– Ты… очень красивая, – тихо проговорил Рашид.
Бахайя предупредительно кашлянула. Она не без причины опасалась того, что брат ее вот-вот потеряет голову от нахлынувшей страсти. Принцесса не осуждала Рашида за его неравнодушие к женским чарам. Она просто беспокоилась за него по-дружески и по-сестрински.
– Здесь становится жарковато, не правда ли? – спросила брата Бахайя.
– А впереди нас ждет экспедиция в пустыню, – обратился Рашид к Полли, продолжая игнорировать сестру.
– Ты что, тоже туда собрался? – удивилась принцесса.
– Я взял на себя обязательства по реализации этого проекта. Поэтому намерен лично контролировать ход съемок, – отчеканил принц.
– Братцу лишь бы дома не сидеть. Он у нас еще больший кочевник, чем любой из наших диких предков… Кстати, куда это отправились твои коллеги вчера поздно вечером, когда ты ушла спать? – спросила принцесса.
Полли пожала плечами.
– Уверен, в бар какого-нибудь европейского отеля. Вряд ли они довольствовались чаем и сладостями, – с усмешкой заявил принц.
– Вполне возможно, – сдержанно согласилась с ним Поллианна.
– Прежде чем мы приступим к съемкам, я бы хотел показать тебе свои конюшни, – азартно проговорил Рашид аль-Баха. – Конечно, ты привыкла иметь дело с лошадьми, ведь твой сводный брат занимается их разведением. Но для Энтони это скорее хобби, тогда как для меня – миссия. Совсем иной, гораздо более высокий уровень, – с нескрываемой гордостью произнес он. – Я хочу, чтобы ты лично убедилась, увидела, что называется, собственными базами, чего я достиг за время своей деятельности. Ведь лошади, которых разводит герцог, были выведены именно путем скрещивания арабской и чистокровной верховой…
– Мне это известно, – с улыбкой проговорила Полли, но принц словно ее не слышал. – Конечно, они значительно крупнее чистопородных арабских и благодаря широкому скрещиванию более разнообразной масти. У нас больше всего ценятся гнедые и каурые.
– А у нас большим спросом пользуются также серые всевозможных оттенков с белыми отметинами и даже вороные. Настоящую арабскую лошадь ты узнаешь по аккуратной голове с изящным профилем, по большим выразительным глазам, по точеной шее, красотой и грацией которой она могла бы поспорить с лебедем. А также по характерному петушиному хвосту, который реет в аллюре. Наши лошади настоящие долгожители, а самки плодовиты…
– Не удивляйся, Полли, дорогая, мой братец сел на своего любимого конька. О лошадях он может говорить бесконечно долго, ведь он думает о них постоянно. По-моему, он считает их совершеннейшими из земных существ. Быть может даже, в его глазах, женщина в сравнении с арабской кобылицей – нелепое недоразумение, – рассмеялась Бахайя.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, сестра, – строго проговорил Рашид.
– Я с удовольствием взгляну на твои конюшни, – пообещала ему Полли, которая тоже любила лошадей, хотя и не так фанатично, как принц. – И с не меньшим удовольствием еще послушаю рассказы об арабских лошадях, потому что знаю о них не так уж много. Ты так увлекательно рассказываешь, что хочется внимать и внимать. Мне очень нравится, когда человек фанатично предан своему делу. Это возвышает его над другими гораздо больше, чем всевозможные титулы и звания.
– Браво! – захлопала в ладоши Бахайя.
– Что-то слишком игривое сегодня настроение у моей сестры, ты не находишь? – обратился шейх к своей гостье.
– Впрочем, как и всегда, – с улыбкой ответила ему Полли.
– И то верно, – согласился с девушкой ее высочество.
Некоторое время они пили чай в молчании. Бахайя пристально наблюдала за ними, и ни Рашид, ни Полли не решались поднять глаза. После продолжительной паузы англичанка произнесла:
– Насколько мне известно, азартные игры под запретом в вашей стране.
– Не совсем так. Хотите спустить денежки, отправляйтесь в Дубай.
– И часто ты играешь?
– Не сказал бы…
– А почему тебя так увлек наш кинопроект?
– Вам же требовался мой патронаж?
– Патронаж, но не непосредственное участие. Чтобы ехать на съемки вместе с бригадой, нужна личная заинтересованность. Ведь наши научные консультанты остались дома., Минти тоже решила не тратить время на созерцание барханов. А ты собираешься сопровождать нас по всему маршруту Элизабет Льюис…
– А у тебя на сей счет какие-то возражения? – спросил его высочество у своей гостьи.
– У меня – нет. Но Минти крайне негативно относится к любым внешним попыткам влиять на творческий процесс, – серьезно сообщила Поли.
– Я не собираюсь вмешиваться в процесс съемки, – твердо сказал Рашид.
