OCR Busya
«Славомир Схуты «Герой нашего времени»»: Амфора. ТИД Амфора; СПб.; 2006
ISBN 5-367-00180-7
Аннотация
Мирек пять дней в неделю сидит в ненавистном офисе, а вечер пятницы и суббота – его дни. Он оттягивается, и оттягивается по-крупному…
Роман молодого польского прозаика – это взрыв, литературный эксперимент, принесший писателю известность и моментально ставший культовым.
Славомир Схуты
Герой нашего времени
С посвящением Нинико
понедельник
Бася опоздала на работу. Опять. Да знаем, знаем, ее маленькая Юстыся больна. Когда маленькие Юстыси болеют, это плохо, но не слишком ли часто болеет маленькая Юстыся? Такие вот мысли бродят у нас в головах. А в отдел входит первый клиент.
– Добрый день!
– О, добрый день, добрый день.
– Сердечно приветствую очаровательных дам и вас тоже, молодой человек. – Клиент шлет улыбку в мою сторону.
– Что будем сегодня? Перечисление? – Я взаимно улыбаюсь.
– Снимаю деньги.
– С текущего счета?
– С депозита.
– О… вы досрочно прекращаете действие депозита? – говорит Бася, поднимаясь из-за стола и прерывая тем самым нашу так хорошо начавшуюся беседу. – Но вы же потеряете все проценты.
– Увы, – говорит клиент.
– Еще бы подержали, и к сумме добавились бы эти… проценты, – последнее слово Бася произносит как-то невнятно.
– Так получилось, что не могу.
– А вы знаете, что банк любит вкладчиков, которые держат в нем деньги? – улыбается Бася.
– Да, знаю и надеюсь, что отношения между нами не слишком ухудшатся, – отвечает ей, тоже с улыбкой, клиент.
– Ха-ха-ха! – смеется Бася. – Я тоже надеюсь. Мирек, закрой депозит пана.
– Уже закрываю, – отвечаю я, а когда она садится за стол, вежливо спрашиваю ее: – Бася, ты можешь подтвердить мне эту трансакцию?
– Посылай, – говорит она.
– Переслал, – вежливо говорю я и вежливо смотрю на нее.
– Ко мне не пришло, перешли еще раз, – сообщает она с горькой улыбкой.
– Переслал, – говорю я и спрашиваю, с симпатией глядя в ее сторону: – Пришло?
– Сейчас да, – отвечает она с той же самой улыбкой.
Депозит закрыт. Затем денежки с закрытого депозита следует перевести на текущий счет; подтвердить, то есть авторизовать трансакцию, должна Бася; потом следует выплатить денежки с текущего счета, на что тоже нужно подтверждение Баси, после чего будем сидеть и молиться, чтобы не зависла программа машинки для выдачи наличности, называемой cash dispenser, так как в этом случае придется выключить систему, открыть машинку двумя ключами, вынуть кассеты, вытащить из них деньги, вставить обратно, отсчитать клиенту положенную ему сумму и до конца дня думать, а не окажемся ли мы случайно после всех этих операций в заднице.
вторник
В понедельник был я мельник, а во вторник стал я дворник. Бася приехала позже. Ну просто не могла. Такая получилась ситуация, что не могла. Но очень хотела. Естественно.
– Бася, – говорит Гоха, – ну чего ты объясняешься. Не могла, значит, не могла. Иногда просто не можешь, сама знаешь, у меня тоже бывает, что я не могу.
– Ладно, Гоха, не тяни, давай открывай, – решительно говорит Бася, которой не терпится поработать.
Госька открывает, и Бася может войти. Сегодня нас могут посетить много клиентов. Почему? Не знаю. Но что-то мне подсказывает где-то там в середине желудка, что так оно и будет. К тому же вторник. У людей свербит в, прошу прощения, жопе. Да, да, именно это я и имею в виду.
– Добрый день, – нехотя бросает какой-то посетитель.
– Добрый день. Чем мы можем вам помочь? – Я встаю со стула, дабы окутать клиента профессиональным и благожелательным обслуживанием, соответствующим европейским стандартам.
– Да нет, спасибо, я просто хочу тут посмотреть… – Он совершенно не обращает на меня внимания.
– Вас интересуют депозиты? – вежливо спрашиваю я и подсовываю наши предложения, словно это тарелка супа.
– Спасибо, я почитаю… – Он не выказывает особого восторга.
– Хочу только сказать, что выгодней всего класть деньги на краткосрочный, месячный, депозит, а потом каждый месяц капитализировать проценты, тогда получается – вот прошу посмотреть сюда – больше, чем если бы вы эту сумму положили на полгода…
Я вытаскиваю из рукава туз, и в глазах у посетителя появляется какой-то призрак заинтересованности.
– Мирек, пригласи пана в комнату для переговоров, – выглянув из-за монитора, говорит лучезарно улыбающаяся Бася.
– Приглашаю вас в комнату для переговоров, где позволю себе детальней представить вам наше предложение.
Я стою чуть ли не по стойке «смирно», указывая ему дорогу.
