После этого он потерянно замолчал, пытаюсь угадать национальную принадлежность молчаливых собеседников.
Через минуту старик ожил, повернул голову и внимательно посмотрел пришельцу в глаза.
«Какое у него грустное лицо!», – подумал Алекс. – «Это, наверное, из-за опущенных вниз уголков губ. Прямо, как у итальянской тряпичной куклы Пьеро…».
– Приветствую тебя, храбрый и решительный командор Кабрал! – торжественно произнёс туземец на очень чистом и правильном испанском языке. – Извини, что долго не отвечал, хотя достаточно хорошо владею всеми наречиями, на которых говорил ты. Просто, согласись, что твоя фраза была бесконечно наивна и глупа…. «Мир вашему дому?». Какому, скажи, дому? – старик красноречиво махнул рукой в сторону серо-чёрных развалин. – Нет больше у Борха и Айники дома…
– Извини, уважаемый Борх, я ничего не знал о твоём горе, – коротко поклонился Алекс. – Как и когда это произошло?
– Обычно. Пятьдесят Больших солнц тому назад сюда пришли испанцы. Основали крепкий город и нарекли его – Сан-Филипп. Арауканы поселились рядом с испанцами. Арауканы – мирные индейцы, никому не желающие зла. Вместе с испанцами мы разводили коров, лошадей, овец и коз, выращивали пшеницу, горох, бобы, картофель и томаты…. Половину Большого солнца назад с севера пожаловали подлые техуэльче, многие тысячи. Схватка была изначально неравной. Все горожане погибли. Только Борх и Айника остались в живых. Она моя единственная дочь, потеряла глаза во время страшного пожара….
– Техуэльче пришли, когда из высоких гор полился «жидкий огонь»? Когда проснулся ужасный Ахерон? Ведь, горы, плюющиеся смертельным огнём, и есть – Ахерон?
– Глупости говоришь, пришлый идальго! – нахмурился старик. – Ахерон, это не гора, да и не великан, прикованный толстой чугунной цепью к земной твердыне. Это просто – такое особенное место.
– Место, где происходят всякие невероятные чудеса?
– Нет. Просто место, где высокий Небесный мир иногда может, никуда не торопясь, общаться с низменным Земным миром. Где подлое и кровожадное Зло – зачастую – нечаянно переплетается с благородным и светлым Добром…. Хочешь покурить, командор Кабрал? – заметив утвердительный кивок Алекса, туземец достал из-под широкого плаща ещё одну трубку, заранее набитую табаком, и любезно протянул собеседнику.
Алекс, вытащив из костра горящую сосновую ветку, прикурил, глубоко затянулся, с удовольствием выдохнул ароматный дым в голубые небеса и с благодарностью сообщил:
– Очень хороший и духовитый табак, уважаемый и мудрый Борх! – после чего поинтересовался: – Откуда, старик, ты узнал моё имя?
– Айника сказала. Она – после того, как потеряла в пожаре зрение – научилась многое видеть и слышать на расстоянии…
«А, ведь, Айника гораздо моложе, чем я подумал вначале», – решил Алекс, внимательнее присматриваясь к женщине. – «Ей, скорее всего, и двадцати лет ещё не исполнилось. Просто очень худенькая, лицо – измождённое и скорбное. А фигурка – очень даже ничего, ноги длинные и стройные…».
Когда курительные трубки погасли, Борх спросил:
– Что ты, любопытный и беспокойный командор, хочешь увидеть в наших скучных краях? Про Ахерона я уже понял. Отведу тебя в это необычное место, если, конечно, захочешь. Может, ещё чем-то интересуешься?
– Пожалуй, Амфисбеной. Эта такая огромная змея…
– Змея?
– Ну, да, змея! – уверенно подтвердил Алекс. – Длинная такая гадина, толстая, с двумя головами…. Разве, нет?
– Это, кабальеро, как посмотреть. Если поверхностно, то, пожалуй, что и змея. Если же внимательно, то и нет…
– Заковыристыми загадками балуешься, уважаемый арауканец?
– Хочешь познать истинную суть Ахерона и Амфисбены? – вопросом на вопрос ответил старик. – Вижу, что хочешь…. Ладно, всё покажу и расскажу. Времени у нас нынче много. Нужного вам ветра долго не будет. Целых десять Маленьких солнц…. Впрочем, начнём прямо сейчас. К чему медлить? Взгляни-ка, командор, на Синие воды!
Алекс посмотрел в указанном направлении. С запада по Магелланову проливу, в тридцати-сорока метрах от берега, неуклонно приближаясь, двигалась маленькая эскадра туземных пирог. Вернее, две длинные и крепкие пироги, заполненные рослыми воинами, уверенно настигали хлипкий чёлн, в котором находились три древние старухи, орудовавшие из последних сил короткими чёрными вёслами.
– Это туземцы из племени чайхи, – невозмутимо сообщил Борх. – Гонятся за своими старухами.
– Зачем – гонятся за старухами?
