Свершилось!
- Вот и окончена наша одиссея! - В голосе Алка - детский восторг. - Я бредил этим днем. Открою вам секрет, Эола: кроме семян основных питательных культур я прихватил немало других. Будут у нас и деревья, нужные в хозяйстве. Скоро обработаю экспериментальные делянки, проведу лабораторные исследования. И начнется на Гантели растительная революция!
Эвакуация "Викинга" шла полным ходом, и они встретились в шлюзовой камере, куда Алк принес длинный ящик, а Эола - пакеты с медикаментами. В ее присутствии Алк терялся, разговаривал слишком громко и краснел как девушка. Это смешило Эолу, но она не подавала виду. Держалась сдержанно, холодновато.
- А приживутся ли? - высказала сомнение. - Среда непривычная.
- Уверен - вырастут. Выведу гибриды, они быстрее приспособятся. Вообще генетическая инженерия открывает такие возможности...
Сдав свои грузы, вышли из шлюзовой камеры, пропуская туда других. "Викинг" напоминал потревоженный муравейник: все что-то упаковывали и несли в камеру, пока она заполнялась. А затем вход герметически закрывался, и двое мужчин в скафандрах, открыв выходной люк, перегружали содержимое в обширное чрево так называемого спускового контейнера, совершавшего челночные рейсы "Викинг"- Гантель -"Викинг".
Алк торопливо семенил за Эолой, не отставая ни на шаг, и она ощущала его дыхание на своей шее.
- Вырастут и плодовые деревья, и твердые породы... восклицал он, словно давая клятву.
- Жаль только, что не будет птиц, - вздохнула Эола. - И пенье соловья мы услышим разве только в записи.
Ботаник рассмеялся:
- Пенье соловья! Да зачем оно вам? Неужели невозможно прожить без этого свиста? Разве он дает нам какие-нибудь калории?
Эола посмотрела на него через плечо и, сделав над собой усилие, промолчала.
- Вот если физиологи имеют в своих колбах куриные зародыши! У них ведь большой набор. Услышать на Гантели кукареканье петуха - это была бы радость! Согласитесь, куриная ножка была бы неплохим дополнением к пюре из хлореллы.
Эола пожала плечами, ей явно не хотелось продолжать этот кулинарный разговор. Она знала, что для генетических исследований взято было на борт "Викинга" немало живого материала, но в конце концов космический корабль - не Ноев ковчег, где было всякой твари по паре, да и программа полета не предусматривала заселения неизвестной планеты. А что берут для экспериментов? Культуры бактерий, миниатюрных аквариумных рыбок, икру некоторых других видов, может быть, еще лягушек, белых мышей. А певчие птицы... Да неужели в лесах Гантели нет птиц? Планетолог Сиагуру высказал предположение: жизнь на этой планете находится еще в растительной стадии. Но ей так хотелось, чтобы летали, порхали, щебетали птицы. Воображение легко и мгновенно создало живую картину - на поручнях, лестницах, в коридорах сидят большие и малые, серые и пестрые птахи. Летают над головами этих вот озабоченных людей, которые спешат на планету.
И тут же видение исчезло. "Что же еще не уложено? - подумала Эола. - Кажется, все. Электронный диагност возьмут инженеры. А что делает Гордей? Что-то он не очень торопится..."
Направилась к рубке управления.
- Ну как там медслужба? - спросил Нескуба, едва она переступила порог. - Управилась?
- Почти. Остается демонтировать диагност.
Кроме Нескубы были в рубке физик Идерский, психолог Илвала и два инженера.
- А мы здесь прогнозируем, - сказал Нескуба.
Эола обратила внимание на то, что выражение лица у него какое-то растерянное.
- Я не помешаю?
- Наоборот, может быть, что-то посоветуешь.
Эола села в кресло, пристегнулась ремнем, чтобы не поплыть вверх, и приготовилась слушать.
- Так, значит, энергетика, - произнес Нескуба, постукивая пальцами по подлокотнику и как бы возвращая собеседников к прерванному разговору.
- А имеется ли возможность построить хотя бы небольшую электростанцию? - спросил Илвала.
- Какую именно ты имеешь в виду?
- Ну, атомную, тепловую или гидроэлектростанцию - какая разница. Лишь бы давала свет.
- Да, это главное. И быт, и электроника - вся жизнь колонии потребует электроэнергии. Решающее слово за физиками и инженерами. - Нескуба посмотрел на Идерского.
- Я полагаю, на первых порах обойдемся переносными установками, а со временем используем реактор "Гондолы", - рассудительно начал Идерский.
Нескуба слушал, стиснув губы, чтобы не сорвалась какая-нибудь поспешная реплика. Больше всего он опасался, что физик предложит демонтаж силовых агрегатов "Викинга". Эти мощности могли бы обеспечить энергией новоявленное поселение на сотню лет. Но ведь это означало бы разрушить мост, единственный мост, с помощью которого еще можно достигнуть Земли. А потерять "Викинг"... От одной этой мысли становилось капитану не по себе.
