– Господи, я чуть не лопнул, – шепчет англичанин.
Панчо смотрит с удивлением. Я открываю маленькое окошко, выходящее в проулок внизу. Здесь не слишком высоко, но все же высоковато для прыжка. Можно было бы соскользнуть вниз по черным водосточным трубам, но это рискованно, потому что трубы довольно далеко от окна.
– Панчо, пойди заведи фургон и поставь его за углом у входа, – говорю я по-испански. Он скептически смотрит на меня.
– Anda, boludo! Ap?rate, hombre! – повышаю я голос. Панчо поспешно уходит.
Единственный вариант, как мне кажется, – вывести Ника через задний аварийный выход в проход между домами. Но там тоже стоит охранник. Мне придется каким-то образом вынудить его отойти от двери. Внезапно я слышу на лестнице шаги. На лице журналиста отражается ужас. Я бросаюсь к лестнице и вижу, что по ней поднимаются два охранника.
– Кто еще тут есть? Есть тут кто-нибудь наверху? – рычит на меня один из них.
– Никто здесь. Только меня. Кого вы искать? – Я прикидываюсь этаким простачком.
Охранники презрительно разворачиваются, не ответив, и спускаются по лестнице.
– Где это скользкий подонок? Вроде Ли сказал, что он пошел сюда, – бормочет один из них.
– Может быть, он прячется на танцплощадке, – отвечает другой.
Я быстро возвращаюсь в комнату и объясняю Нику, что хочу отвлечь охранника от двери, чтобы он мог выйти на улицу.
– Вы уверены, что дверь открыта? – нервно спрашивает Ник.
– Нет, – отвечаю я, – но вряд ли они поставили бы охранника у двери, если бы она была заперта.
– А как я узнаю, что вам удалось увести охранника?
– Никак. Спускайтесь потихоньку через минуту. Других шансов у нас нет.
Я спускаюсь по лестнице и заворачиваю к задней двери, около которой стоит крупный небритый мужчина, держась за щеколду. Он смотрит, как я приближаюсь к нему.
– Что еще?
– Меня послали к вам с сообщением.
– Каким?
– Сказали, что вам нужно пойти на вход. Они сказали, что багаж там и им нужна помощь.
– Что? – парень со злостью смотрит на меня, ничего не понимая. Очевидно, в планы действий с Ником посвящены не все.
– На вход. Вы должны пойти на вход. Багаж там. Я останусь здесь у двери. Пожалуйста, скорее. Они сказали, что это срочно.
– Багаж? Какой багаж? Что ты несешь? Черт подери! Ты сказал, на вход? Придется сходить и разобраться, что им нужно.
Он пробирается через толпу в баре ко входу. Где же Ник? Быстрее, быстрее. Минута уже прошла. Затем я вижу, как он нервно заглядывает в дверь. Я сердито показываю ему, чтобы он спешил, и толкаю щеколду. Она не поддается. Какое-то мгновение мне кажется, что нам конец, но потом я толкаю снова и ударяю коленом дверь, и она распахивается на улицу. Мы вываливаемся в липкую душную ночь.
– Стойте, – шепотом приказываю я, потому что Ник сразу бежит в сторону улицы. – Они могут караулить там. Дождемся фургона.
Мы стоим, прижавшись спиной к стене. Я не могу как следует закрыть за нами дверь и понимаю, что в скором времени вернется разъяренный охранник. Я испытываю странное чувство: словно бы вдруг вернулось мое прошлое – se est?nfugando los Tupas uno a uno del penal. Я чувствую, как кровь стучит в груди и жилах. Фургона нет. Где Панчо? Чем он занят? Может, решил, что не стоит рисковать из-за светловолосого гринго? Я в гневе смотрю на беззвездное небо и отказываюсь молча молиться несуществующему богу.
– Вот он! – Слова вонзаются в меня, как ножи. В начале проулка стоят двое мужчин и смотрят на нас.
