шагом, чтобы Эл выглядел не хуже других воспитанных детей, то
отец зачастую просто игнорировал его существование. Эл никак не мог забыть
тот случай, когда он, совсем еще ребенок, лет шести, прибежал домой
рассказать о том, что выиграл приз на соревнованиях по бегу. Сам
попечитель школы посоветовал ему пойти и похвастаться отцу, и Эл с
радостью бросился на шею своему родителю. Отец удивленно приподнял брови и
брезгливо отстранился... Даже спустя много лет эта его реакция вызывала
тяжесть и боль. Впервые Эл понял, какими чужими могут быть близкие люди...
После смерти матери отец рассказал ему правду. Она была удивительно
проста: он не был его отцом. У Элизабет Джоунс не могло быть детей, и она
отыскала Эла в каком-то приюте... Отыскала для себя - тот человек,
которого Эл привык считать своим отцом, просто смирился с ее желанием,
хотя никогда особо его не одобрял. Он коротко и официально уведомил Эла,
что не собирается лишать его законных прав и оставит ему в наследство все
имущество - но при жизни им будет лучше не общаться, он и так слишком
занят. Деньги на учебу в любом колледже или университете он даст - и
точка. Да, он действительно дал ему деньги и время от времени высылал еще,
хотя Эл ни разу об этом не просил. Его отец мог позволить себе такие
траты.
И все же сейчас Эл предпочитал вспоминать о другом. О том, как он
удирал из дома от мелочной придирчивости любящей матери и холодного
безразличия его опекуна и сидел вот так, возле стойки, принюхиваясь к
"взрослому" запаху курева и тонкого аромата спиртного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32