- Ну что ж, попробуем вести хозяйство вместе.
Я улыбаюсь в ответ на это, так как сам был готов сказать то же самое. Но мой двойник качает головой и продолжает:
- В самом деле, замечательная идея - различать нас, это даст нам видимость, что мы совершенно разные люди.
- Я думаю, что нам удастся этого добиться.
- Прежде всего нам нужно выбрать имена, которые мы будем носить.
- Я буду Джоном, а ты - Биллом.
Он смотрит на меня, нахмурив брови:
- И еще я отпущу длинные волосы, усы и бороду. Я прибавлю килограммов десять в весе, объедаясь. И потом добавлю шрам посреди лба.
- Я ничего не хочу знать. Оставь мне, по крайней мере, возможность удивиться.
- А почему это только я должен менять внешность, в самом деле? Почему я?
В этом приступе гнева я увидел один из своих обычных недостатков. Он говорил слишком быстро и отдавал себе в этом отчет.
- Успокойся! То, что я предлагаю, касается нас обоих в полной мере. Если я сохраню свою обычную внешность, то, с твоей стороны, обратное не имеет смысла, так как ты, когда будешь смотреть на меня, всегда будешь видеть свое настоящее лицо. Итак, решено - мы сохраним у обоих сознание Джона Кларка, но хотим находить в другом хотя бы видимость другого человека. Психологически такой эксперимент очень заманчив, при условии, что мы займемся и преуспеем в самовнушении. И ты знаешь, что это возможно. Итак, я попробую изменить свою внешность. Я попытаюсь.
Единственное, что, казалось, смущало и беспокоило его, был вопрос об имени. Отказаться от Джона, чтобы называться Биллом.
Но лучшее взяло верх в моем "альтер эго", и он протянул мне руку:
- Хорошо, Джон.
- Договорились, Билл.
Мы вместе смотрим на кровать. Потом пожимаем плечами, и Билл напоминает мне о койке, которую я принес обратно с корабля по настоянию Арабеллы.
- Я лягу там. Завтра мы постараемся устроиться получше. Пойдем. На сегодня хватит разговоров.
Он начал было раздеваться, потом обернулся:
- Завтра? Да,- в самом деле, я спрашиваю себя, что мы можем сказать друг другу? Что за разговор будет у нас? Ведь мы связаны общими воспоминаниями! Нет ни малейшей надежды на то, что мы будем противоречить друг другу, и еще меньше на то, что мы приобретем новый опыт. Да, ты прав. На.некоторое время нам необходимо разделиться и вести жизнь отдельно друг от друга.
- Отлично, я думаю. На несколько недель или даже месяцев, не более. А потом у нас будет много что рассказать друг другу. Если мы здесь останемся вместе, то жизнь станет невыносимой.
Билл одобрительно кивает головой, бросается на свою кровать и задергивает разделяющую нас занавеску.
- О'кей. Я уйду завтра. Спокойной ночи, Джон!
- Спокойной ночи, Билл!
Я возобновил жизнь в одиночестве.
Сегодня уже пятнадцать дней, как Билл покинул хижину. Он ушел по направлению к горам, унося на спине свой скудный багаж и улыбку на губах. Он отправился навстречу своей судьбе, навстречу своим воспоминаниям, которые отныне будут принадлежать его новой личности. Только его воспоминания, о которых он мне расскажет позже.
А я расскажу ему о своих впечатлениях и переживаниях. Мы будем разговаривать, будем болтать, будем обмениваться мыслями и идеями при каждой встрече. Это будет потрясающе. Шикарно, так как теперь я знаю, что больше не одинок.
Я заново познаю все муки ожидания: раздражение и волнение, всякие навязчивые мысли. Я считаю дни и ночи. Я представляю себя за тысячи лье отсюда, в новом обличье, в новом одиночестве.
И в новой Вселенной, той, что протянулась за горами, и которую я совсем не знаю. Что там, за этой стеной из скал? Какую жизнь он там ведет? Какие странные и таинственные воспоминания об этой жизни будет он хранить?
Именно такие вопросы я задавал себе длинными вечерами после того, как получил последнее сообщение от Билла. Это было на восьмой день. Билл унес с собой маленький радиопередатчик, так что время от времени мы могли выходить на связь друг с другом.
Мы подумали, что это помогло бы нам поддерживать хорошее настроение, не говоря уже о том, что просто хорошо было бы услышать иногда человеческий голос. Во время последнего сеанса связи Билл сообщил, что готовится перейти горы по ущелью, которое он недавно открыл. И с тех пор - тишина. Ни одного вызова. Ничего. Я старался связаться с ним по радио, но ничего не вышло.
Вот это-то меня и волнует. Я никогда не был крепок в ногах, в альпинизме не силен, и желание пересечь горы - а тем более такие высокие вершины - со случайной экипировкой вызывало у меня самые худшие опасения.
Но нет, это смешно. Я себя знаю. Я не являюсь ни дерзко-смелым, ни безрассудно-отчаянным в таких делах; я человек осторожный и не бросаюсь в авантюры сломя голову. Конечно, я успокаиваю себя. Но ведь его молчание вызывает беспокойство... Странно...
