Он написал письмо им, и слуга уехал. Едва слуга появился в воротах, к нему бросился привратник:
– Старший брат! А где господин?
– Господин в Янчжоу, я привез письма и распоряжения.
Служка взял его коня и повел на конюшню. Тут как раз выбежала служанка:
– К нам в гости прибыли две барышни, сказали, будто родственницы господина. Живут несколько дней.
– Где же эти родственницы? – удивился слуга. Ведомый служанкой, он вошел в спальные покои. Узнал Айюэ и поклонился. Сказал служанке:
– Служи госпоже усерднее.
– Где же господин Фын? – спросила его Айюэ. После того как тот все рассказал по порядку, Айюэ притянула его за рукав поближе и сказала:
– Мой муж умер. Нет человека, который взял бы меня под свое покровительство. Решили вместе с сестрой уйти в семью господина Фына. Ты же знаешь о моих прежних делах с господином. Потому прошу тебя, замолви за меня перед ним словечко.
– Успокойтесь, сударыня. Господин воротился домой с девятью женами. Главная жена добродетельна до чрезвычайности, потому, думаю, ваше намерение удастся осуществить.
Однако Айюэ была охвачена тревогой. Похоже, жизнь повернулась к ней темной стороной. Но что оставалось ей делать? Только уповать на благоволение небес. Между тем слуга распрощался и вместе с отроком-привратником отбыл.
Когда слуга увидел Юэшэна, он рассказал об Айюэ. Эту же новость уже донес до Чжэньнян мальчик-привратник:
– Глубокоуважаемая госпожа! Сейчас в вашем доме проживают две гостьи.
– Кто такие?
– Старые знакомые господина.
– А как зовут?
– Фамилия Лянь, имя Айюэ, вторая младшая сестра зовется Аймэй.
– Если это старые приятельницы господина, не могу ставить им препоны. Возвращайся и пригласи их прибыть к нам. Скажи, пусть не печалятся, старшая жена согласна принять их под свой кров, дабы вместе служить нашему господину.
Слуга сообразил, что ему следует как можно быстрее возвращаться и сообщить эту новость гостьям.
Тем временем радостный студент также приехал в усадьбу жены. Едва вошел – видит: идет навстречу Айюэ, а рядом – ее младшая сестра. Это его насторожило, и он про себя подумал: «Выходит, в доме будут жить еще два цветка, но что, если жена и остальные наложницы устроят гвалт?» Он подошел к женщинам с улыбкой и поклонился:
– Давно не видал благодетельную красавицу, а это кто?
– То моя родная сестра Аймэй. Хотели бы вместе служить господину. Вы уж не отвергайте нас, иначе придется, как говорится, стать «неприкаянными ивами».
Студент бросил взгляд на младшую сестру Айюэ: точно полная луна лицо и как мила всем обликом! Просто создана для любви! Он радостно приветствовал ее:
– Много рады тебе, прекрасная Аймэй!
– Вы поначалу решите наше дело, чтобы не было отказа.
Повернувшись, она заметила в воротах паланкин – то прибыла Чжэньнян. По описанию слуги, Айюэ догадалась, что женщина, выходящая из паланкина, – Чжэньнян. Она и сестра подошли к Чжэньнян, и та, взяв сестер за руки, повела в комнаты. Чжэньнян была приветлива и разговорчива. Прошло еще некоторое время, и прибыл другой паланкин – это была Юйнян. Она нашла сестру и новеньких в большой зале. Поистине как были они хороши! Точно небожительницы, собирающиеся на берегу Нефритового пруда.
Студент вошел и, окинув женщин взглядом, заметил: – Ладно, разместитесь как-нибудь, а потом решим, как быть. Пусть гостьи отдохнут. Выпьют вина. Завтра все устроим.
Да, судьба послала студенту еще двух прехорошеньких жен. И как они были благонравны! Как хотели выказать хозяйке дома свое добросердечие и покорство! Каждая хотела сделать так, чтобы не обременять ее, и скоро все четверо оказались на кухне, где принялись парить, жарить, варить и готовить свежий чай. Вот уж где позвольте мне заметить, любезный читатель:
Когда в кошельке
И жемчуг, и золото,
И, как говорится, густо,
От жен и наложниц
в спальных покоях тесно.
