На секунду мне даже захотелось дать ему имя, на языке вертелось что-то немецкое, но я отказался от этой идеи. Я пришёл в гостевую и не мог понять, как его покормить.
- И как мне это сделать?
Оливер, потёршись об меня, мяукнул.
- Это ему, а не тебе
Я аккуратно открыл небольшую крышку на поверхности аквариума моей рыбки и кинул туда жертв рыболова. Я отбежал от него, и крышка захлопнулась. Осьминог сразу учуял вкус еды из магазина и всеми своими восьмью щупальцами захватил и без того поверженную добычу. Но, как оказалось, ему было мало. Я сбегал ещё за креветками, и дал ему, и тогда он вроде бы успокоился. Я лёг на диван и взял на руки Оливера. Он спал у меня на груди, а я наблюдал за осьминогом, пока сам не заснул.
И снова мой ночной кошмар. Я не знаю, что за существо берёт меня за руку, но мне в этот момент всегда становилось очень страшно, и от того я просыпался. Понимаете, у людей бывают разные кошмары, и иногда они их понимают. А я своего не понимаю. Может это призрак моего деда, погибшего на войне или это сам господь бог, я этого не знал. Я только верил в то, что в каждом сне должен быть заложен некий смысл, даже если он кажется тебе крайне абсурдным. В такие моменты думаешь о том, что возможно сон намного реальнее того, что мы привыкли считать реальным. Я знал одного человека. Он работал с нами как-то года два назад, и рассказал мне и моим коллегам одну историю. Будто он уснул, и понял, что живёт в другом мире. Где всё зависит от твоего желания. То есть если ты захотел огромный дом с прислугой, то ты его получил. Он рассказал о том, как устроил свою жизнь, и как у него всё было прекрасно. Он жил на берегу моря, курил сигары и занимался любовью каждый день с разными девушками. Так вот однажды, якобы прожив в этом мире два года, ему это всё наскучило, и он захотел, чтобы ему стало по-настоящему страшно. И с этой мыслью, вокруг всё пропало. Он понял, что отверг мир, в котором существовал, где все твои желания исполняются. Он стоял на невидимом полу где-то в чёрном пространстве, где нет ни начала, ни конца. И понял, что может проснуться. Проснувшись, он осознал, что два года пролежал на диване в своей квартире, и что он очень хочет есть. Все посмеялись над ним, когда он это рассказал и восприняли это, как шутку. Но я видел на его лице здравие мысли. Я поверил ему. Спустя две недели он уволился, а спустя ещё девять месяцев мы узнали, что недавно его нашли у себя в квартире спящим. Врачи говорят, что это больше всего похоже на кому. Но кто его знает, врал ли это человек или нет. Но пока он не проснулся. Кстати о работе, кажется, я проспал.




Часть вторая
Я проснулся и понял, что не стоит опаздывать на работу. Покормил Оливера , посмотрел на спящего осьминога, встрепал волосы и побежал до ближайшей станции метро. В метро было полно людей, но все знали, что ужасный запах исходил только от одного человека в полосатой порванной шапке и кожаной куртке прошлых лет. Только за своим рабочим столом я начал просыпаться. Знаете, у меня есть коллеги, с которыми я общаюсь. Но это не мои друзья. Мне не доставляет удовольствие общаться с людьми, которые пошли на эту работу просто потому, что нужно было зарабатывать деньги. С ними не о чем поговорить. Они мне напоминали меня самого, поэтому внутри я их просто ненавидел. Я мог бы вести себя соответствуя своей асоциальной личности, но разве от это было бы проще находиться здесь в рабочем офисе, где всегда пахнет горячими напитками и потом. Я пошёл на эту работу неслучайно, и, по крайней мере, я так считаю. Ещё с детства я очень любил писать и помню, с чего это началось. Я захотел написать что-то, но не знал про что, и подумал, что будет неплохо, если я опишу, как мы с семьёй ездили на море. Я помню, что написал название огромными синими буквами, но ничего больше. После, когда я повзрослел, то на свою безумную голову начал писать рассказы, которые читали мои лучшие друзья. Писателем стать было трудно, и я поступил на факультет журналистики. Проучившись пять лет, я нашёл работу в этой ненавистной мною газете.
- Джонсон, какого чёрта ты делал три дня?
- Меня чуть не сбила машина, и я получил сотрясение
- Это не оправдание. Почему не позвонил?
- Наверное, потому что мне нельзя было вставать с постели. А когда я разговариваю с кем-то по телефону, то люблю ходить и жестикулировать
- Джонсон, без шуток. Ты пишешь свою колонку?