– Здорово, Пиноккио, – говорит более крупный и уродливый, насмешливо глядя на Ника. – У тебя неплохо получилось. Но теперь нам предстоит небольшая прогулка.
Сзади них останавливается Панчо. Он с отчаянием показывает мне, что ему никак не удавалось завести старую колымагу. Я показываю парню жестом, чтобы он открыл дверь для пассажиров.
– Попробуйте забраться в фургон, – шепчу я. – Я вам помогу.
Как будто почувствовав, что сейчас нужно делать, Панчо внезапно несколько раз громко нажимает на сигнал. «Беги!» – говорю я, когда внимание охранников отвлекается. Ник пробежал мимо них уже полпути, и тут они снова оборачиваются. Их реакция оказывается недостаточно быстрой. Панчо уже открыл дверь, но одному из них удается схватить Ника за руку, когда тот пытается вскочить в фургон. Я бросаюсь вперед, и в этот момент я – Клаудио, столкнувшийся в поезде с хулиганами, издевавшимися над Эмили. Ярость стучит у меня в висках – вот они, вот они; они называют людей багажом; они хотят оставить маленькую девочку без отца. Я бросаюсь на того, кто пытается вытащить Ника из фургона, хватаю его сзади за горло, и мы оба катимся по земле. Я яростно бью его кулаками по голове. Он крякает и стонет – скорее от неожиданности, чем от боли. Дверь фургона захлопывается, но он не трогается.
– Давай, Панчо! – кричу я и слышу тарахтение двигателя. Второй человек бросается на фургон, как бешеная собака. Он сначала пытается открыть дверь руками, а потом – сломать ее ударами кун-фу.
– Вылезай из фургона, ты, дерьмо! – орет он, колотя по стеклу ладонью.
Так он разобьет окно. Лежа на земле, я вижу бледное и перепуганное лицо Ника. Панчо все еще мучается с зажиганием, наконец двигатель заводится, и фургон набирает скорость. Один из охранников пытается догнать фургон, но ему это не удается. Скорее бы Панчо привел помощь, думаю я, но тут тот, с кем я боролся, встает и со злостью одергивает свой пиджак. Они поворачиваются и смотрят на меня, лежащего на земле, и тот, которого я колотил, качает головой.
– На кой черт ты в это ввязался? – спрашивает он меня, и сквозь его ярость просвечивает искренние недоумение. Подходит новый охранник, тяжело дыша.
– Где он? Вы его поймали?
– Нет, потому что этот… – парень пинает меня ногой, – …долбаный идиот помог ему убежать.
– Мне жаль, что я помешал вашим планам, – говорю я с чистейшим английским произношением, на которое только способен, и все еще задыхаясь от полученного удара по ребрам. – В свое оправдание я могу лишь сказать, что это было категорическим императивом.
Я смотрю на трех стоящих надо мной мужчин и беззвездное небо за ними. Cielo m? cielito undo, я начинаю смеяться. Как все нелепо. Один из мужчин облизывает губы. Danza de viento y juncal. Они смотрят на лежащего на земле и смеющегося человека, о котором ничего не знают. От моего смеха их злость становится еще больше. Я все еще вижу замешательство в глазах того, которого я колотил. Никто обо мне ничего не знает, даже журналист, которому я только что помог бежать. Prenda de los Tupamaros. Они подходят ко мне ближе, и один достает что-то из кармана. Она для вас больше не досягаема, вы не можете ей навредить: она в безопасности. Я трясусь от хохота. Я не вижу их глаз, они пусты, а мои глаза полны света. Flor de…
Недостающие детали
– Конечно, дорогой, ты можешь пожить в этом доме неделю. – Мать Ника снова наполнила бокалы вином. Они сидели в саду Чолк-Фарма под палящим солнцем. – Ты тоже поедешь, Кейтлин?
– Думаю, что нет, – ответила Кейтлин.
Ник быстро взглянул на нее.
– Но ты хотя бы приедешь? На выходные? – спросил он.