Иными словами,
не бывает за пологом пусто.

Глава X
Студент проводит ночь на лодке с Дай Ичжи,
а потом прибавляет ее к своим одиннадцати женам
Студент воротился в Янчжоу вместе с Чжэньнян, Юйнян, Айюэ и Аймэй. Его родовой дом был маловат, и разместиться с нем с одиннадцатью женами было трудновато. Тогда он решил расширить усадьбу – прикупил два соседних дома с садом и озером с насыпными горками посредине. Устроился удобно и покойно. Когда усадьба была обновлена и дома отстроены, он переехал в них со всеми красавицами. И все было бы хорошо, если бы не кровать! Кровать явно не могла вместить всех. И тогда он пригласил мастера и велел ему изготовить широкую и просторную кровать в два чжана и шесть чи длиной и в три чжана шириной, дабы была она истинным ложем для наслаждений. Материалом для нее избрали хайнаньскую дальбергию, дерево теплого тона и с красивым рисунком. Еще решили украсить кровать резьбой в виде сплетающихся драконов и танцующих фениксов. Мастер долго полировал дерево, долго резал рисунок, и только через несколько месяцев кровать была готова. Тогда же заказали мастерицам и одеяло из парчи на шелковой подкладке. Длина одеяла была два чжана и пять чи, а ширина равнялась трем чжанам и шести чи. На одно это изделие пошло шесть штук парчи, которая изготовляется только в землях Шу, и двадцать шесть штук тончайшего заморского полотна потребовалось для простыней. На матрац постелили тюфячки в два слоя. Еще, прикрепив к золотым крюкам, навесили огромный полог. Пришлось особо изготовить три пары изголовий, положив их в головах и соответственно в ногах кровати. Всеми делами по устройству дома распоряжалась Чжэньнян. Как главной жене, ей было предназначено и главное место на этом поле любви подле студента. За ней было место для Юйнян, Яонян, а далее – всем остальным, последней была Аймэй.
Днем студент вкушал с женами пишу, ночью спал с ними под одним одеялом, и жизнь его была полной. С раннего утра уже играло в бокалах вино, а поздним вечером наступало время телесных радостей. Первой начинала любовные утехи Чжэньнян, потом наступал черед Юйнян, затем – Жолань и Яонян, за ними – Юйин и Цяонян – так по установленному порядку и предавались они любви. И всякий раз, забавляясь с девушками, студент всем им дарил радость и удовольствие. Играл с каждой до тех пор, пока она не увлажнит лона. Перечислить немыслимо, сколько тут было разных поз! Описать невозможно эти страстные вскрики и томные стоны! Скажу одно: вряд ли в Поднебесной найдется другое более удивительное место, чем устройство этого дома и порядки в нем. И какая фантастическая любовь расцвела в нем!
Когда Аймэй впервые вступила в спальные покои, она ни за что не хотела поверить, что можно быть счастливой при такой ораве соперниц. Но, видя, как ловко студент обходит жен и притом ни капельки не устает, даря каждой высшую из радостей, она в сердцах воскликнула:
– Ай-яй-яй! Что за талант! Мужчины, кои приближались ко мне, были в силе не более четверти часа, и я никогда не радовалась этой любви, ибо ни разу не подошла к желанному концу. А здесь господин объезжает своих кобыл, точно богатырь. Ну и резвый жеребец! Хочу быть среди них!
В тот миг студент наслаждался прелестями Айюэ. Не прерывая своего занятия, он обнял Аймэй. Зрелище плотских утех подобно заразе, которая заражает человека вожделением. Аймэй уже не властвовала над собой: она бросилась на постель, развела ноги, готовая принять студента. Остальные жены окружили ее, стараясь привести в состояние неистовости: кто-то уже раздвигал бедра пошире, кто-то уже проник рукой за потайные двери и вовсю ласкал ее внутреннюю плоть, иные тискали груди и теребили соски, но, даже когда жены поднесли к ней янское орудие своего господина, она еще не была на пределе чувств. Студент простерся над ней и упал на ее пышный луг. Он слегка прошелся по нему, а потом утопил себя в ней. Аймэй охала и стонала, выла и сквернословила, но вот студент погрузил в нее пест по самый корень. Аймэй показалось, что у нее внутри запылала жаровня. Она чувствовала, как в ней взрастает и сокращается уд, как ее колет и теребит его «черепашья головка». Переживая момент полноты чувств, она воскликнула:
– Пусть сестрички не перестают подогревать меня, ибо во мне еще не созрело дивное чувство небытия.
