Наконец-то она нашла чистый лист бумаги и ручку,  села и начала что-то писать.
– Ты чем это там занялась? – поинтересовалась я.
– Увольняюсь, – пробормотала она, – тут такие дела творятся, увольняюсь, и точка...
Подобное известие нас с Альжбеткой шокировало, мы знали, как трепетно Солька относится к своей школе, а главное, к оранжерее, в которой она уже несколько лет выращивает лютики.
– Ты хорошо подумала? – спросила я.
– Два миллиона долларов, чего тут думать, – пыхтя над заявлением, ответила Солька.
Я повернулась к Арсению Захаровичу.
– Значит, вы берете нас в дело?
– Беру, – решительно кивнул он, – с вами мне как-то спокойнее.
Я чувствовала, что есть небольшая загвоздка, о которой наш новый друг явно умалчивает.
– А что вообще может тут беспокоить, поехали да и взяли свои сокровища?
– Как-то волнительно одному с такой суммой...
Я не стала выпытывать все подробности, а решила договориться о нашей доле – сейчас он размяк, и самое время делить шкуру неубитого медведя.
– И какую часть вы готовы отдать нам? – поинтересовалась я.
Солька замерла и перестала писать свое заявление.
– А сколько вы хотите?
Это хороший вопрос, наглеть не стоит, но и упускать такой шанс нельзя.
Девчонки посмотрели на меня. Я собрала мозги в кучу и сдвинула брови.
Еще недавно мы обсуждали идею открытия своего дела, вот к этому, решила я, и надо стремиться. Полученные от бриллиантовых сокровищ деньги делить мы не будем, с их помощью мы шагнем на новую ступень.
– Сорок процентов, – сказала я.
Девчонки посмотрели на меня с изумлением: уверена, они думали, я скажу пятьдесят. И я бы сказала, но что-то во мне екнуло: все же Осиков сидел девять лет в тюрьме, могу я ему сделать щедрый подарок в виде нескольких процентов?
– Но я полагал, – опять вскочил Арсений Захарович, – что десяти процентов будет достаточно!
Я усмехнулась. Ну почему мы всегда берем на себя самую ответственную работу, а платят нам только десять процентов? Посмотрела на Осикова – он нервничал, но не из-за той ставки, которую я заломила: было и что-то еще.
– Сорок процентов, – твердо сказала я, – всех поздравляю, торги закончены.
Осиков, сраженный, плюхнулся в кресло и опустил плечи.
– Не падайте духом, все расходы на это путешествие мы берем на себя, – приободрила я его, – теперь давайте оговорим условия. Вы, Арсений Захарович, больше не бегаете по земному шару и не кричите на каждом углу о своих сокровищах, и вообще, это касается всех.
Я посмотрела на каждого и получила утвердительные кивки.
– Едем уже завтра, нечего тянуть, сейчас займемся изучением маршрута. Вещей берем минимум.
– Там километров двадцать – двадцать пять пешком идти, – сказал Осиков.
– Это в те времена, – отмахнулась Солька, – я уверена, что сейчас там уже метро проложили.
В дверь позвонили, и я пошла открывать. На пороге стоял Славка. Посмотрев на свою обожаемую училку ботаники, он протянул:
– Соля, ты скоро?
Ударение в ее имени он сделал на последний слог, ах, как это мило...
– Соля уезжает, – злорадно сказала я и добавила для большего удовольствия: – надолго.
– Это еще зачем? – спросил удивленный Славка.
Стесняясь и явно не зная, что говорить и делать, Солька засуетилась. Встала, села и икнула.
Я посмотрела на Осикова, на его нервно подергивающийся глаз, потом посмотрела на Славку, на его рослую фигуру и крепкие руки и поняла, что Сольке положено свадебное путешествие.
– Знаешь что, Славка, – начала я, – Солька – наша лучшая подруга, а о тебе мы не много знаем, так что, пожалуй, пришло время поближе познакомиться. Собирай свои вещи, мы едем заниматься групповым туризмом и нам как раз не хватает для этого дела вот такого плечистого партнера.
Осиков посмотрел на меня чуть ли не с благоговением, по всей видимости как вожак стаи я была хороша, а Славка как страж – еще лучше. Зачем же ему столько охраны... Вот в чем вопрос!
– Куда это мы едем? – пробубнил Славка.
Солькиной радости не было предела, она вытолкнула Славку в коридор, чмокнула меня в щеку (терпеть не могу эти слюни) и, убегая, сказала:
– Спасибо, век не забуду!
Я ухватила ее за руку и прошептала:
– Надеюсь, ты понимаешь, что лишнего болтать не надо!
– Конечно, – уверенно кивнула Солька.
То, что касается денег и разного рода богатства, тут она сечет на раз.
Жизнь завертелась и закружилась.
Я села изучать карту, Альжбетка время от времени бегала к себе копаться в Интернете, выискивая изменения на местности. В конце концов мы определились с пунктом назначения, и Осиков с Альжбеткой поехали покупать билеты.