– Ну, хорошо, – говорит он с такой интонацией, словно хочет сказать «раз уж вы так привязались».
Я провожаю его в комнату для переговоров и разворачиваю перед ним перспективу разнообразных депозитов. Отмечаю маркером все возможные выгоды клиента. Закрашиваю. Кроме того, рассказываю ему о кредитных карточках, новом, удобном средстве доступа к наличности, об исключительном обслуживании, о преимуществах текущего счета.
– Лучшего предложения вы не найдете, – говорю я со стопроцентной убежденностью.
Но он лишь забирает прейскурант услуг и, поблагодарив, уходит.
– Лучшего предложения вы не найдете, – бросаю я ему на прощание, чтобы окончательно убедить его.
Бася наблюдает за этой сценой с умеренным оптимизмом.
– Ну что, – спрашивает она как бы между прочим, – он откроет счет?
– Нет, его заинтересовали депозиты, – отвечаю я, уставясь в стену.
– А ты сказал ему, что у нас имеется льготное обслуживание личных счетов? – спокойно интересуется Бася.
– Говорил, но ему не нужно, у него есть личный счет в одном банке, в другом, но он ни одним не пользуется, – рассказываю я ей, нервно передвигая по столу штемпель кассира, отчего на столешнице появляются царапины.
– А если б ты ему сказал о льготном обслуживании расчетной карточки, может, он и соблазнился бы, – говорит Бася, сияющая какой-то неправдоподобной улыбкой.
– Говорил, говорил и о расчетной, и о кредитной. Ты же видела, как долго я с ним разговаривал. Я уж не знал, что ему еще сказать, выложил перед ним все козыри. – Во мне что-то лопнуло, и я залыбился, как ребенок.
– Я видела, – подтверждает Иола, тоже улыбаясь во весь рот. – Мирек говорил и говорил…
– Надо было ему сказать, что он сможет в любой момент снять деньги с депозита, не теряя проценты, – говорит Гоха, с улыбкой похлопав меня по плечу.
– Ну, мог сказать, – говорю я, улыбаясь всем сразу.
– Слушайте, у нас… погодите, погляжу… сейчас открыто пятьсот счетов, а на сегодняшний день у нас должно быть семьсот, – вдруг сообщает каким-то утробным голосом Бася. – В этом месяце мы должны открыть хотя бы тысячу, а иначе о премии можем забыть. Сделайте же что-нибудь.
Бася красноречиво смотрит в нашу сторону, потому что она. Бог свидетель, уже устала открывать, она все время открывает и открывает, а мы ничего не открываем.
Премию сотруднику назначают в зависимости. Если мы откроем восемьсот личных счетов, именуемых текущими, случайным лицам, которые чаще всего этого не желают, продадим сорок серебряных карточек и четыре золотые, а также застрахуем двенадцать человек, то тогда мы получим премию за каждый из этих элементов, но только в том случае, если число открытых счетов не уменьшится. Ежели это условие не будет исполнено, премии мы не получим, даже если продадим сто золотых карточек. Размер премии на каждую трудовую единицу устанавливается в процентном отношении и – это самое главное – по усмотрению руководителя отделения, а это означает, что процент может быть изменен не в пользу сотрудника. Достигнем ли мы в этом месяце наивысшего осознания премии? Ну кто это может знать.
среда
– Опять опоздает, – говорит Анета.
– Нет, погоди, вон такси какое-то остановилось, о… приехала, – замечает Гоха.
– Приехала, – соглашается Анета.
Бася вылезает из такси, расплачивается с водителем, получает квитанцию, которую она потом включит в финансовый отчет в пункт «представительские расходы, служебные разъезды», подпункт «переговоры со стратегическими партнерами». С грацией первой дамы она отвечает на звонок по мобильному и вступает в отделение, как в храм своего имени.
– Привет, – не глядя бросает Бася, по-прежнему приклеенная к мобильнику.
– Привет, – отвечаем мы, глядя на нее.
– Сегодня среда, – говорит она, пряча мобильник в сумочку.
– Ну да, – подтверждает Гоха.
– Почти середина месяца, а у нас и половины плана еще нет. – Бася разочарованно смотрит на Гоху.
– Ну да, – подтверждает Гоха, тупо глядя в пространство.
– Уже сегодня надо что-то делать, – директивно произносит Бася.
А если Бася так говорит, то так и должно быть, потому что Бася это говорит вовсе не для того, чтобы так не было. Одной рукой она включает комп, а второй стаскивает с шеи шелковый шарфик и отправляется в заднее помещение, чтобы за хорошим растворимым кофе с тремя кусочками сахара предаться проглядыванию свежего желтого издания. Знаете, почему Бася весь день такая вся сияющая?
Во-первых, придает матовость. Во-вторых, увлажняет. В-третьих – устойчивый эффект.
Перфект баланс. Флорал фиеста. Суперотпуск с фрикасе в сладком кленовом сиропе. Как хорошо быть Басей.
Через час Бася уже знает, что сделает. В мыслях у нее уже все выстроилось после вкусного кофе и вкусного чтения – без вкусной булочки – избави Боже, надо следить за фигурой!
