Я во всех деталях помню этот вечер. И помню, что подписала никак не менее трех сотен «Шалтаев».
Татиана… Она была там и получила мой автограф. А затем ее в течение ближайшего времени убили. Вряд ли она бы стала долго носить в сумочке мою книгу. И ее убийца сбросил тело в мой колодец! Нет, вы только подумайте, какая дерзость!
– Серафима Ильинична, я пришел к вам на подмогу, – молодой спасатель в оранжевом комбинезоне ступил на дно колодца. – Ах, вот и котик. Давайте я помогу вам выбраться отсюда!
Я повернулась к молодому человеку. Васисуалий храпел у меня на груди. Спасатель в изумлении посмотрел на распахнутый чемодан и мумию, которая покоилась в нем.
– Сначала мы выберемся отсюда, а затем я вызову полицию, – сказала я. – И учтите, безнаказанным этот кошмар не останется! Не будь мое имя Серафима Гиппиус!

Дусик Стрешневич
28 августа

– Дусик, милый, принеси-ка еще шампанского, – Заревласта волооко взглянула на меня и качнула рукой, унизанной перстнями.
Эта фраза означала, что я должен сорваться с места и притащить ей и двум ее подружкам, с которыми она мило чирикала последние сорок минут, по бокалу пенящегося вина.
– Дусик, мальчик мой, я тебя прошу, – подала голос одна из ее подружек.
Я одарил дам развратно-мальчишеской улыбкой, в душе проклиная Заревласту и ее товарок. Ненавижу, когда меня называют Дусиком. А Заревласта находит это крайне возбуждающим и пикантным. Скажу по секрету – для нее почти все является «возбуждающим и пикантным». Это ее любимые слова.
Я оторвался от группки богатых бездельниц, которые перемалывали косточки общим знакомым и подвергали суровой критике наряды приглашенных дам и количество пластических операций у соперниц, и направился к официанту.
Тот с пониманием взглянул на меня. Наверняка ему знакомы такие типы, как я: молодые, с великолепной фигурой и белозубой улыбкой. Типы, которые состоят в альфонсах при стареющих богатых тетках и зарабатывают себе на жизнь искусством любви.
– Дусик, как же мы тебя любим, – пролепетала одна из подруг Заревласты, когда я вернулся и вручил каждой из дамочек по бокалу.
Динара состроила мне глазки, и я с содроганием вспомнил, что не далее как десять минут назад именно она пыталась ухватить меня своими толстыми пальцами за самое ценное, что так котируется в столичных будуарах.
Заревласта с ревностью посмотрела на Динару и сказала:
– Динарочка, душенька, так как ты избавилась от лишних двадцати килограммов? Летала на липосакцию в Швейцарию?
Я отвернулся. Слушать колкие разговоры, суть которых сводилась к трем темам – новым любовникам, новым шмоткам и новым косметическим операциям, мне надоело.
– Дусик, составь нам компанию, – требовательно произнесла Заревласта, и я, натянув на лицо очередную улыбку, предстал пред ее ликом. Ссориться с Заревластой в мои планы не входило. И плевать на то, что она зовет меня Дусиком, хотя знает, что я не выношу этого.
Дусик – это производное от Димусика, так как имя, данное мне при рождении, – Димитрий. Одна из моих «подруг» именовала меня Лжедмитрием (дама была доктором наук, крупнейшим специалистом по эпохе Бориса Годунова и Смутному времени, и при этом одинока до ужаса), а в минуты страсти, колотя меня по спине, титуловала «Гришкой Отрепьевым» и «распутным монахом».
Кое-кто звал меня «Крокодильчиком», однако в основном мои клиентки ограничивались «Димочкой» и «Димасенькой». Заревласта же изобрела собачью кличку «Дусик», чем неимоверно гордилась.
Я сладко улыбнулся Динаре, и та свекольно покраснела. Динара мне нравилась больше, чем Заревласта, однако у меня не было шансов перейти в ее распоряжение. Муж Динары – один из столпов нефтегазового бизнеса в Герцословакии, ему принадлежит половина акций самого крупного отечественного концерна, где он является вице-президентом. Он не потерпит, чтобы его жена предавалась любовным утехам на стороне, да и я не буду настраивать против себя столь могущественного человека.
С Заревластой было проще – она два года назад развелась со своим мужем – консервным мультимиллионером. Он щедро подарил ей то ли тридцать, то ли пятьдесят миллионов долларов, которые та теперь с успехом тратит. Мультимиллионер отыскал себе фотомодель, и сорокалетняя жена его больше не устраивала.