– Возможно, – протянула Кейтлин, проведя пальцем по ободку бокала.
– Итак, – сказала мать Ника, чокаясь с обоими, – за твое счастливое спасение. Ты уверен, что тебе следует писать эту статью?
– Какая теперь разница? Они уже знают, кто я такой. – Ник пожал плечами и глотнул холодного вина. Он смотрел на большую пчелу, с жужжанием кружившую вокруг бархатистого ярко-красного тюльпана, слегка покачивавшегося на слабом ветру. Красный цветок напомнил ему платье, которое было на Джоан Салливан в первый раз, когда он ее увидел. Ник постарался выкинуть мысли о ней из головы.
– А как себя чувствует тот человек, который тебе помог? Кейтлин сказала, что он попал в больницу.
– Да. У него осложнения на почки. Очевидно, его подвергали пыткам – там, в Уругвае. Беднягу ведь сильно успели избить до прибытия полиции. Он еще некоторое время пролежит в больнице.
Ник почувствовал, как у него на глаза навертываются слезы. Его мать неодобрительно покачала головой.
– А тем, кто это сделал, предъявят какое-нибудь обвинение?
Ник иронически улыбнулся.
– Кто его знает! Если только какое-нибудь ерундовое. Главный злодей заявляет, что Орландо сам напал на него. И у него есть свидетели.
– Кто такой Орландо?
– Так зовут того человека, который мне помог.
– Ты напишешь о нем? Это войдет в статью?
– Я пока не решил, о чем писать.
– Ники, не забудь навестить его и что-нибудь ему принести. Кейтлин, дорогая, напомни ему, хорошо? Он ведь такой невнимательный…
Кейтлин улыбнулась и неопределенно кивнула.
– Разумеется, я не забуду, – оборвал Ник раздраженно. – И я уже был у него несколько раз.
– Пожалуйста, не разговаривай со мной в таком тоне, Николас, – холодно произнесла мать.
– Извини, – он взял ее за руку. – И большое спасибо за дом. Мне нужно немного покоя и тишины, чтобы как следует собраться с мыслями. Я скоро начну работать над той новой программой…
– Это о Восточной Европе? По-моему, очень интересно. Мы с твоим отцом были в Москве, ты помнишь? Конечно, теперь там все переменилось. Кейтлин, дорогая, ты мне окажешь большую любезность, если принесешь мои солнечные очки… Они на посудомоечной машине.
Когда Кейтлин послушно ушла, миссис Джордан повернулась к Нику:
– С Кейтлин все в порядке? Она выглядит очень подавленной. Вы не поссорились?
Ник покачал головой.
– Нет, что ты.
Он не лгал, но и не говорил всей правды. У них снова возникли нелады, но теперь они не ссорились, а все больше отдалялись друг от друга. Однажды Кейтлин не пришла ночевать. Когда Ник спросил, где она была, Кейтлин ответила, что осталась у подруги, потому что было слишком поздно. После этого она пошла в ванную и оставалась там около часа.
– Ну хорошо, – сказала его мать, глядя из-под сложенной козырьком руки. – Я бы так не хотела, чтобы между вами что-нибудь произошло. Кейтлин – просто сокровище.
Оба смотрели, как та возвращается, держа в руке солнечные очки миссис Джордан. Она улыбнулась обоим и протянула очки матери Ника.
– А как твоя программа о профсоюзном деятеле? Мы получили утром открытку с извещением, но я не посмотрела на дату. Похоже, будет интересно. Когда она выходит?
– Через две недели.
– Ну что ж… – Миссис Джордан ласково посмотрела на сына. – Ты говорил, что очень занят?
Ник свернул с дороги перед Ипсвичем и поехал маленькими улочками в сторону загородного дома своих родителей. Был чудесный теплый вечер, и ему очень хотелось остановиться и посидеть с кружкой пива в каком-нибудь из придорожных пабов. Когда он прощался с Кейтлин, то крепко обнял ее и подумал, что эта неделя станет самым серьезным испытанием их отношений за все время. Садясь в машину, он посмотрел наверх и увидел, что она стоит у окна, как раньше, когда встречала его, услышав шум остановившегося рядом с домом такси.