- И помимо всего прочего, - продолжал Идерский, - планета богата термальными водами.
- А водопады? А энергия морских волн? - подхватил Нескуба. И Эола почувствовала, что у него отлегло от сердца. Гантель очень богата гидроэнергией.
Инженеры тоже подбросили кое-какие неожиданные идеи. Они сообщили, что космическая электростанция, смонтированная здесь, на орбите спутника, сможет использовать лучи центрального светила и передавать энергию на поверхность планеты.
Нескуба отнесся к их проектам скептически: дескать, теоретизировать - это одно, а воплотить идею - совсем другое.
- Такие технологически сложные проекты - дело будущего. А сперва, скорее всего, придется соорудить обычную паровую установку, топливо для которой дадут леса, а их здесь тьма-тьмущая! Но даже и такую электростанцию на голом месте, без мощной технической базы построить совсем не просто.
"И верно, - думала Эола, вслушиваясь в теперь уже ровный, спокойный голос мужа, - инженеры и механики соорудят такую или эдакую турбину. А котел? А линия передачи? Трансформаторы? Ох и достанется же нам! Но прежде следует подумать о микромире планеты. Океан микробов, бактерий, вирусов. Чужих, неизученных, может быть, в тысячу раз более опасных, чем земные".
Нескуба словно подслушал ее мысли:
- А что скажет служба здоровья?
- Меня беспокоит биологическая среда и... невнимание к ней. Не следует ли хотя бы выработать программу биозащиты? А то ведь некому будет строить эти самые электростанции.
- Вы, уважаемая, немного опоздали, потому и не в курсе. Разговор на эту тему уже был. Микробиолог и главный врач уже разрабатывают программу биозащиты.
Шутливый тон, которым говорил Нескуба, понравился Эоле, потому что свидетельствовал о хорошем настроении мужа.
- А можно ли надеяться, что и вы подключите свой беспокойный интеллект к разработке этого проекта? - продолжал Нескуба.
- Надейтесь.
Когда они пришли в свою каюту, Эола улыбнулась Нескубе:
- Мне кажется, ты не очень торопишься покидать корабль.
- А ведь еще издавна существует обычай: капитан сходит последним.
- Нет, серьезно. Я, например, так привыкла к "Викингу", что не представляю, как буду жить без него.
- Я тебя понимаю, - задумчиво сказал Нескуба. - К тому же и не развернешься там, внизу, особенно в первое время. Да-да, не удивляйся. Долго еще придется ютиться в санитарных палатках.
- Карантин? Сколько же он будет продолжаться?
- Пока не выявим все вредные факторы среды. Сама понимаешь...
Долго сидели молча, Гордей положил ей руку на плечо, заговорил тихо, вполголоса, будто раскрывая секрет:
- Ну скажи, что это за жизнь без большой цели? Тот, кто мыслит, должен поставить себе сверхзадание.
- А ты поставил? - перебила она.
- Да, я хочу осуществить обратный рейс на Землю.
- На Землю? Опомнись, это невозможно! С каким трудом мы попали сюда! Вернуться на Землю... Это прекрасная мечта, может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, наши потомки... А для нас это безумство, Гордей. Ведь были уже споры, и все высказались против. - Она говорила то громко, то шепотом. Несколько раз прикладывалась к тюбику с водой. - Освоить новую планету - вот наша сверхзадача.
- А я надеялся, что ты поддержишь... - Нескуба посмотрел ей в глаза. - Ведь мы всегда были единомышленниками.
Эолу бросило в жар. То, что задумал ее упрямый муж, было абсолютно неосуществимо и могло привести его только к гибели.
- Ты все взвесил? Все обдумал?
- Мы с тобой еще молоды. Времени хватит. А передать на Землю наши открытия - дело исторической важности, наша святая обязанность. Вот соберем всю возможную информацию о Гантели, о плоском солнце...
- Послушай, а это не бегство? Здесь будет страшно тяжело, опасно, а ты...
Нескуба вздохнул:
- Неужели ты можешь допустить, что я так вот возьму и сбегу от своих товарищей? Оставлю друзей, коллег на произвол судьбы, перед лицом неизвестности? Ах, Эола, Эола! Не надо так плохо думать о своем муже. Пока наша колония не укоренится на Гантели, пока не заработает автономный, независимый от "Викинга" механизм жизни, до тех пор я конечно же буду вместе со всеми. А вот когда без моей помощи смогут обойтись, тогда уж я буду иметь моральное право повести "Викинг" в далекий рейс.
В отличие от Эолы он все время говорил негромко, казалось, даже спокойно, но в голосе его была такая неколебимая воля, такая решимость и убежденность, что Эола поняла: все давно взвешено и решено и никакие уговоры здесь не помогут. И все-таки она не хотела отступать. Был у нее в запасе еще один аргумент.
- Я тебе еще не все сказала. Я стану матерью.
Нескуба крепко обнял ее и, целуя в щеки, губы, глаза, приговаривал:
- Вот тебе, вот - за то, что молчала!
