– Вижу, вчера ночью ты погулял на славу, – недовольно произнес Джозеф. Он открыл коробку и с наслаждением вдохнул аромат имбиря и корицы. – Ммм… да уж, эта женщина стряпать умеет!
– Так угощайся, старый ворчун. И давай выкладывай, из-за чего ты так завелся! – Вернон отхлебнул еще кофе. Недурно было бы подремать часок-другой и, может, лед ко лбу приложить. Тогда он, пожалуй, к вечеру оживет… А тогда почему бы, собственно, не съездить в город и не подыскать девчонку, которой он по душе?
– Да я за тебя, поганца, беспокоюсь, хоть ты того и не заслуживаешь, – фыркнул Джозеф. – Ты хромаешь. А вчера напился в стельку.
– Так ведь пятница же, – пояснил Вернон, отлично понимая, что оправдание звучит неубедительно. Последнее время пьет он исключительно от скуки, а с тех пор, как ему стукнуло тридцать, одного виски с содовой довольно, чтобы обеспечить наутро пренеприятнейшее похмелье. Вернон вздохнул и виновато развел руками. – Больше не буду.
– Хотелось бы верить. – Дед с аппетитом умял рулетик с кремом, облизнулся и потянулся за вторым. – И хотелось бы, чтобы ты наконец остепенился.
– Это я уже слышал.
– И еще. Разве я не советовал тебе оставить миссис Фортман в покое?
Вернон решил, что настал самый подходящий момент запихнуть в рот кремовый рулетик. Энергично двигая челюстями, он кивнул, давая старику понять, что да, вполне с ним согласен, мысль неплохая. И, проглотив, добавил:
– Здесь я с тобой спорить не буду.
– Поздно, – мрачно ухмыльнулся Джозеф. – Я поговорил с твоими тетушками. Со всем выводком.
Вернон поперхнулся, откашлялся и в ужасе воззрился на родного деда, который, как ни в чем не бывало, поглощал третий рулетик и глядел на внука безо всякого сочувствия.
– Агата с Лавинией полностью со мной согласны: тебе нужна жена. И Гермиона с Беренгарией любезно согласились помочь.
Вернон вспыхнул, запихнул в рот еще один рулетик и слизнул с пальцев крем. В висках стучало, в голове царил настоящий хаос.
– Черт подери, дед, да не собираюсь я жениться! Тем более на Лауре Фортман. – В воображении его до сих пор роятся соблазнительные картины любовных игр под кухонным столом, но из этого отнюдь не следует, что он окончательно спятил и охотно подпишет пожизненное обязательство! Чувствуя позывы к тошноте, Вернон отхлебнул еще кофе. – Я с этой женщиной едва знаком.
– Вчера ты забыл под столом свои трусы.
– Что?! – Вернон собрался уже изобразить полнейшее неведение, но передумал: а то старик, чего доброго, предъявит вещественное доказательство.
– Так что я предположил, что эту женщину ты знаешь довольно близко. – Джозеф утер губы тыльной стороной руки. – Или, может, ты взял в привычку шастать по дому в чем мать родила?
Отпираться было бесполезно. Вернон решил, что лучшая политика – молчание, но под гневным взглядом деда окончательно стушевался.
– Я… не сдержался, – пробурчал он. – Все как-то само собой вышло.
– Сегодня вечером ужин в клубе любителей граммофонов. Возьмешь на себя благотворительную лотерею.
– Но, дед…
– И будешь вести себя как настоящий джентльмен. Я знаю, ты это отлично умеешь. А если там будет миссис Фортман, ты обойдешься с ней уважительно, безо всяких там глупостей. Это тебе не какая-нибудь там подружка на уик-энд.
– По-моему, идея не из лучших. – Вообще-то в дедовом плане были и приятные стороны. Так он, Вернон, снова увидится с Лаурой да и от попреков старика избавится. Кроме того, появившись перед этой женщиной в качестве этакого респектабельного, уважаемого члена сообщества, он даст Лауре понять, как много она теряет, отвергая его ухаживания. Вернон представил себе атласные, округлые бедра красавицы итальянки. – Сдается мне, я ей не нравлюсь.
