Мои губы слились с ее губами. Щекотка, вызываемая ее
шерсткой, покалывала. Я пожирала ее ласки. Я взяла ее руку и
приложила к тому месту, которое она так сильно раздражала.
Настоятельница, видя меня в таком состоянии, пришла в
вакханическое опьянение. В ответ на поцелуй она огненным дождем
своих поцелуев осыпала меня с ног до головы. Эти сладострастные
прикосновения привели меня в неожиданное состояние. Но вот гол-
олва моя была охвачена бедрами моей соратницы. Я угадала ее
желание и принялась кусать нежные части тела между ногами. Но я
еще слабо отвечала на зов желаний. Она выползла из-под меня,
раздвинула мои ноги и коснулась ртом.
Проворный язык колол и давил, вонзаясь и быстро выскальзывая,
как стальной стилет. Она хватала меня зубами и возбуждала меня
до бешенства. Я отталкивала ее голову и тащила за волосы,тогда
она приостанавливалась, но потом снова начинала эту ласку. Одно
воспоминание об этом заставляет меня замирать от удовольствия.
Какое наслаждение!.. Какая безбрежность страстей!.. Я непреры-
вно стонала. Быстрый и жалящий язык настигал меня везде, куда
бы я не метнулась.Тонкие и плотные губы обхватили клитор...
Сжимали... Комкали... Вытягивали из меня душу.
О, Фанни! Это было чудовищное напряжение нервов! Я была
иссушена, хотя через край наполнялась кровью и влагой. Когда я
вспоминаю об этом, мне снова хочется испытать это ненасытное
щекотание, все пожирающее и пенистое... Утоли меня, утоли
меня!.. Фанни была злее голодной волчицы...
Галиани: будет! Будет! О, ты дьявол!
Фанни: надо быть совсем безжизненной и бескровной, чтобы не
воспламениться возле тебя... Расскажи еще.
Галиани: приобретая со временем опытность, я сторицей
возвращала то, что брала. Я замучивала бедную подругу. Всякая
натянутость исчезла и я узнала, что сестры монастыря искупления
предавались тем же любовным играм друг с другом.
Для этого у них было место, где можно было предаваться ра-
достям со всеми удобствами. Позорный шабаш начинался с семи
часов вечера и продолжался до утра. Когда настоятельница
посвятила меня в тайны своей философии, я пришла в такой ужас,
что временами мне в настоятельнице мерещилось воплощение сатаны.
Но она шутя разуверила меня, рассказывая о потери своего цело-
мудрия. Это не совсем обычная история.
Она была дочерью капитана корабля. Мать религиозная и умная
женщина воспитала ее в началах веры. Это, однако, не помешало
развитию ее темперамента. Уже в 12 лет она почувствовала нес-
терпимую жажду, которую пыталась утолить способами, подсказанны-
ми невинным и нелепым воображением. Несчастная неумелыми паль-
цами каждую ночь истощала свое здоровье и молодость. Однажды
она увидела собак, склещившихся между собой. Ее похотливое
любопытство помогло ей понять механизм действия пола и ей стало
ясно, чего не хватает ей. Живя в уединении, окруженная старыми
служанками, не видя ни одного мужчины, она не могла рассчитывать
найти животрепещущую стрелу, созданную для женщины. Юная тем-
фомана нашла, что обезьяны больше всего в этом приближаются к
человеку и вспомнила об орангутанге, привезенном ей ее отцом.
Она занялась исследованием зверя и так как ее наблюдения продол-
жались долго, то его орган, возбужденный девичьей близостью,
развернулся во всем своем великолепии...
Слушая голос безумия, она проломила в клетке отверстие, кото-
рым животное сразу воспользовалось. К восторгу девицы обезьяний
орган высунулся наружу. Чрезмерная величина его несколько
озадачила,но все поддаваясь дьявольскому наваждению она подошла
ближе, потрогала, погладила. Обезьяна дрожала, гримасничала.
Девица хотела было отступить, но последний взгляд на приманку
вернул ее к дикому желанию. Она решилась и, подняв юбку, эадом
попятилась к намеченной цели... И битва началась. Зверь заме-
нил мужчину. Девственность была растлена. Наслаждение вызвало
стоны и крики. Услыхав это, в комнату вбежала мать и застала
свою дочь крепко прижатой к клетке и отдающейся. Чтобы излечить
дочь от обезьянего помешательства, мать отдала ее в монастырь.
Фанни: лучше бы отдала ее совсем обезьянам. Галиани: может
быть ты и права, однако продолжу о себе. Легко приспособившись
к праздной жизни, согласилась принять посвящение в тайные монас-
тырские сатурналии. Через два дня состоялось представление.