– Чтобы их съесть, конечно же. Сейчас зима, голод лютует, пришло время никчемных старух…
– Съесть собственных прародительниц? Матерей, бабушек, прабабушек? – опешил Алекс.
– Ну, да! Всё просто, Кабрал. Чайхи – идеальное порождение тёмного Зла. Скотоводством и земледелием они не занимаются. Их любимая охотничья добыча – речные и озёрные выдры, из шкур которых они шьют свои уродливые и бесформенные зимние одежды. А летом, весной и осенью все чайхи ходят вовсе без одежд, даже, бесстыдники такие, не носят набедренных повязок. Они – с самого рождения – никогда не моются, чтобы случайно не спугнуть удачу…. Во время голода у чайхи принято кушать старых женщин. Умерщвляют этих несчастных, держа их лица над дымными кострами, в которых тлеют сырые ольховые дрова. Причём, своих собак, то есть, приручённых волков, чайхи съедают только тогда, когда заканчиваются старухи…. Почему установлена такая странная и извращённая очерёдность? И это просто. Собаки, ведь, исправно ловят речных выдр и степных крыс, а старухи – нет.… А ты, глупый и добросердечный командор, считал, что имя страшному чудищу – Ахерон….
Понимая, что им уже не уйти от настырных преследователей по воде, пожилые индианки направили утлый чёлн к берегу. Но и это им не помогло. На песчаной косе, примерно в ста метрах от костра Борха, погоня окончательно настигла усталых беглянок. Двенадцать крепких и рослых воинов плотно окружили несчастных старух и, возбуждённо потрясая короткими копьями, радостно заплясали вокруг них.
«Вот, и всё!», – криво усмехнулся про себя Алекс. – «Сейчас прольётся невинная кровь, а я…. Я даже пальцем не шевельну….. Почему? По кочану! По целому комплексу объективных и субъективных причин. Уважительных и железобетонных….. Главным образом из-за того, что всё это – лишь дурацкий сон, тёмный морок, галлюцинация, не несущая никакой смысловой нагрузки. Или же, это я так неуклюже и подло прикрываю собственную трусость?».
Неожиданно кровожадные чайхи прекратили уродливый танец и, воткнув копья в прибрежный светло-жёлтый песок, склонились в вежливых полупоклонах перед стройной пожилой индианкой, которая была на голову выше двух других.
– Нечасто такое происходит, нечасто…, – удивлённо покачал седой головой Борх. – Вернее, совсем редко. Один раз в семьдесят-девяносто Больших солнц…. А Эйри – молодец! Никогда не думал, что она такая отважная и благородная…
– Кто такая – Эйри? И что же, собственно, происходит – один раз в семьдесят-девяносто лет?
– Эйри – так зовут высокую старуху. Какой же она была красавицей в молодости! Стройная, как тростинка, шея длинная, грудь высокая и упругая…. Даже я частенько засматривался. Но она – чистокровная чайхи, следовательно, тёмное порождение ненасытного Зла. Ладно, дело прошлое…. Эйри добровольно, без многочасовых пыток, согласилась прыгнуть в «кипящий глаз». То есть, в земной провал, откуда выливается «жидкий огонь»…. Понимаешь меня?
– Нет! – честно признался Алекс. – Какая разница – умереть от меткого удара копьём под сердце, или же прыгнуть в жерло действующего вулкана?
– Большая, сеньор командор. Я бы сказал – огромная…. Во-первых, добровольный прыжок в «кипящий глаз» – это подарок всесильным и могущественным Богам. Они теперь, непременно, будут добры ко всему племени. Во-вторых, престарелых подруг Эйри отпустят на все четыре стороны. В-третьих, теперь к её мужу – старику Нору – все чайхи будут относиться с почтением и обеспечат сытую старость. Только, вот, её бессмертная Душа.… Ведь, и у вас, бледнолицых, тем, кто ушёл из жизни по своей воле, то есть, раньше отведённого Небесами срока, полагается Ад? Чайхи тоже истово верят во что-то похожее. Искренне и крепко верят…. Так что, для такого отчаянного поступка необходимо недюжинное мужество. Эйри – отважная женщина!
Две низкорослые старухи торопливо, не оглядываясь, засеменили прочь от берега пролива. Эйри, гордо вскинув голову, величественно зашагала – в сопровождении двенадцати воинов – к туземным пирогам.
– Что же дальше? – спросил Алекс.
– Завтра в полдень мы с тобой встретимся на этом же месте. Пойдём к высоким горам с «кипящими глазами». К тем, которые ты, наивный глупец, посчитал Ахероном…. Путь предстоит долгий и трудный, захвати с собой побольше еды, оружие, тёплые вещи и одеяла. Подзорную трубу не забудь. А послезавтра, на раннем рассвете ты, неразумный мальчишка, поймёшь, что же такое – на самом деле – Амфисбена….