– Ничего, привыкнет, – пообещал Джозеф, снова запуская руку в коробку с рулетиками. – Я уже все решил. В нашей семье именно такой женщины и недостает.
– Мама, а вон тот дядя! – весело закричала Виолетта, дергая мать за рукав и указывая на высокого красавца конезаводчика, занявшего позицию у лотерейного столика.
Жизнь устроена несправедливо, вздохнула Лаура. Она-то надеялась избавиться от унизительных воспоминаний о вчерашней ночи, даже пошла с детьми на респектабельнейшую вечеринку в городе – так ведь нет же! Вернон Паркинсон тут как тут, стоит себе и лотерейные билетики продает. И улыбается своей неотразимой улыбкой, способной свести с ума и монахиню! А вон на столе и приз – не то старое, потрепанное седло, не то дохлая кошка. Сквозь толпу не видать, а приподняться на цыпочки и посмотреть поверх голов – еще чего не хватало! – В самом деле он, – кивнула Лаура дочке. Она крепко держала детишек за руки, чтобы, не дай Бог, не потерялись в суматохе. На столе прямо перед нею красовалось огромное блюдо имбирного печенья, каждое с дыркой посередине и сделано по форме патефонных пластинок. Лаура накрыла блюдо блестящим целлофаном и украсила всю конструкцию огромным серебристым бантом. Престарелая председательница клуба поставила блюдо в центр столика и долго и пространно благодарила гостью за столь ценный вклад.
– Что за дядя? – требовательно осведомился Паоло, вертя головой во все стороны.
– Он вчера с нами кораблики раскрашивал, – пояснила более наблюдательная сестра, указывая на Вернона. И как это дети способны узнать хоть кого-нибудь в такой толпе! – Вон он, вон!
– Можно, я ему кораблик подарю? – Паоло вытащил из кармана смятую картинку и потянул мать к лотерейному столику. Но Лаура оказалась сильнее – и сообразительнее.
– Давайте-ка сначала поужинаем, – предложила она, увлекая детишек в противоположном направлении.
Они обогнули длинный стол, заваленный товарами для благотворительного базара – бумажными веерами, гирляндами, вышитыми салфеточками и прочей дребеденью, – и присоединились к длинной очереди, выстроившейся перед буфетом. В воздухе разливался аппетитный аромат ветчины и бобов. Мимо проходили гости с тарелками, доверху нагруженными индейкой, макаронами с сыром, салатами и булочками.
– Есть хочу, – сообщила Виолетта, провожая взглядом очередную тарелку.
– Я тоже, – эхом подхватил Паоло, высвобождая ладошку из руки матери.
– И я, – раздался низкий грудной голос у них за спиной. Лаура похолодела: эти интонации трудно было не узнать.
Она обернулась, надеясь вопреки очевидному, что позади них стоит какой-нибудь другой, незнакомый ей человек. Но улыбки детей свидетельствовали об обратном.
– Мис-тер Пар-кин-сон! – радостно взвизгнули малыши.
– Мистер Паркинсон, – холодно повторила Лаура, глядя в сторону. – Что вы здесь делаете?
– Лотереей заведую, – невозмутимо сообщил он. – Исполняю свой гражданский долг, так сказать.
– А я думала, вы сейчас танцуете в «Старом замке».
– Без тебя, радость моя? Ни за что!
– Шшш! Люди услышат и подумают…
– Что подумают?
– Неважно. – Лаура подняла взгляд. Серые глаза Вернона лукаво поблескивали: видимо, он тоже вспомнил прошлую ночь!
– Подумают, что мы знакомы? Да у нас в городе все друг друга знают. – Похоже, ему нравилось дразнить Лауру… Нет, она тут наверняка ни при чем. Ему просто нравится дразниться, и точка!