Я пришла обнаженная, согласно уставу. Произнесла клятву,
посвятив себя огромному искусственному приапу, поставленному для
обряда в зале. После обряда толпа сестер ринулась на меня. Я
подчинялась всем капризам, принимала самые отчаяные позы безу-
держного сладострастия и после завершения всего непристойным
фантастическим танцем, была признана победительницей.
Одна маленькая монахиня, более живая, более шаловливая, чем
настоятельница, взяла меня к себе в постель. Это была самая ге-
ниальная трибаза, которую только мог сотворить ад. Я питала
такую страсть к ней, что мы были почти неразлучны во время вели-
ких оргастических слушаний. Эти слушания проводились в одном
зале, где гений искусства соединялся с духом разврата. Стены
зала покрывал темно-синий бархат, обрамленный лимонным деревом с
резными украшениями. Значительная часть стен была завешана и
заставлена зеркалами от пола до потолка. Во время оргии толпы
голых монахинь отражались в зеркалах, четко вырисовываясь на
темных панно ковров. Подушки заменяли сидения, двойной ковер
тончайшей выработки покрывал весь пол. На нем были вытканы с
изысканным сочетанием красок человеческие группы в любовных
позах, разнообразных и затейливых. Картины, изображенные на по-
толке, бросали яркий вызов безумного разврата. Я навсегда за-
помнила изображение на потолке трибазы, пылко терзаемой карибан-
том.
Фанни: о, должно быть великолепное зрелище!
Галиани: прибавь ко всему опьяняющий запах духов и цветов,
таинственно ласкающий свет, чудесный как переливы опала. Все
это создавало необьяснимое очарование, связанное с беспокойством
желаний, с чувственными снами наяву. Это казалось таинственным
востоком с его засасывающей беспечностью.
Фанни: как сладки такие ночи близ любимых!
Галиани: да, любовь бы охотно избрала это место своим хра-
мом, если бы безобразная оргия не превращала его в вертеп.
Фанни: как это?
Галиани: с наступлением ночи туда сходились монахини, одетые
в простые черные туники. Волосы их были распущены, ноги разуты.
Начиналось священное слушание, торжественное, великолепное.
Часть участников сидела, другие лежали на подушках. На низкий
стол подавались изысканные и острые блюда и возбуждающие вина.
Поев их, разгорались и румянились лица женщин, ослабленных
развратом и бледных. Возбуждающие приправы разливали по телу
огонь и волновали кровь. Становилось шумно, раздавались пьяные
возгласы, взрывы смеха, звон посуды, бокалов.
И вот одна из монахинь, самая развращенная, самая нетерпели-
вая, вдруг дарила соседке пламенный поцелуй, как молния
зажигающий толпу. Пары сходились, сплетались в пылких обьятиях,
губы сливались с губами, тела сливались с телами... Подавленные
вздохи сменялись словами смертельной истомы, жарким бредом ра-
зливался огонь страстей.
Вскоре становились недостаточными поцелуи щек, грудей, плеч и
одежды были сброшены! Обнажалось бесподобное зрелище! Гирлянда
женских тел, гибких, нежных, сплетенных в быстрых или медленных
касаниях, тончайших воздушно-сладостных и безумно пылких и рез-
вых порывах. Когда нетерпеливым парам казался слишком далеким
миг последней радости, тогда они на минуту разделялись, чтобы
собраться с духом. Впившись глазами друг в друга, стремились
обольстить друг друга самыми невообразимыми позами. Сраженная
подвергалась нападению победительницы и давала себя опрокиды-
вать, вьедаться в сладчайшую середину ее тела, чтобы обе испыты-
вали одинаковое наслаждение, бьющееся тело, издающее хрипы исту-
пленной похоти, заканчивающиеся двойным вскриком. Одна нападала
на другую. Пары ударялись о другие пары, падая на пол в
сладчайшей истоме.
Тихие лучи утреннего солнца встречали груду женских тел в об-
морочном состоянии и диком безумии.
Фанни: какое безумие!
Галиани: но этого было мало. Все скабрезные повести древних
времен были нам известны. Все это было превзойдено! Элевантино
и аретино были нищими перед нашей фантазией. Ты можешь об этом
судить по тому, что принималось для разжигания крови.
Прежде всего каждая погружалась в ванну из горячей бычьей
крови, восстанавливающей силы, затем принималась настойка из
кантарила и производилось растирание тела. Затем жертва
магически усыплялась и, когда сон овладевал ею, придав телу
соответствующее положение, хлестали ее и кололи ее до появления
кровавых пятен. Среди пыток она пробуждалась, растерянная с бе-
зумным видом глядела на нас. С ней начинались конвульсии и
тогда она подвергалась облизыванию псами и яростно и медленно
затихала. Если же это не помогало, то требовали осла.
Фанни: осла! Боже милосердный!