Ник хотел до отъезда переговорить с Джорджем Ламиди, но его мобильный телефон был отключен. Джордж приезжал к нему после той ночи в клубе «Саблайм». Ник очень беспокоился за НВ, но каждый раз, когда он спрашивал о нем Джорджа, тот старался уйти от ответа.
– Это его работа, – выпалил Джордж наконец, когда Ник стал возмущаться предательством Кинча. – Полицейский тут ни при чем. Это все Тревор. Я с ним говорил. Он признался, что донес на тебя. Поэтому его и не было, когда ты приехал. С ним ничего не сделали. Он, подлец, предал нас.
– Что? Тревор? Но зачем? Что я ему сделал плохого?
Джордж поднял брови.
– Ну, он много чего наговорил, я до конца не понял. Тревор сказал, что ты хотел провести расследование и при этом остаться в стороне. Похоже, это его бесило. Так что отчасти, я думаю, он не хотел, чтобы ты ушел целым. Мне кажется, что сперва он не хотел тебе зла, просто тут сыграла роль эта девушка…
– Какая девушка?
– Я думаю, ты знаешь – какая, – спокойно сказал Джордж.
– Джоан? Между ними что-то было? Тревор положил на нее глаз?
– Кто их разберет. Тревор сказал, что у нее могли случиться неприятности. И он не хотел, чтобы это произошло. Думаю, что она ему нравится. А ты сделал что-то, сильно его огорчившее. Я не хочу в этом разбираться, так и сказал ему Тревор всегда хорошо ко мне относился. Он мне, конечно, не друг, но я никак не предполагал, что он так меня подведет.
Что-то в тоне Джорджа слегка обеспокоило Ника. Возмутительное предательство НВ того как будто не слишком огорчало: Джордж почти оправдывал Тревора.
– Послушай, меня едва не отвезли в Эппинг, а уборщика избили до полусмерти, и все из-за чертовой ревности Тревора…
Джордж мрачно посмотрел на него.
– Я не сказал, что все случилось только из-за девушки. Я думаю, тут много причин. И дело не в том, что Тревор был ей увлечен, а в том, как ты вел себя – ему это не понравилось. В том числе и твое расследование.
– Это расследование могло вызволить кое-кого из тюрьмы. Ты раньше что-нибудь рассказывал ему?
– О чем?
– О нас. О школе и прочем.
Джордж выдержал его взгляд.
– А что тебя так беспокоит из того, что я мог рассказать Тревору?
Ник не мог заставить себя произнести эти слова, просто не мог их выговорить; они застряли у него в горле; озвученные, они звучали слишком страшно. Ник зло посмотрел на Джорджа; он не хотел унизить себя, подтвердив, что знал, о чем могли говорить Джордж и НВ и в чем его обвиняли. Джордж защитил его в школе, а Ник предал их дружбу. Наверно, НВ решил, что Ник может снова так поступить. Они молча смотрели друг другу в глаза, пока Джордж не нарушил наконец молчание.
– Думаешь, Тревор не переживает? Он сделал это не ради какой-то своей выгоды. И ты ему поначалу понравился.
– Ты рассказал ему, что произошло? Как я выбрался оттуда? Про уборщика?
Джордж кивнул.
– Ну и что?
– Он рассмеялся. Тревор долго смеялся. Вот и все.
– Не думаю, что Орландо все это показалось очень смешным, – возразил Ник, понимая, что это лишь неловкая попытка защититься.
– Тревор смеялся вовсе не над Орландо, – сказал Джордж.
Ник остановился у дома и открыл входную дверь. Было прохладно и слегка попахивало плесенью: что-то испортилось в холодильнике. Он оставил входную дверь открытой, чтобы проветрить дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34