Как я дошел до жизни такой? Еще в школе я понял, что обладаю способностью пленять женские сердца. В университете это помогло мне без проблем учиться пять лет и получить диплом юриста – моя научная руководительница, дама пятидесяти восьми лет, накануне защиты диплома пригласила меня к себе «обсудить дипломный проект». Мы его и обсудили – на продавленной кушетке в отсутствие супруга. Хотя у меня не было написано ни строчки, я получил заветный высший балл и отличные рецензии на свою работу. Профессорша предложила мне пойти к ней в аспирантуру, явно предвкушая три года разнообразной сексуальной жизни, но я вежливо отказался, сославшись на острую необходимость зарабатывать деньги.
Юристом я отработал полмесяца на разваливающемся заводе, куда меня устроила дама – заместитель директора в благодарность за незабываемый вечер и еще более незабываемую ночь. Когда же предприятие окончательно испустило дух, я понял, что не стоит тратить понапрасну силы, и нашел место инструктора по фитнесу в элитном спортивном клубе.
Моя спортивная фигура производила впечатление на женщин, а знание основ психологии позволило мне быстро найти подходящую жертву. Хотя она думала, что сама нашла меня и соблазнила в тесной комнатке, где стояли поломанные тренажеры.
Она была богата (точнее, ее муж был богат), одинока и несчастна. Ей требовался не столько регулярный секс, сколько человеческое общение и внимательный собеседник. Я навещал ее в экарестской квартире – муж частенько летал за границу и проводил ночи якобы на совещаниях совета директоров.
Она рассказывала мне о своих детях, которые учились в Англии и Штатах, показывала фотографии любимых крестников, я кивал головой и выполнял свои нехитрые функции. Мы расстались по взаимному согласию, и по ее пламенной рекомендации я перешел в собственность ее же лучшей подруги.
Этим бизнесом и занимаюсь почти десять лет. С недавних пор я стал замечать, что конкуренты в лице молодых и смазливых жиголо начинают наступать мне на пятки. Два месяца назад мне исполнилось тридцать. Многим требуются мальчишки двадцати лет от роду, я же считаюсь практически пенсионером.
Я и сам понял, что еще год или два и мне придется искать тихую гавань. Или жениться на одной из дамочек и перейти из разряда любовников в разряд мужей, или…
Я не накопил много денег, почти все уходит на поддержание привычного образа жизни и физической красоты. Поэтому я и очутился в постели у Заревласты – мне казалось, что она готова сделать меня своим новым мужем.
Но это не так. Заревласту устраивают наши нынешние взаимоотношения. Поэтому необходимо проявлять изобретательность.
– Дусик, – ворковала Динара, – я не умею плавать. Ты должен научить меня! Знаешь, мой муж улетает завтра в Хельсинки, оттуда в Брюссель, а затем в Вашингтон. На целых две недели! Подписывать контракт десятилетия на поставку газа или что-то в этом роде. Так что подъезжай ко мне, у нас замечательный бассейн! Научишь меня многим новым вещам…
Она плотоядно облизнулась. Заревласта резко вставила:
– Динарочка, Дусик не может! И вообще, тебе нечего бояться утонуть – у тебя с этим проблем быть не должно!
Заревласта с торжеством окинула взором плотноватую фигуру Динары. Я сдержал вздох. Как же мне все это надоело! Похоже, мой пенсионный возраст не за горами, и для меня это станет катастрофой. Если не случится чуда и Заревласта не выйдет за меня замуж.
Я знал, что чуда не случится. Значит, придется в самом деле возвращаться к работе в качестве спортивного тренера, довольствуясь изредка недлительными интрижками.
Мои спутницы продолжали разыгрывать из себя героинь сериала «Секс в большом городе». Я мысленно проклял Заревласту за то, что она решила присутствовать на открытии этой художественной галереи. Ну еще бы, она мнит себя знатоком искусства, хотя не может отличить Рубенса от Ренуара, и пожертвовала пару тысяч долларов на благие цели. Поэтому когда ей пришло золоченое VIP-приглашение, она заявила, что мы обязаны посетить эту вечеринку.
По холлу галереи фланировала разряженная публика. Дамы в вечерних туалетах от кутюр и сверкающих драгоценностях, господа в смокингах. В галерее выставлялись работы некоего Стефана д'Орнэ. Имя не должно никого вводить в заблуждение – это никакой не французский импрессионист, а герцословацкий художник начала двадцатого века. Я никогда не слышал о нем, и вот его внук решил представить народу творчество своего деда.
Заревласта заявила, что полотна Стефана д'Орнэ пользуются бешеной популярностью и растут в цене, она приобрела себе страшноватую картину и повесила ее в лавандовой гостиной.
Ну, д’Орнэ так д’Орнэ. Бывает и хуже. Кто-то – скорее всего внук художника – решил «раскрутить» дедовскую мазню, чтобы потом сделать на этом капитал. Каждый зарабатывает как может. И чем может.