- Всё будет, сэр
И всё-таки у меня есть своя колонка. Мне было приятно, когда мне её выделили, но я не считаю это особым достижением. Правда, знаете, в чём весь смысл свободы моего письма? Я могу писать буквально всё, что захочу. Не знаю, считают ли люди меня интересным или занудным, я этого не знаю. Потому что они не знают, как я выгляжу. Не то, чтобы я сильно просил своего босса, но вместо моей фотографии над колонкой всегда стоит фото моего кота Оливера. К нам в редакцию не раз приходили письма с короткими очерками о том, какой красивый кот изображён над моей колонкой. Всё это всего лишь шутка и не желание того, чтобы кто-то в супермаркете остановил меня и высказал своё мнение. Мне плевать на мнение людей, которых я вовсе не знаю. Странно, но сегодня я не особо хотел писать что-то, и написал следующее:
«Доброго времени суток, недоброжелатели. Есть на свете люди, есть животные, есть предметы неодушевлённые, а есть тени. У каждого человека своя тень, которую видно не тогда, когда на тебя падает солнечный свет, а тогда, когда ты занимаешься тем, из-за чего у тебя всё кипит внутри, будто ты чайник, а причина твоего кипения это нагревшаяся до предела вода. Это воображение, это страсть, это искусство. Если мы занимаемся искусством, значит у нас должна быть тень. Возможно в жизни мы такие, а за ней, за жизнью, прячется наша тень, которая помогает нам творить и создавать то, что в простом человеческом бытие нам не увидеть. Я внушаю себе, что я - это человек по имени Марк Ауштоль, потому что это гениальное сочетание имени и фамилии придаст мне больше уверенности и долю безумия в каждом предложении, что я напишу или буду держать в своей голове. Потому что я хочу творить и разрушать всё, что будет содержаться внутри моего творчества. Потому что это моя тень. Потому что я так хочу»
После обеда я зашёл к своему боссу и показал ему это.
- Знаешь, раньше ты был настоящим занудой, но теперь мне это нравится. Ты становишься намного интереснее. А откуда ты взял это имя?
- Когда я был подростком, у меня был друг, которого я действительно мог назвать другом. Так вот у него была девушка с фамилией Ауштоль. Мне она безумно понравилась. В смысле не девушка, а фамилия. Я решил подобрать к ней имя, чтобы получился идеальный псевдоним
- Я всегда знал, что ты странный, но мне это и нравится в тебе
- И именно поэтому я у вас работаю?
- Да, Джонсон. Можешь идти домой. Чтобы в четверг была готова новая статья. И единственное, что тебе надо учесть - это больше объёма
- Всё будет сделано
Наша газета выходит по вторникам и пятницам. Поэтому всё должно делаться заранее. Если работник сделал работу не в срок, то его увольняют. Почему то я всегда справлялся со своей работой. Не долго думая, я пошёл домой пешком. На улице была осень. Листья деревьев пожелтели и начали падать вниз, словно снежинки. Кто-то спокойно опускается вниз до самой земли, а кого-то в свои руки берёт холодный ветер, и несёт неведомо куда. Я гулял по улицам своего города и увидел музыкальный магазин. Мне нравится, что в наше время до сих пор продаются виниловые пластинки. Я купил одну с классической музыкой и взял новую иглу. После зашёл в продовольственный киоск и купил себе замороженных блинов. Я не любил ничего готовить сам, чаще всего ходил в пиццерии. Но сейчас решил поесть дома. Теперь у меня дома двое домашних животных, и им нужен уход. Зайдя в квартиру, ко мне как обычно подбежал Оливер. Я взял его на руки, поставил электрочайник, чтобы заварить кофе и пошёл искать старый патефон моего отца. Он лежал в спальне под кроватью и был весь в пыли. Я протёр пыль, поставил новую иглу, пластинку и включил его, положив на пол в гостевой комнате. Звук был негромкий, поэтому я поставил его поближе к осьминогу. Из патефона в хриплом исполнении начала доносится хриплая «Торжествующая Юдифь» Вивальди. Странно, но она его не разбудила. Был день, и я понимал, что возможно он хочет отдохнуть. Он всё-таки не человек. Но я хотел, чтобы он проснулся от прекрасной классической музыки. Вдруг заиграла «Маленькая ночная серенада» Моцарта, и он проснулся. Выйдя из своей пещеры, он поднялся и начал шевелить щупальцами. Я хотел верить в то, что ему настолько понравилась музыка, что он начал танцевать. Может быть, его предки слушали Вольфганга, и это отложилось у него в памяти. Не знаю, в чём была причина его возбудимости посреди дня, но он проснулся, и его надо было покормить. Я снова дал ему креветок. Он съел их, и начал смотреть на меня, словно с благодарностью. Его небольшое тело оставалось недвижным, он будто стоял на воде и смотрел мне в глаза. Его жёлтый окрас выглядел так красиво, когда на него падал дневной свет, а голубые кольца по всему туловищу переливались, как мишура на рождественской ёлке. Я решил, что не буду останавливаться на классической музыке, и перейду на классику некого жанра. Я взял пластинку с исландской исполнительницей Bjork и включил патефон. Заиграла песня Human Behaviour со своим особым настроением:
« If you ever get close to a human and human behaviour
Be ready, be ready to get confused
There's definitely, definitely, definitely no logic
To human behaviour but yet so, yet so irresistible
And there's no map to human behaviour uncertain”
«Если вы попробуете поближе узнать человека и его поведение,
Приготовьтесь оказаться в замешательстве
Определенно нет никакой логики в человеческом поведении,
И всё же это так непреодолимо интересно
И не существует карты человеческого поведения»
Я подумал, что и вправду - больше логики существует в поведение тех, кто далёк от жизни среди современного общества, и живёт на свободе. Он начал перемещаться из стороны в сторону, направляться то вниз, то вверх. А под конец песни он заснул. Было приятно наблюдать за ним, за его поведением. Он личность, и он лучше всех людей, что насилуют и убивают. Наблюдав за ним, я обретал спокойствие внутри себя, словно мне давали попробовать героин. Я чувствовал, как частичка этого создание скользит по моим венам и пробирается сквозь узкий кровяной проход в поисках выхода. Но выхода не существовало. Выход - это время, которое тянется так долго, когда мы чего-то ждём, и идёт так медленно, когда мы бездействуем. Мы неподвластны этому, и потому время будет продолжать идти, словно стрелки на часах с вечным двигателем, а мы будем тихо погибать где-то на краю жизни. Это восхищение пробудило во мне желание жить. Если я и хочу чего-то запредельного и невообразимого в наших реалиях, то это не значит, что этого никогда у тебя не будет. Главное, считать свою мечту неосуществимой. Всё это простой и понятый абсурд по поводу того, что нужно свято верить в свою цель, и тогда всё будет так, как ты хочешь. На самом деле никогда в вашей жизни ничего целиком не будет так, как вы этого хотите. Потому что у судьбы свои планы по поводу вас. Я говорю правду, потому что, сколько лет бы я этого не замечал, я всегда был прав. Моментальность и незапланированное мышление, неуверенность и отрицание того, во что хочешь верить - вот что любит тот, кто создал округлую поляну где-то в пространстве, на которой мы обитаем. Может это и бог. Но я всегда предпочитал верить в сатану, как создателя земли и небес. Не поддаваясь при этом ярлыкам со стороны. И это только если меня ставили перед выбором. Понимаете, я пессимист. А пессимисты не верят - они хотят верить в то, чего на самом деле хотят от жизни. Моя мама с детства говорила мне, что моё мышление порой трудно понять. Но разве легче понять того, кто живёт по правилам и рассказывает вам о том, как нужно вести себя, чтобы не попасть в ад или решить математическое уравнение? В любом случае это было не так уж и важно, учитывая то, что я сидел на кресло качалке, смотрел на спящего осьминога, вдруг встал и подошёл к шкафу с тумбочками. Я начал открывать и искать старые вещи. В руки попадались письма, о которых я давно забыл, старые пластинки и журналы прошлых лет. От безделья я начал листать страницы журнала. Сначала был один, потом второй, и только взяв в руки третий, я открыл его где-то ближе к концу и увидел эту фотографию. Чёрно-белое фото с молодой девушкой на нём. Девушка на фото смотрела куда-то вниз, а её не то длинные, не то короткие волосы сдувало ветром. Её большие губы и глаза, что она не открыла в полной мере, казались мне большими по размеру зрачка, её утончённые брови. Всё это дало толчок моему сердцу. Я вырвал страницу с этим фото, приклеил на аквариум к обитателю тихих нетронутых человеком вод, сел обратно и смотрел. Мои глаза хоть и слипались от желания поспать, но я смотрел и смотрел, то на осьминога, то на фото с девушкой. И не мог понять, что больше меня восхищает - то, что было недосягаемым, а теперь является реальным или то, что я нашёл в порыве необдуманных действий. В голове крутились кое-какие мысли, но их было мало, чтобы описать одно из двух. Мои глаза закрылись против моей воли. И я вновь погрузился в неизведанный мир сна.
Я думал, что заснул, но это было не правдой. Я не видел сна, и оттого вскочил с кровати, взял карандаш и большими буквами начал писать на стене гостевой то, что должно было выйти из меня:
«Чёрно-белое полотно жизни скрывается под тоннами краски, лежащей толстым слоем на поверхности всего, что живёт, существует или давным-давно погибло. Оно восхищает своей простой, свежестью и отсутствием броских оттенков, что порой начинает раздражать и выводит людей из привычного состояния нервной системы и вводит её в катастрофическое. Оно чистое, как ветер в Исландии. Им можно задохнуться, и умереть с улыбкой блаженства на лице, понимая и осознавая, что жизнь лучше смерти. Оно и заставляет нас задуматься о том, что возможно то, что мы считаем жизнью и является смертью. Оно может сократить количество людей, влюбившихся в него с раннего детства или в глубокой старости, но оно есть вечность.
1 2 3 4 5 6