– Мама не танцует, – очень серьезно сообщила Виолетта. – Мама пирожки печет.
Маленький Паоло робко подергал представительного дядю за рукав.
– А у меня в кармане кораблик. Хотите, покажу?
– Еще как хочу!
Паоло торжественно развернул сложенный вчетверо листок и вручил собеседнику. И впрямь кораблик, только вот плыл он почему-то не по морю, а по траве – судя по ярко-зеленому фону.
– Очень красиво, – вынес вердикт Вернон.
– Это вам.
– Спасибо огромное. Неужели и вправду мне?
Паоло энергично закивал, радуясь, что взрослый оценил его художественные таланты. А тот аккуратно сложил листок и спрятал его в нагрудный карман ослепительно белой рубашки.
Лаура не находила слов. Ей вовсе не хотелось проникаться симпатией к этому конезаводчику, но было в нем что-то настолько обаятельное и милое, что возненавидеть его отчего-то не получалось.
А еще Лаура подметила, что Вернона все знают. Старики приветливо с ним здоровались, пожилые дамы расспрашивали о здоровье матери, а «буфетчица» средних лет, оделяющая гостей картофельным пюре, полюбопытствовала, приедет ли Джозеф.
– Сегодня моя очередь развлекаться, – покачал головой Вернон. – А Джозеф за фермой приглядывает. – И с лукавым видом шепнул Лауре на ухо: – Вообще-то, дед у меня домосед. Устроился перед телевизором, уплетает остатки твоего кассуле, и, ручаюсь, в целом мире старика счастливее не найдешь!
– Кассуле все съели до последней фасолинки, – возразила Лаура, накладывая на тарелку кусочки жареной индейки с фруктами.
– А дед себе про запас немного отложил, пока на стол не накрыли. Боюсь, что на обед у него тоже было кассуле… после того, как он уплел с полдюжины твоих рулетиков.
– Рада, что ему понравилось. – Лаура понятия не имела, о чем еще говорить с этим мужчиной. Не о прошлой же ночи в самом деле!
А Вернон, как назло, словно читает ее мысли и от души наслаждается ее смущением! Лаура положила детишкам всевозможных салатов и, дойдя до конца буфетной стойки, обернулась в поисках свободного столика на троих. Она рассчитывала, что уж теперь-то мистер Паркинсон присоединится к кому-нибудь из сотни своих знакомых, но тот не отставал от нее ни на шаг.
– Ну и что вы такое затеяли?
– Всего лишь собираюсь поужинать.
Вернон выдвинул для Лауры стул, но садиться она не спешила. Молодая женщина поставила тарелку на стол и занялась детьми: усадила их, положила каждому на колени по салфетке и только тогда вернулась к своему месту. Паркинсон по-прежнему стоял, дожидаясь, чтобы первой села дама.
– Вернон…
– Вот и славно, – улыбнулся он, пододвигая ей прибор. – Значит, с «мистером Паркинсоном» покончено? Наблюдаю явный прогресс!
– Так что ты все-таки затеваешь? – повторила вопрос молодая женщина.
– Изо всех сил пытаюсь тебе понравиться.
– Ты мне нравишься, – к полному своему изумлению, призналась Лаура. – Но мне стыдно за прошлую ночь.
– Мне тоже.
– Правда?
– Ну… – нехотя протянул он, – не то чтобы очень.
– Уходи. Пожалуйста.
– Ни за что.
– На нас люди смотрят.
– Так вечеринки для того и придуманы, чтобы на людей посмотреть и себя показать… Ох, черт подери! – застонал Вернон, глядя куда-то поверх плеча собеседницы.
Лаура обернулась посмотреть, что это его так встревожило. Две престарелые дамы, одна низенькая и пухленькая, как колобок, другая высокая и угловатая – ни дать ни взять гренадер в юбке! – направлялись прямиком к их столику.
– Кто это?