– Ой, запишу я Юстысю на английский, – говорит она, и мы чувствуем в ее голосе глубокое внутреннее удовлетворение. – Тут пишут, что двухлетние дети способны запоминать и понимать даже сложные выражения на иностранных языках, потому что процесс обучения языку у детей…
Бася делает паузу, потому что исключительно трудно определить, каков процесс обучения языку у двухлетних детей, а выражение, прочитанное в газете, как на грех, вылетело из головы.
– Интуитивный, – наконец произносит она, поскольку это слово прекрасно ложится в контекст.
– Я свою Ванду тоже запишу, – говорит Гоха, чтобы не уронить себя в мнении Баси, – но только когда она пойдет в детский садик.
– Да ты что! – возмущается Бася. – Почему так поздно? Ты что, хочешь перечеркнуть ее шансы на нелегком и требовательном рынке труда?
– Ну, до рынка труда ей еще о-го-го и еще столько же, – говорит Гоха и улыбается, не желая разрушать приятное настроение.
– Ты даже не представляешь, как быстро время пролетит, – заявляет Бася тоном знатока. – Ты говоришь, будто не знаешь, как обстоят дела, впрочем, делай как хочешь. Я Юстысю запишу на английский, а потом на немецкий. Сейчас без двух языков как без рук.
– Как без щели между ног, – говорю я, но тихо, поскольку такого рода сравнение, вне всяких сомнений, не вполне сочетается с садо-палаче-морале Баси.
– Что ты сказал? – спрашивает Бася.
– Ничего.
– Нет, ты что-то сказал, – упорствует Бася.
– Я сказал, – после некоторого колебания признаюсь я, – что действительно, сейчас два языка – это основа, и даже три, потому что, к примеру, французский, испанский тоже очень важны.
– Французский, – говорит Бася, – французский куда важней. Я учила французский, но теперь уже ничего не помню, хотя если бы нужно было договориться…
Тут Бася умолкает, давая тем самым понять, что если бы нужно было договориться, то Бася бы договорилась.
– По-французски, – бурчу я, глядя на проезжающий мимо грузовик, а Гоха значительно улыбается и незаметно, чтобы не увидела Бася, изображает, будто сует что-то размером с банан себе в рот, а потом вынимает.
– Что ты говоришь? – спрашивает вырванная из размышлений Бася.
– Ничего, – отвечаю я, тоже вырванный из размышлений.
По серой улице едет автобус маршрута «металлургический комбинат – остальной цивилизованный мир».
– Чего ты там шепчешь? Ничего не слышно. О чем вы там разговариваете? – Бася окрашивается в боевые цвета.
– Да ничего такого. Я говорю, что языки знать очень важно, чтобы разговаривать, – отвечаю я.
– Хорошо, поговорим, когда будет премия.
Бася смотрит на меня поверх очков и гневно морщит лоб, что может означать только одно: премия будет распределяться субъективно в соответствии с критериями, придуманными руководителем отделения.
– Наверно, вы хотите получить премию? – завершает она.
Ясное дело, хотим, даже невзирая на то, что она получает свежий гуляш из сердец молодых жеребят под нежным чесночным соусом, а мы – молотые свинячьи ошметки, зараженные трихинами.
На некоторое время в отделении воцаряется тишина. Бася думает. О том, что, может, записать Юстысю сразу на два языка. Тогда уж дочь обязательно в будущем добьется успеха. А успех дочери – это успех матери. Ведь это мать девять месяцев носила ее в животике, это мать мучилась в течение всего ужасного этого периода, потому что не могла ни есть, ни пить, ни сходить куда-нибудь, встретиться с подругами, развлечься, показать себя, это мать страдала при кесаревом кесарю, чтобы неблагодарное дитя явилось на свет. Мать имеет право на некоторые действия ради блага дочери, чтобы в будущем радоваться ее успехам, чтобы с удовлетворением обращать взор на свою жизнь, чтобы все было тип-топ и как надо. Юстыся, деточка, запишу я тебя на два языка, а чуть позже и на третий, обеспечу тебе счастливое будущее и липко-сладкую старость. Бася обо всем этом думает и объявляет:
– Я тут обо всем этом думала, так что не думайте, будто я об этом не думаю, я думаю об этом даже и после работы. Так вот, ехала я в такси и думала обо всем этом, и тут вдруг мне в голову пришла такая мысль, ну, знаете, пицца-хат!
Мы смотрим на нее и знаем, что это за мысль «ну, пицца-хат». Эта поп-пиктограмма не нуждается в комментарии ориенталиста. Ведь там, Бог свидетель, должны работать замечательные менеджеры, а такие менеджеры, Басе это известно из достоверных источников, зарабатывают столько, что хватит на золотую карточку. Что же теперь сделает Бася? А Бася объясняет:
– Мирек, быстренько подготовь мне красивенькое предложение.
– Полный набор? – спрашиваю я.
– А ты как думаешь? Полный, выгоды, преимущества, проценты, перспективы. Давай, раз-два и готово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21