– Не обижайся, – мягко произнесла Поли. – Но я должна была это сказать. Мы снимаем документальный фильм. Сценарий тщательно выверен сценаристами. Наша задача на следующем этапе работы состоит в том, чтобы строго придерживаться утвержденного сценария и не выбиваться из графика и сметы, – пояснила исполнительница роли легендарной путешественницы.
– Как деловой человек, я тебя отлично понимаю. Те м более у меня никогда не было амбиций сказать свое слово в кинематографе… Но как куратор этого проекта, я хотел бы ознакомится со сценарием. Чтобы убедится, что конечный продукт не отразится негативно на имидже королевства Амра.
– Ты вправе прочесть сценарий. Наш проект носит сугубо образовательный характер. Мы не намерены давать никаких оценок по политическим и социальным вопросам. И это фильм не о современности, а о прошлом. Мы намерены реконструировать атмосферу конца девятнадцатого века, показать королевство Амра таким, каким его видела Элизабет Льюис. Я дорожу памятью своей прапрабабушки так же, как ты дорожишь репутацией своей страны. Я никогда бы не поддержала идею использовать её имя для достижения каких-то сомнительных сиюминутных целей.
Шейх Рашид аль-Баха внимательно выслушал свою гостью. Не найдя, к чему еще можно придраться, он проговорил:
– Я бы хотел, чтобы ты осталась во дворце на некоторое время после окончания экспедиции.
– Для чего? – спросила Поли.
– Ты собираешься пройти по стопам Элизабет Льюис. И должна знать, что, повстречав в пути моего прапрадеда, она согласилась стать его гостьей в этом замке. Элизабет прожила здесь достаточно долго. Мой редок и этот сад разбил для её удовольствия. Он надеялся, что розы будут напоминать его возлюбленной о доме и ей никуда не захочется от него уезжать, – пояснил принц.
– А ты ничего не путаешь? – улыбнулась англичанка. – Доктор Риггли, наш консультант, утверждает, что после путешествия в пустыню Элизабет жила в Аль-Жалини.
– Ваш консультант заблуждается! – безапелляционно заявил принц. – Элизабет жила здесь. Это знает каждый в Амре. Она жила здесь очень долго, но не могла стать женой моего прапрадеда, поскольку в те времена разводы не разрешались. Поэтому она покинула дворец, но и домой не вернулась, потому что жила с мужчиной вне брака, о чем все очень скоро узнали. После расставания со своим возлюбленным Элизабет поселилась в Аль-Жалини, у самого моря, и жила там, пока не умерла в тысяча девятьсот четвертом году.
– В одиночестве? – взволнованно спросила Полли, которую эта история взволновала до глубины души.
– Уединенно, но не в одиночестве, – покачал головой принц. – Я уверен, что король Махмуд использовал любую возможность, чтобы навестить возлюбленную в ее пристанище. Конечно, это не могло не злить его законных жен, но мой предок был без ума от Элизабет Льюис.
– И, видимо, был очень эгоистичным человеком, – сурово рассудила Полли, – если не гнушался ранить чувства близких ему людей.
– Он был настоящим королем. А это и великая честь, и огромный труд, тяжелые будни без выходных и праздников. Он заслуживал отдушины… И не забывай, что твоя прапрабабушка тоже причинила немало горя своему мужу и сыну. Просто, когда между людьми вспыхивает такая сильная любовь, сложно винить их в эгоизме. Ведь до этого они очень многим пожертвовали ради других.
– Наверное, ты прав, – согласилась Полли, но невольно задумалась над его словами. – Я читала письма сына Элизабет, в которых говорилось, что отец сильно запил после ее ухода. Супруг не мог перенести такого унижения. Не знаю, страдал ли он от любви. Но перед лицом назревающего скандала он предпочел собственное падение борьбе с ханжеским общественным порицанием. Он сильно подорвал свое здоровье и умер, не намного пережив жену.
– Их сын – это твой прадед? – уточнил принц.
– Да, – кивнула Полли. – Не думаю, что Элизабет могла оставаться безразличной к судьбе своего мужа. Но, как видишь, она не вернулась. И я думаю, не от страха перед осуждением, ведь Элизабет была удивительно смелой женщиной. Наверное, она не хотела покидать своего короля. А что ты об этом думаешь?
– Полагаю, именно так оно и было. Но это уже сюжет для художественного фильма, а не для документального кино.