В конце концов, черт возьми, почему он не вызывает меня? Почему не отвечает? Почему?
Сегодня пошел шестнадцатый день. Смешно, но я возобновил свои банальные и скучные разговоры перед зеркалом. Но Билл в зеркале какой-то скучный и бесцветно-нудный. Он меня раздражает, и я презираю его. Еще немного, и я разобью это стекло - только чтобы не видеть его больше. А! Я хотел бы... Хватит! Но...
- Джон!
Я резко оборачиваюсь. Билл только что ворвался в дом, настежь распахнув дверь. Я с трудом узнаю его - с взъерошенной головой и всклокоченной бородой, скрывающей пол-лица. Казалось, что он, со своей стороны, удивился, увидев меня с головой, выбритой наголо, как коленка, без усов и глазами, спрятавшимися за темными очками.
- Билл! Черт возьми! Наконец-то!
Он казался изможденным, обессиленным и усталым - просто валился с ног.
- Билл! Что случилось? Почему ты не отвечал? Ну, говори же, рассказывай, как...
- Ничего серьезного. Поломка в радио. Просто передатчик...
Я облегченно вздыхаю, но он продолжает, сменив тон: - Джон, мы не одни на Рока.
Я изумленно уставился на него: - Что ты хочешь сказать?
- Парни из "Космика"... Парни,- посланные стариной Джо... Да, Джон, они на Рока.
Я не нахожусь с ответом, но чувствую, что в глубине моего сознания рождается необъятное удивление и оцепенение. Мое горло внезапно пересыхает, и я не могу вымолвить ни слова. Я с трудом сглатываю и обретаю способность говорить.
- Ты видел их?
- Нет. Просто я перехватил некоторые из их передач, пытаясь установить контакт с тобой.
- Но...
- Конечно, я принимал все твои вызовы, но не мог на них ответить. Передатчик, я же говорил тебе. Что-то сломалось... Я напал на них случайно, они передают на волне тридцать пять метров. Никакой ошибки. Это точно они, Я в этом уверен. Но так как я не мог связаться с тобой, то повернул назад.
- Я не осмеливаюсь поверить в это. О, Билл, что ты говоришь?
- Но это точно, Джон, точно...
- Что они говорили?
- Я немного сумел уловить. Голоса показались мне отдаленными, почти неслышимыми. Я думаю, это из-за этого чертова аппарата! Тем не менее, я думаю, что уловил то, что они изучают погодные условия. Вчера утром я сумел подслушать один из разговоров.Он засмеялся.- Они говорили о гамбургерах!
- О гамбургерах?
- Да... Это единственное, что я отчетливо услышал. Остальному помешали разряды и помехи.
- Ей-богу! Но я тоже слышал эту передачу! Да-да! И я еще подумал, что это ты!
- Восемь тридцать?
- Да, я это точно помню! Сильные помехи. Пришлось выключить .
- Итак, ты видишь, никакого сомнения. Это точно ребята из "Космика".
Одним прыжком я оказываюсь у своего приемника. Нас охватывает один и тот же пыл, и я вижу, что глаза Билла странно сияют, глядя на то, как я манипулирую ручками и кнопками, настраиваясь на нужную частоту.
Огромная радость охватила нас. Абсолютно необходимо было установить контакт, связаться с этой командой, которая только что высадилась на Рока.
Во власти безудержиой надежды мы заплакали, услышав в динамике шум людских голосов.
К сожалению, голоса оказались слишком слабыми, чтобы мы могли с ними связаться и понять их разговор, да и помехи были слишком сильны. Над всеми звуками доминировало скрежетание, скрипение и пришепетывание. Я пробую послать вызов, но невозможно уловить что-либо в ответ. Невозможно - несмотря на все наши усилия, наше терпение и упорство. В конце концов, разочаровавшись, мы вынуждены отступить.
- Нет, невозможно,- сказал Билл, снимая наушники.- Ничего не понятно.
- Нам остается только одно: попробовать определить их местонахождение и добраться до них любым способом.
Это и в самом деле единственное разумное решение. Благодаря нескольким приборам, чудом сохранившимся во время взрыва С-28, мы приступаем к работе. Нас охватывает странный пыл, и мы чудесно быстро движемся вперед. И наконец наши усилия увенчались успехом.
После многочисленных попыток мы сумели примерно определить источник загадочных посланий. Билл разглядывает свои записи, производит вычисления и объявляет:
- Направление - северо-запад. Около пятидесяти миль.
Мы не стали терять ни мгновения, и наш багаж, сведенный до минимума, был готов в несколько минут.
Мы выходим как раз в середине дня. Если все будет хорошо, мы прибудем на метеобазу поздно вечером на следующий день.
С рассвета мы шлепаем по какой-то болотистой местности о существовании которой я и не подозревал. К несчастью, из-за этого нам приходится сбавить скорость продвижения, и каждый метр пути дается нам с трудом. В связи с этим нам приходится добавить еще один день для достижения своей цели. Время от времени мы пытаемся связаться с ними по радио, но это лишь напрасная трата времени. У меня появляется странное впечатление, что наши призывы становятся все тише и неразборчивее. Подумав, Билл говорит:
- Они наверняка используют какой-то передатчик.