Арсений Захарович отказался переночевать у меня – странно, он как-то смутился, когда я это ему предложила, и сказал, что у него свои планы на вечер и что он не хочет приходить поздно, и еще нагородил всякую ерунду...
Я не стала напирать, дело его, в конце концов, и мы просто договорились встретиться в назначенное время около нашего четвертого вагона.
Новый день стал для меня каким-то волнительно-приятным, было такое чувство, как будто я еду в пионерский лагерь. Прихватив легкий рюкзачок, упакованный с вечера, я отправилась собирать всю команду.
Взять с собой Славку было отличной идеей, я видела, как светятся Солькины глаза, и к тому же он нес все наши вещи.
– Какая у нас платформа? – поинтересовалась Солька.
– Я не люблю поезда, надо было самолетом, здесь так пахнет, – возмущалась Альжбетка, наперекор всему цокая высоченными каблучками.
– Поезд наш уже стоит, давайте веселее, где там этот Осиков?
Арсений Захарович стоял около четвертого вагона. Он был по-прежнему излишне полноват, и по-прежнему его волосы были накрепко приклеены гелем к голове, в нем было все, как всегда, все как обычно... вот только он был не один... за руку он держал мою маму...
Ноги сразу подкосились, и, будь я не так закалена жизненными трудностями, я бы рухнула на перрон или, того хуже, возомнила бы себя Анной Карениной и забегала бы по вокзалу в поисках прибывающего поезда, но я не могу позволить себе такую роскошь...
– Мама, а что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я стальным голосом.
– Я еду с вами, – улыбнулась она, – Арсений Захарович любезно пригласил меня попутешествовать с ним.
Ах ты, толстый енот, ах ты, улитка скользкая, ах ты, жук колорадский, ах ты, саранча на початке кукурузы... ах ты, негодный Арсений Захарович...
Осиков потупил взор, понимая, что о подобном предупреждают заранее, лучше письменно, в трех экземплярах, чтобы рвать и метать, рвать и метать...
– Очень приятно, что вы поедете с нами, Мария Андреевна, – будто чокнулась от радости Солька.
– Все по вагонам, – скомандовала я, не сомневаясь, что моя мама уже не один час прижимает к сердцу билет на поезд и что никакими клещами у нее его не вырвать.
Осикова я схватила за рукав и прошипела:
– Надеюсь, вам хватило ума не рассказывать всего моей разлюбезной маман?
– Нет, что ты, – замотал он головой, – как бы я сказал столь удивительной и прекрасной женщине, что сидел в тюрьме?
– Уже лучше, – прошипела я, слабо понимая, кого это он сейчас назвал удивительной и прекрасной.

Глава 4
Мы едем, едем, едем...

Когда мама стала выкладывать на откидной столик копченых кур, зелень, помидоры и прочую вкуснятину, я посмотрела на нее с изумлением. Не то чтобы моя мама раньше прохладно относилась к продуктам питания, но чтобы вот так, среди белого дня позаботиться о ближнем своем... Это заслуживало моего удивления.
Я с уважением посмотрела на Осикова. Так вот каким человеком надо быть, чтобы моя мама среагировала должным образом!
Осиков с улыбкой на лице поглядывал в окно и, по всей видимости, даже и не предполагал, какое счастье на него свалилось. Что там бриллианты, когда теперь на свете есть человек, который с трепетным беспокойством мечтает только о нем.
Я еще раз покосилась на копченых кур, вздохнула и спросила:
– А как так получилось, что на вокзале вы оказались вместе?
Я догадывалась о четком мамином плане, но все же хотелось услышать обо всем из первых уст.
– Вчера мы познакомились с Арсением Захаровичем, – начала мама, – ты же сама была свидетелем этой судьбоносной встречи!
– Вот мне интересно: чем это она так судьбоносна?.. – скривилась я.
– Не так часто, знаешь ли, встретишь образованного и душевного человека в наше время. Арсений Захарович – тоже преподаватель, и это нас сблизило просто мгновенно.
Осиков, все так же улыбаясь, закивал в подтверждение маминых слов. Я заметила, какие взгляды кидает на курицу Славка, и решительно отломила от нее коричневую ногу, дополнила это помидориной и протянула нашему... я не успела придумать, как бы мне посимпатичнее назвать Славку, я не успела оценить блеск его глаз при виде приближающейся к его рту курицы, как моя мама спросила:
– А вы и есть жених Ефросиньи?
– Ешь, – скомандовала я Славику, и он машинально набил рот курицей.
Временно как собеседник он был обезврежен.
Дело в том, что однажды я немного наврала маман про Славика, сказала, будто у него свой бизнес в виде лесопилки (как-то не хотелось говорить, что он выпиливает гробы) и что скоро он женится на нашей замечательной училке.
– Да, жених, – хладнокровно выдала Альжбетка, жуя веточку петрушки.