– Почему же? – удивилась англичанка. – Разве ход истории не диктуется человеческими чувствами? Сколько эпохальных событий было совершено ради любви, из ревности или из ненависти. Я считаю, любовная составляющая имела бы право на отражение в нашем кино, если бы у нас было время на перепроверку фактов и переписку сценария. Но, увы, это невозможно. Сроки стоят очень жесткие. Придется придерживаться первоначального плана, – констатировала Поллианна и с сожалением добавила: – Хотя я бы с удовольствием вплела в канву рассказа романтическую историю. Наш фильм бы от этого только выиграл… Я всегда восхищалась смелостью и азартом прапрабабушки, с юности была наслышана о ее отваге. Но до сегодняшнего дня я никогда даже не задумывалась о том, что за всеми ее поступками стояло великое чувство, непростая история взаимоотношений. Элизабет всю жизнь бросала вызов условностям. И я приучила себя думать, что из каждой битвы она выходила победительницей. А теперь я понимаю, что очень многого в самых главных жизненных вопросах она преодолеть не могла.
– Тебя это разочаровывает? – спросил Рашид.
– Нет, нисколько. Даже наоборот, вдохновляет, – отозвалась девушка.
– На что же, если не секрет? – поинтересовался собеседник.
– На поиск истины, – пошутила Полли. – Но я прекрасно понимаю, что очень условно иду по следам прапрабабушки, постольку мы с ней совсем не похожи. У меня нет ее отваги. Ее страстности во мне тоже нет. Я привязана к привычным вещам, местам, людям. Я никогда не стану высаживать розы в чужих краях, поскольку меня всегда будет тянуть на родину.
– Ой, не зарекайся, – вклинилась в их диалог принцесса. – Ты просто никогда не влюблялась. И, верно, не знаешь, как это чувство может посмеяться над человеком, в один момент перевернув все его привычные представления, – гипотетически рассудила она.
– Но я бы ни при каких обстоятельствах не бросила свое дитя! – убежденно проговорила Поллианна.
– И это правильно, – поддержал ее принц. – У человека обязательно должно быть что-то незыблемое, то, что не зависит от погоды, капризов моды и колебаний курса валют. Для кого-то это родительский долг, для кого-то долг перед страной и людьми, для кого-то – верность клятвам и данным обетам, в том числе и супружеским…
– А для кого-то это любовь, как и произошло с Элизабет Льюис, – не преминула заметить молодая принцесса.
– Случается, матери оставляют своих детей, – задумчиво проговорил Рашид, не обращаясь ни к кому конкретно, словно размышляя вслух. – Или из-за черствости, или из-за отсутствия пресловутого материнского инстинкта, либо по легкомыслию… Но далеко не всегда матерей следует за такой поступок винить… Да, согласен, это не может быть выходом из затруднительного положения. Уверен, что дальнейшая жизнь женщин, которые решились на такой отчаянный шаг, лишена радостей. Им можно только посочувствовать.
Принцесса поникла. Она, как никто другой, понимала, о ком говорит ее брат. Он, без сомнения, имел в виду свою мать, которая не справилась с рухнувшей в одночасье на нее огромной ответственностью.
– Ты хочешь сказать, что все не так однозначно, как кажется? – спросила его Полли.
– Вот именно… И дело даже не в переменчивых обстоятельствах. Порой человек не может существовать в том психологическом климате, который сформировался вокруг него. Мы много раз наблюдали, как фантастические взлеты ломают героев только лишь потому, что на новом витке их восхождения они сталкиваются с чем-то, чего не могли ожидать и к чему просто не были готовы. Хотя прежде все давалось им легко, словно играючи…
– Жить бы и жить, как все простые смертные, но некоторые так не могут, – в унисон брату проговорила сестра.
– Да, от победы до поражения не так велик путь, – подытожил шейх Рашид аль-Баха. – Так же, как от славы до позора.
Поллианна Андерсон озадаченно смотрела на обоих своих собеседников. Она не решалась задать вопрос по существу, просто пила свой чай и вдыхала аромат роз и жасмина.
Много еще ей предстояло узнать об этой семье. И если раньше их история в ней не вызывала сколько-нибудь заметного интереса, то теперь множество догадок и версий всколыхнуло ее воображение.
– Расскажи нам, как сложилась жизнь твоего прадеда? – попросила Бахайя.
– Он дважды был женат, вырастил пятерых детей. Младший стал моим дедом, которому, к сожалению, достался порок моего прапрадеда. Тоже злоупотреблял спиртным и тоже винил в этом пристрастии Элизабет Льюис. Они обвиняли ее в том, что она не столько прославила, сколько опорочила нашу семью. И это мне кажется совершенной глупостью. Но в остальном, как утверждает моя мама, а у меня нет основания ей не верить, дедушка был очень милым, добрым, интересным в общении человеком и весьма красивым мужчиной. Просто, как многим красавчикам, ему хотелось жить легко, независимо от того, как это отражается на близких. Он искренне хотел стать другим, измениться, но его патологическое безволие помешало этому.
– Ты не застала его? – спросил Рашид.
– Нет, дедушка умер, когда ему было всего сорок, и его вдова была вынуждена пойти в домработницы к майору Брэдли, чтобы обеспечить семье пропитание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13