Эола покраснела. Ну теперь Гордей останется здесь, ее славный, ее любимый Гордей!
- Как же это хорошо! - воскликнул он, и у Эолы радостно екнуло сердце: останется! - Чудесно! Нас на корабле будет трое. Представляешь? Втроем полетим на Землю!
Эола разочарованно поникла головой.
- Нет, Гордей, я не хочу, чтобы мой сын родился в невесомости. Это же опасно, ты знаешь.
Лицо ее потемнело, губы вытянулись в линию и казались теперь тоньше, чем были на самом деле.
- Ну успокойся, - сказал он ласково и заглянул ей в глаза. - Он может родиться и на Гантели, почему бы и нет? Подождем, пока первый гантелянин встанет на ноги...
"Все-таки у мужчин черствые сердца... - думала Эола. Даже ребенок... О своем сыне говорит как о постороннем первый гантелянин... Придумал словечко... А ведь это твоя родная кровиночка, искорка нашей жизни передается по эстафете поколений... И что же - разве на этом наши обязанности кончаются? Надо же вырастить, выпестовать этот лепесточек, чтобы не погиб он в суровых, может быть, даже враждебных условиях... Ты, конечно, скажешь: у каждого своя логика... Да, у каждого своя. Но ведь правда, истина - одна!"
- Ну пойми же, Эола, ты слышишь? Растравляет мне сердце Земля, родные края...
- А мне, думаешь, не растравляет?
Губы ее задрожали. Она не выдержала и заплакала. И когда стряхивала слезы с ресниц, уплывали они в простор, огибая ее голову по эллиптическим орбитам.
- Этого еще не хватало: превратить каюту в аквариум! попытался сострить Нескуба. Но Эола не восприняла его шутку, и блестящие шарики покатились из глаз еще быстрее. Тогда он сказал: - Ну вот что, пусть будет по-твоему - один я не полечу. Если ты не передумаешь и никто другой меня не поддержит, стану гантелянином. Точка. Один не справлюсь. Да и психологически... не выдержу. Но...
- Что? - Эола смахнула слезу.
- Но я все-таки надеюсь, что ты передумаешь, упрямая гантелянка. Во всяком случае, буду убеждать - а вдруг ты прозреешь.
На заплаканном лице Эолы мелькнула слабая улыбка.
Не один десяток витков сделал вокруг Гантели "Викинг", пока на поверхность планеты была спущена тяжелая техника, легкое снаряжение, разнообразные припасы, электронные роботы Самсон и Далила, а затем и весь экипаж. На борту корабля-спутника осталось только двое: капитан Нескуба и астроном Лойо Майо.
Капитан почти не отходил от пульта, а Лойо Майо не отрывался от телескопа. Нескуба не беспокоил его, понимая, что означает для ученого фанатическая увлеченность изучением здешнего "пояса жизни". Сам Нескуба не спускал глаз с Гантели, астроном - с черного пространства, неравномерно усеянного звездами. Участок неба, скрытый пылевой тучей, Лойо Майо фотографировал с разными фильтрами. Время от времени, получив любопытные изображения, он порывался показать их Нескубе, но сдерживал себя, дорожа каждой минутой. Часами возился с телескопом-спектрометром, задавшись целью расширить диапазон инструмента. Характер у него был такой, что, если уж поставит перед собой задачу, не успокоится, пока не решит. Всю свою энергию отдаст, а сделает, добьется, доведет до конца. Право же, удивительное существо человек: сам себя опутывает сетью! Выпутается из одной и тут же попадает в другую.
Нескуба сидел перед обзорным экраном, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. На экране мелькали знакомые лица товарищей, а он ловил себя на том, что уже ощущает свою отрешенность от них, смотрит на них как посторонний. "Вот останутся они на Гантели, а я полечу... Эола будет рядом со мной... И сынишка... Но ведь и вы, друзья, будете с нами на корабле, все до единого... Буду видеть вас на экране, такими и доставлю на родную Землю - милые озабоченные лица, глаза, в которых отразилось и счастье спасенья, и тревожное чувство неизвестности. Ничего, друзья, Гантель примет вас... А потом человечество перебросит мост, который соединит два мира..."
Нескуба время от времени нажимал на пуск стереокомплекта, чтобы зафиксировать самые интересные и самые существенные, по его мнению, сцены. Хотя, если подумать, вся эта наглядная информация - и мелкие эпизоды, и значительные события - в будущем станет бесценной для него и для Земли. Высадка на неизвестную, невероятно далекую планету, быть может, ручеек новой цивилизации, которая со временем разовьется так же широко, как на Земле...
Вот они, люди "Викинга": длинный и худой Хоупман, черноволосый Саке Мацу, статный Павзевей, рядом с ним - Рената, Идерский разговаривает с инженерами, к Эоле подошел Алк, показывает рукой куда-то вдаль, ах да, - в сторону леса. Ну понятно, его ботаническая душа рвется к флоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16