Хотя мне и неприятно, я ему возражаю:
- А мне все больше кажется, что наш передатчик почти вышел из строя.
- Но это невозможно!
- Может быть, они тоже в каком-нибудь затруднении?
- Затруднение или нет, для нас главное - найти их до того, как они решат улететь.
Мы увеличиваем скорость, двигаясь в сплошной грязи и борясь с тучами насекомых, терзающих нас кто жалом, кто хоботком. С наступлением ночи мы разбиваем лагерь на небольшом пригорке, натягиваем на себя защитную одежду, укрываясь от укусов и влаги.
Четыре часа спустя Билл дает сигнал к отправлению, и лишь к середине дня мы наконец покидаем эти зловонные болота, чтобы вступить в пустынную зону, что-то типа "ничейной земли", которая уходит вдаль, теряясь из виду, покрытая щебнем и островками чахлых колючих трав.
Мы располагаемся перекусить на верхушке небольшого холмика, как вдруг Билл, владеющий призматическим биноклем, испускает крик радости. И в самом деле, в бинокль видно какое-то сооружение, сделанное наполовину из металла и камня. Одно из тех, что мы строим обычно на неизведанных планетах, и которые служат базой для работ, проводимых вне космического корабля. Наша радость выливается в приступ смеха, и мы хлопаем друг друга по плечам. Мы полны энтузиазма. Как безумные, мы несемся вниз по склону, побросав все. Мы бежим во весь дух по кустам и пригоркам, крича во все горло. Мы в один голос кричим: "О! Э!", сопровождая громкие вопли жестами. Запыхавшись, мы останавливаем свой бег примерно в сотне ярдов от земной базы. Билл попытался было закричать во всю оставшуюся мощь, но.никто не ответил. Нас охватывает смертельный страх, и мы, ничего не понимая, смотрим друг на друга. Я, в свою очередь, пытаюсь закричать, но ветер из степи заглушает мой душераздирающий призыв. Этот же ветер воет над руинами засыпанной базы, стонет над разбросанными обломками. И он оказывается ветром страха, холодящим нашу кровь и наши сердца. Одним движением Билл и я врываемся на середину руин и проникаем в остатки металлического сооружения.
Зрелище, открывшееся нашим глазам, ошеломляет нас. В пыли у наших ног распростерлись в своей белой наготе два человеческих скелета, уставившись на нас большими пустыми глазницами.
На металлической подставке шумит и глухо потрескивает радиопередатчик. В гробовой тишине нам, слабо светясь, без остановки подмигивает лампочка. И вдруг резкий скрипучий голос ударяет нам в уши из-за спин: - Гамбургер... Гамбургер... ммм... вкусно... ммм... вкусно... да...
Мы в ужасе смотрим, обернувшись на больших птиц с длинными клювами, сидящих высоко в мягком гнезде.
- Хорошая погода... сегодня утром... хорошая погода, а?.. Арррабелла... ммм... вкусно...
Мы возвращаемся в хижину. Что-то умерло в наших душах, когда мы повернули назад. То, что мы только что увидели, нас полностью уничтожило. Мы похоронили то, что осталось от этих бедняг, и в порыве, ярости снесли то, что осталось от базы.
Одного из них звали Бен Гаррис, другого - Уоллес Топпер; по крайней мере, эти имена были выгравированы на стальных бирках, которые мы нашли рядом с запястьями этих несчастных. Они предпочли пустить себе пулю в лоб до того, как впадут в безумие.
Этими выводами я обязан Биллу, так как именно он обнаружил пистолет, валявшийся в пыли, в то время как я пытался прогнать этих птиц, гоняясь за ними с палкой в руке. Ах, эти птицы! Они живут очень долго и обладают крепкой памятью. После стольких лет они не забыли ни одного слова из своего лексикона. И теперь нагоняют на меня страх и ужас своими отвратительными голосами попугаев, напоминающими скрипение несмазанных осей. Я могу их больше никогда не увидеть, так как убью всех, О да! Я их убью!..
- Джон, смотри!
Я приближаюсь к Биллу, и он показывает мне пистолет. Две пули, которых не хватает в обойме, обнаруживаются в черепах Гарриса и Топпера, но этого явно недостаточно для того, чтобы объяснить разыгравшуюся здесь драму. В тот момент, когда мы выходим из обломков убежища, чтобы исследовать окрестности, неожиданно резко рассветает. Вдруг мое внимание привлек какой-то металлический конус, едва выступавший из земли и сверкающий под лучами солнца. Я позвал Билла, и в то время, как я двигался вперед, он одним прыжком присоединился ко мне и схватил меня за руку:
- Эй, осторожнее! Смотри, куда ступаешь!
Я сразу же его понял. Вокруг сверкающего предмета раскинулся слой грязи, на поверхности которой плавали ветки колючих кустарников, листья, сорванные ветром, и щебень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13