Сам внук художника находился среди публики – высокий, с черными, ниспадающими на плечи волосами и в стильном черном костюме-тройке. Прямо-таки Люцифер собственной персоной! Внука звали так же, как деда, – Стефан. Вместе с ним была и дочка д’Орнэ, по совместительству мать Стефана-младшего: чопорная старуха в лимонного цвета платье и желтых бриллиантах. Семейство художника, как я погляжу, вовсе не бедствует.
Я украдкой взглянул на часы. Половина девятого. Все это затянется до полуночи. Сначала будет речь наследников великих традиций, затем выступление заместителя мэра, далее – слова приветствия модной писательницы и знаменитой телеведущей Серафимы Гиппиус…
Мне стало не по себе. И на что только я трачу свою жизнь! Заревласта продолжала щебетать с подругами. Я осторожно отделился от них и проскользнул за красную ленту, которую должны перерезать через десять минут.
Помещения галереи были пустынны, на белых стенах висели шедевры творчества Стефана д’Орнэ. Нечто среднее между прерафаэлитами и экспрессионистами. Мне вспомнилась одна сплетня об этом художнике. Что-то не совсем хорошее – кажется, некоторое время он провел в стенах сумасшедшего дома. Причем не в Советском Союзе, где так избавлялись от диссидентов и инакомыслящих, а в Париже – он жил там в двадцатые годы.
Я услышал чьи-то всхлипывания. Или мне показалось? Осторожно подошел к двери мужского туалета и распахнул ее. Моему взору предстала следующая картина: молодой человек судорожно отмывал руки под струей воды. Причем вода в раковине была ярко-красного цвета. Это что, краска?
Заметив меня, хнычущий молодчик отпрянул. Словно чего-то боится! И откуда мне знакома его физиономия? Ему на вид лет двадцать с небольшим… И тут меня как молнией ударило – ну еще бы, это ведь Сережа Бунич!
Завсегдатай злачных вечеринок, посетитель самых крутых ночных клубов, представитель «платиновой молодежи», обормот и лентяй.
И кроме того, родной сын нынешнего президента страны.
Я никак не мог понять, почему у столь энергичного и деятельного человека, каковым является наш глава государства, появился на свет такой никчемный и склонный к праздности отпрыск. Сережа – студент одного из престижных экарестских вузов, а на самом деле он предается веселой богемной жизни. Заявляется в самый шикарный и модный клуб в сопровождении охраны и своих разнузданных приятелей, беспардонно ведет себя, прекрасно понимая, что его никогда не выставят прочь – его, сына президента!
У него есть сестра-двойняшка. Они родились с интервалом в пять минут. Вот про сестренку ничего не известно, говорят, что она учится где-то в Швейцарии. А Сережа предпочел остаться в Экаресте. Ему нужен столичный драйв. Ну, и покровительство всемогущего папы.
У меня создалось впечатление, что молодой человек находится под воздействием наркотиков. Руки у него заметно дрожат, глаза бездумно распахнуты. Оставив воду течь из крана тугой струей, он стал вытирать руки бумажным полотенцем.
Кровь! Вот это что! На бледно-синий кафель стекали капли воды, перемешанной с кровью. Он что, пытался покончить с собой? Или порезался?
– Она там, – произнес президентский сын тусклым, срывающимся голосом. Он достал из внутреннего кармана смокинга пузырек, извлек из него несколько крошечных таблеток и проглотил их. – Она там…
– Кто? – не нашел ничего умнее спросить я.
Да что такое здесь происходит? Что натворил Сережа Бунич?
– Она, – произнес молодой человек таким тоном, как будто я был обязан знать, о ком идет речь. – Но клянусь вам, я не убивал ее! Я подошел к ней… Она была мертва… Я попытался ей помочь. И нож… Он там…
На секунду он замолчал, затем отшвырнул бумажное полотенце, покрытое кровавыми разводами, и вылетел вон. По всей видимости, юноша переусердствовал со спиртным или наркотиками. У него уже начались галлюцинации. Но у меня-то видений нет – кровь в умывальнике и прочая дребедень самые что ни на есть натуральные! Или?
Или это может быть алой краской, а не кровью. Кто-то решил жестоко подшутить над сыном президента? Я бы никому не советовал заниматься подобным. С таким папой, каковым является президент Герцословакии Гремислав Гремиславович Бунич, лучше не шутить.
О ком вел речь Сережа? Как я понял, о какой-то женщине. Я снова оказался в залах галереи. До меня доносился гул гостей, собравшихся в холле. Кажется, кто-то начал произносить вступительную речь. Это значит, что через несколько минут перережут красную ленту, и пара сотен человек разбредется по залам вернисажа.
Я поочередно заглянул в несколько помещений. Только величественные картины на стенах и ни единого трупа. Все понятно, молодому человеку уже мерещатся мертвецы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9