Галиани: у нас были два осла, хорошо дрессированных и
послушных. Мы ни в чем ни хотели уступать римским дамам, кото-
рые на сатурналиях пользовались этим средством. Первое же испы-
тание для меня было непереносимым. Я ринулаь на скамейку и надо
мной был подвешен осел. Его приап тяжело шлепал меня по животу.
Схватив его обеими руками, я направила его и, пощекотав секунду-
другую, потихоньку начала двигать себя... Помогая пальцами,
встречным движением тела и, благодаря смягчающим мазям, я, нако-
нец, завладела пятью дюймами его. Пытаясь захватить побольше, я
вдруг потеряла силы и свалилась. Мне казалось, что у меня внут-
ри все разорвано, что я сломана, четвертована. К глубокой
изнуряющей боли присоединилось жаркое и щекочащее сладострастие.
Животное своими движениями натирало меня, расшатывая
позвоночник. О, какое наслаждение! Я вдруг почувствовала как
во мне капля за каплей заструился ручей, достигая самого моего
дна. Все это во мне пенилось, когда я в порыве заглотила с дол-
гим криком еще два дюйма. Мои подруги признали меня победитель-
ницей. В изнеможении я думала, что моя любовная жажда наконец
прошла, но вдруг приап упрямого осла воспрянул, почти поднимая
меня в воздух. Мои нервы напряглись, зубы были стиснуты скрипе-
ли от напряжения. Вновь побежала бурная струя, заливая меня
горячим потоком, сильным и едким. Мое тело, напитав себя баль-
замом, ничего больше не ощущало, кроме острого блаженства, нежно
распалявшего все во мне. Какая сладкая пытка! Пытка, несущая
смерть и опьянение.
Фанни: ну расскажи, как же ты ушла из этой обители?
Галиани: однажды мы решили превратиться в мужчин при помощи
искусственных приапов и, проткнув друг другу зад, бегали верени-
цей (мы ведь были молоды и озорны). Я была посленим звеном, а
потому, оседлав крайнюю, сама не была оседлана. Но вдруг мой
зад ощутил голого мужчину, неизвестно каким образом очутившегося
среди нас. Его приап успел оказаться во мне и я страшно
закричала. Этот крик расцепил адский хоровод и монахини ринул-
ись на несчастного. Каждая хотела испытать его на себе. Однако
он быстро изнемог, оцепенел и выглядел весьма неприглядно.
Когда дошла очередь до меня, я всеже сумела кое-чего добиться.
Улегшись на смертника и сунув его голову между моими бедрами, я
так усердно сосала его приап, что он быстро пробудился и я
гордо, со сладким чувством, уселась на завоеванный скипитер. С
ожесточением я принимала и отдавала целые потоки любовной влаги.
Но эта последняя пытка страсти прикончила мужчину.
Убедившись, что от него более ничего не добьешься, монахини
решили убить его и похоронить в погребе, дабы его болтливость не
оскандалила монастырь. Была снята одна лампада и на ее место
была подтянута в петле наша жертва.
Я отвернулась.
Но вот, изумляя всех, взлетает на скамейку настоятельница и
под бешеные аплодисменты монахинь совокупляется в воздухе со
смертью...
Веревка не выдерживает и рвется. Мертвый и живая падают на
пол так тяжело, что настоятельница ломает себе ноги, а
повешенный, удушение которого еще не наступило, на минуту прихо-
дит в себя и начинает душить настоятельницу. Мы разбежались в
ужасе, считая происшедшее шуткой самого дьявола.
Это происшедствие не могло остаться без последствий. Чтобы
защитить себя от них я в тот же вечер бежала из монастыря.
Некоторое время я скрывалась во флоренции. Молодой
англичанин, сэр эдвард, почувствовал ко мне страстное влечение.
Я не была еще утомлена гнусными наслаждениями. Душа моя пробу-
дилась от волшебных и чистых слов любви. Я испытывала неска-
занные и туманные, поэтизирующие жизнь желания. Сильная душа
эдварда увлекла меня за собой на небывалые высоты. При мысли о
телесном наслаждении я переполнялась гневом. Эдвард сдался пер-
вым. Утомленный платонической страстью он не в силах был побо-
роть своих чувств.
Однажды, застав меня спящей, он овладел мною. Я проснулась в
его обьятиях и в самозабвении слила свое блаженство с его вос-
торгом. Трижды я была в раю и трижды эдвард был божеством, но
когда он обессилел, я пришла в ужас и отвращение. Это был
человек из мяса и костей. Я выскочила из его обьятий, нечистое
дуновение погасило луч любви... Душа больше не существовала. Я
вернулась к прежней жизни.
Фанни: ты вернулась к женщинам ?
Галиани: нет, решила испытать все утехи, которые могут поз-
волить себе мужчины. При содействии знаменитой сводни, я поль-
зовалась услугами самых сильных мужчин флоренции.
1 2 3 4 5