Команда «Святой Анны» встретила известие об отбытии командора экспедиции – на несколько суток, в неизвестном направлении и в подозрительной компании – на удивление спокойно. Только штурман Альварес не преминул немного поворчать:
– Всё-то вам неймётся, уважаемый дон Алехандро. Снова жарких приключений ищите на свою благородную задницу…. Не кончится это добром, ей-ей! Помяните моё слово…
– Ладно тебе, старый перец! – незлобиво усмехнулся Алекс. – Ждите меня здесь десять суток. Если не вернусь, то снимайтесь с якорей и плывите дальше. То бишь, до самых Японских островов…. Командором – в этом скорбном случае – станет дон Сантьяго Карлуш, капитан «Святого Сальватора»…
В назначенное время Алекс – с пухлым и тяжелым вещмешком за плечами – отправился к месту встречи. Отойдя метров на сорок-пятьдесят от корабельной шлюпки, он обернулся и, прощально махнув рукой подчинённым, негромко пробормотал:
– Если не вернусь, то, наверняка, на свет Божий родится очередная красивая легенда. Например, о том, как любопытный и отважный командор Кабрал отправился в гости к коварному Ахерону, а тот безжалостно сожрал наивного и доверчивого дона Алехандро, благородно поделившись нежданной добычей с голодной Амфисбеной…
Яркий костерок горел-трепетал на прежнем месте. Кроме Борха и Айники – метрах в двадцати-тридцати от костра – лениво обгладывали мох и лишайники с прибрежных камней четыре ушастых мула.
После короткого обмена дежурными приветствиями, пожилой арауканец одобрительно усмехнулся:
– Смотрю, Кабрал, ты прислушался к моему совету. От души набрал припасов, впрок.
– Только прогорклая говяжья солонина и ржаные сухари, пропитанные оливковым маслом. Корабельный ассортимент, извини, не богат…
– У нас тоже нет ничего особенного, – мягко улыбнувшись, сообщила слепая Айника на арауканском языке. – Вяленое мясо вигони[12], картофель, сушёные бобы и перепелиные яйца.
«Какой у неё необычный голос!», – удивился про себя Алекс. – «Мелодичный и певучий. Нежный и звучный. Никогда не слышал такого…».
Один из мулов – самый высокий в холке и более тёмный по окрасу – был густо увешан крохотными колокольчиками-бубенчиками.
– Колокольчики – для дочери, – пояснил Борх, заметив любопытный взгляд Алекса. – Она будет править своим мулом, ориентируясь на их тоненький звон. Я еду первым – на муле с колокольчиками. За мной следует Айника. Потом мул с поклажей. Ты, дон Алехандро, замыкаешь походную колонну…. Направимся на юго-восток. Обойдём – по седловине горного перевала – «кипящие глаза» стороной. Так надо, командор. Долго объяснять. Завтра на рассвете ты всё поймешь сам…
Через четыре часа караван путников свернул в узкую горную долину, склоны которой были покрыты низенькими кустиками южно-американского дурмана. Возле большого красно-белого валуна старый индеец остановил передового мула и невозмутимо объявил:
– Пожалуй, сделаем привал. Длинный и серьёзный. Пообедаем, покурим, поболтаем.
– Может, поищем другое местечко? – подъезжая к приметному камню и брезгливо морща нос, предложил Алекс. – Аромат здесь…э-э-э, необычайно-противный…
– Ты же змеями, кажется, интересовался?
– Верно, интересовался.
– Поэтому мы и остановились в Змеином ущелье. Где растёт дурман, там всегда ползает много змей. Всяких и разных. Больших и маленьких. Ядовитых и безвредных. Смертельно-опасных и полезных….
Змей, действительно, вокруг было много. Чёрные, серебристые и тёмно-коричневые узорчатые тела мелькали и тут, и там. Видя, что его бледнолицый спутник посматривает по сторонам с ярко-выраженной опаской, Борх мимолётно улыбнулся – характерной улыбкой итальянской куклы Пьеро. Вытащив из объёмной седельной сумки аккуратный бронзовый топорик, он подошёл к красно-белому камню и несколько раз сильно ударил по нему обухом. Низкий и очень тревожный звук вязко и медленно поплыл над горной долиной, незримо дробясь на отдельные, непривычно длинные октавы…
– Сейчас все змеи попрячутся по норам, – уверенно пообещал старик. – Они очень боятся этого звука. Все. Кроме амфисбен.
– Ты хочешь сказать, что…
– Вот, именно. Очень скоро, командор, ты встретишься с желанной амфисбеной…. Как же это объяснить, чтобы ты понял? С той амфисбеной, которая пишется с маленькой буквы. С жалким подобием, с призрачной тенью Амфисбены настоящей.
Они сноровисто разожгли дельный костёр. Борх и Алекс занялись приготовлением скромного походного обеда. На первое предполагался наваристый бобовый суп, заправленный картофелем и говяжьей солониной. На второе – яичница из перепелиных яиц с мелко-порезанным кусочками окорока вигони.
Айника же, опираясь на палку-посох, ушла вверх по склону долины. Алекс непроизвольно залюбовался её стройной фигуркой.
– Решила собрать немного плодов дурмана, – пояснил старик. – Его тёмно-фиолетовые ягоды, предварительно высушенные и тщательно растёртые в порошок, можно иногда добавлять в табак.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7