– А ты разве не знаешь? – Вернон побледнел как полотно.
– Да нет. И что в них такого страшного?
Но не успел он ответить, как старушки уже уселись напротив них. Низенькая и пухленькая, запыхавшись, обмахивалась ладонью.
– Господи милосердный, – выдохнула она. – Ну и народу же собралось!
– Добрый вечер, – проговорила высокая, многозначительно глядя на Вернона. – Ты разве нас не представишь своей даме, мальчик мой?
– Да, тетя Беренгария. Познакомьтесь, пожалуйста: это – Лаура Фортман, а это – ее сын и дочка, Паоло и Виолетта. Лаура, это моя тетушка Беренгария, а это – тетя Агата.
– Рада с вами познакомиться, – улыбнулась Лаура. – Мистер Джозеф Паркинсон мне много про вас рассказывал.
– А вы, я так понимаю, хозяйничаете в «Венецианской гондоле», – просияла Агата. – С двумя такими чудесными помощниками…
Детишки застенчиво поулыбались в ответ и вновь принялись уплетать свой любимый гарнир – макароны с сыром.
– Как вам наш городок, миссис Фортман? – осведомилась Беренгария.
– Зовите меня просто Лаурой, – ответила молодая женщина весело. – Сент-Огюстен – чудесное место. Люди такие приветливые, услужливые… и торговля идет бойко.
– Да уж, мы, сентогюстенцы, ценим хорошую кухню, – с достоинством выпрямилась миссис Ричардз.
– А правда, что Сент-Огюстен – самый романтичный городок на свете? Город влюбленных и все такое? Или это миф? – лукаво усмехнулась Лаура. – А то мне клиенты все уши прожужжали на сей счет.
– Никакой это не миф, дорогая моя, – непререкаемым тоном заявила Беренгария. – Все так и есть. Судя по количеству заключаемых здесь браков… Да вы только взгляните на статистику. Городок невелик, это да, но в процентном отношении…
Вернон поперхнулся лимонадом. Лаура с трудом сдерживала смех.
– Сколько мы тут свадеб перевидали на своем веку – всем бы так, – мечтательно сощурилась Агата. – Хотите, мы и вам подыщем славного молодого человека?
– Нет, благодарю вас, – смутилась Лаура, краснея до ушей.
– Вы что-то имеете против брака? – хищно сощурилась Беренгария.
– Да что вы, нет конечно, – быстро соврала молодая женщина. Но бдительную старуху, похоже, было не так-то просто обвести вокруг пальца.
– Хмм… – только и произнесла она.
– Мы так рады, что из всех городов вы выбрали именно Сент-Огюстен! – молвила Агата. – Ваша кондитерская просто чудо. Заведение буквально не узнать: преобразилось как по волшебству. Моя сестра Лавиния от ваших «корзиночек» просто в восторге. А я так от эклеров без ума… Никогда таких не пробовала! Готовьтесь: под Рождество вас завалят заказами.
– Жду с нетерпением, – улыбнулась Лаура.
– Да уж, не успеешь оглянуться, как уже и праздники настанут, – философски заметила суровая Беренгария. – Какие у вас детишки замечательные… – Она вскинула глаза на Вернона. – Ты составил список, мальчик мой? Время летит, сам знаешь…
– Тетя Беренгария, я же сто раз говорил вам…
– Да ты в два счета передумаешь, – нетерпеливо отмахнулась она. – Как только встретишь подходящую девушку. – Миссис Ричардз обернулась к своей спутнице за поддержкой. – Правда, Агата? А ты, Вернон, поторопись. Как только доешь свой ужин, я тебя представлю тут кое-кому. Дочка кузины миссис Кливленд преподает в…
– Как вы, возможно, заметили, дорогая тетушка, я здесь с миссис Фортман, – перебил Вернон. Он положил руку на спинку стула Лауры и незаметно ткнул ее в плечо большим пальцем. Дескать, будь так добра, выручай!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19