– А где находится ваша лесопилка? Арсений Захарович, представьте себе, у Вячеслава своя лесопилка.
Осиков побледнел: было понятно, что еще совсем недавно он сам пилил лес.
– Мне кажется, мама, вы соскочили с темы, – угрожающе вертя в руках огурец, сказала я.
– Что? – переспросила она.
Надо было спасать Сольку и Славку.
– Я так и не поняла, как так оказалось, что мы едем в одном вагоне?
– Ох! Я же не все рассказала... – всколыхнулась моя мама, – пока ты была на работе, мы пообщались и о многом поговорили с Арсением Захаровичем и договорились встретиться вечером.
Осиков покраснел и нервно посмотрел на меня.
– Так вот что за важная встреча сорвала вас с места, – усмехнулась я.
Осиков покраснел еще больше. Тот еще жук!
– Мы прекрасно провели время, гуляя по парку, – продолжила мама, – там вкратце я узнала о ваших планах, а я так давно не была на природе!
– И, конечно же, Арсений Захарович был так мил, что не сумел отказать тебе в этом маленьком удовольствии, – проворчала я, сверля Осикова гневным взглядом.
– Разве такой замечательный человек может огорчить женщину, – кокетливо пропела маман.
Может, ибо он огорчил меня.
В купе было жутко тесно, а есть мне вовсе не хотелось, так что я вылезла в коридор, открыла окно и стала наблюдать за мелькающими передо мной деревьями.
Вообще-то мне хотелось, чтобы Славка был в нашем купе, а мама с Осиковым в отдельном, но это было нереально... Теперь придется ехать почти двое суток с мамой... Есть ли справедливость на свете?
Я приоткрыла дверь и спросила:
– Мама, а если у вас с Арсением Захаровичем так много общих тем и вам так приятно находиться друг с другом, может, мы возьмем к себе Славку на растерзание, а вы там устроите педсовет в своем купе?
– Что ты, – возмутилась мама, – жених и невеста не могут проживать вместе до свадьбы!
– А что, – обалдела я, – вы с Арсением Захаровичем уже обручились?
Мама гневно сжала губы.
– Я говорю про Ефросинью и Вячеслава.
Солька поперхнулась курицей, а Славку, мне кажется, просто пробил холодный пот.
– Я лично собираюсь не спать всю ночь, чтобы следить за нравственностью в этом отдельно взятом купе, – напирала я.
– Это исключено! Мужчина всегда добивается своего, а невеста потом плачет у алтаря в одиночестве, – сказала мама и закрыла перед моим носом дверь.
Ладно... ладненько... дорога длинная, а память у меня хорошая... Эх, а так все чудесно могло получиться.
Нам вообще как-то повезло: поезд полупустой, никто не бегает, не суетится, а в купе у Славки и Осикова даже нет соседей, будут там куковать вдвоем.
Решив себя развлечь, я отправилась изучать план остановок. Хлопнула дверь, и в вагон вошел мужчина, лет на пять постарше меня. Он был неряшливо одет и все время оглядывался по сторонам, хотя в пустом вагоне вести себя так было как-то странно. Я делала вид, что изучаю информацию, сама же косила в сторону вошедшего мужчины.
Увидев, что, собственно, никого нет (я была не в счет, видно, хорошо слилась с интерьером), он медленно дошел до купе Арсения Захаровича и Славки и ловко скользнул за дверь.
Я бы, конечно, начала махать руками в воздухе, вызвала бы пожарных, милицию и «Скорую помощь», но, собственно, зачем... в этом купе не было никаких вещей, ничего интересного – пусто. Наши сумки находились под чутким оком маман в другом купе, там, где сейчас с большим аппетитом поедалась копченая курица.
Мужчина, слегка дергая плечом, вышел в коридор, разочарование застыло на его лице – нарушение границы не принесло желаемых результатов. Я продолжала смотреть на расписание, проговаривая про себя названия станций: Зеленая, Садовая, Мхи, Средняя Луговая...
Пожилая женщина, охая, вышла из последнего купе и, недобро посмотрев на незнакомца, заворчала. Мужчина направился в мою сторону, чтобы покинуть вагон тем же путем, каким и появился.
– Где же он, где же он... – услышала я за спиной его шепот.
Дверь опять хлопнула, и неопрятный мужчина направился в соседний вагон.
Значит, все просто, говорите, Арсений Захарович: приедем, найдем и уедем, и мамочку мою прихватили для душевной прогулки... ага, как же, не зря вы нам сорок процентов не пожалели... Уж мамочка моя вам с рук не сойдет...
Этот тип точно искал Осикова! Узнал, в какое купе тот купил билет, и приходил его проведать, вот только ему в голову не могло прийти, что Арсений Захарович окружил себя немалочисленным обществом и сейчас совсем неподалеку, под трепетным взглядом моей родительницы, сидит и лопает помидоры и курицу.
1 2 3 4 5 6