И с этими словами она теснее прежнего прижалась к студенту, моля дать ей еще и еще этой странной любви. Она изогнула стан и стала походить на надломленную ветром ветку ивы. Она колыхалась, будто челн, плывущий по крутым волнам. Из ее груди вырывались какие-то звуки, напоминающие бульканье, и чем дольше держал ее в руках студент, тем более охватывала ее волна страсти. А уж когда все в порыве распутного озорства принялись ее ласкать, гладить бедра, щипать соски, влага лона наконец увлажнила простыни.
Скажу заранее: после уже никакая печаль не терзала ее сердце, ибо она была вполне ублаготворена, познав высшую радость, доступную смертному. И куда делось ее сердце-камень! Она дала клятву никогда не покидать студента и быть с ним до седых волос.
Незаметно забрезжил рассвет, месяц-лепесток повис в небе. Девушки устроились на беспредельной кровати и были раскованы: кто лежал и отдыхал, кто вытирал простыней ароматный пот, запах румян, пудры, притираний веял в воздухе, черные клубы волос раскинулись по изголовьям, а сами девушки походили на цветы, раскинувшие свои цветущие ветки у резных перил, или на веточки нефритового коралла, выросшие за шелковым пологом. Обойдя всех возлюбленных жен, студент был премного ублаготворен и доволен.
Ранним утром он поднялся первым. Вслед за ним поднялись и его прекрасные наложницы, и никто не был ни растрепан, ни неряшлив. Студент был в зале, когда пришел посыльный и сказал, что в лодке, которая только что подошла, прибыла некая дама из семьи Сюэ Мяонян и ожидает его. Студенту не хотелось покидать дом, но, храня память о своей умершей супруге, он согласился пойти встретить гостью. Студент пришел на берег реки и поднялся на лодку. Какая-то красавица встала ему навстречу, назвав его мужем старшей сестры.
– Кто вы? – спросил ее студент.
– Я названая сестра вашей покойной супруги, мое имя Дай Ичжи.
– Так, значит, вы мне родственница? Рад вас видеть, рад видеть.
Сели на циновку, Ичжи налила бокал вина и поднесла студенту. Он принял из ее рук бокал, и потекла меж ними беседа вперемежку с вином. Вдруг небеса потемнели, пошел дождь, Ичжи подошла к окну и выглянула – было темно, как будто всю землю объял мрак. Ичжи засветила свечу. В тот миг она показалась студенту едва ли не самой прекрасной на свете. Поистине она была красавицей, освещенной свечой, а он был «молодым человеком под луной». Еще выпили по нескольку бокалов вина. Студент взыграл духом – винные пары затуманили ему мозг, и он, уставившись на девушку, спросил:
– Пришла ко мне, похоже, за каким-то делом? Могу доставить тебе радость, какую и три добрых мужа не доставят.
Ичжи обратила к нему взор – так катит воды осенняя река – и, вздохнув, ответила:
– Слыхала, будто соитие доставляет радость… По сей день не ведаю, какое в том удовольствие? Пока не прояснится небо, побудьте со мной на лодке.
Молодые люди решили переждать непогоду, и чем дольше беседовали, тем более нравились друг другу. В конце концов студент уже не мог держать себя в узде. Он обнял Ичжи, прижал к груди и стал стаскивать с нее юбку. Раздев ее, он выставил перед ее потайными вратами уд и поместил «черепашью головку» прямо в лоно. Услыхав, как она охнула, понял, что попал в цель. Ичжи почувствовала, что внутри нее все горит огнем. Ее охватила радостная истома. Свернувшись в комочек, она прижалась к груди студента, не смея шевельнуться. Студент достиг предела вожделения, вошел в раж и показал себя подлинным мастером. Тыкаясь в ней так и сяк, его уд то походил на копье, то разил, словно меч, не давая себе передышки. От его усердия Ичжи охватила необузданная, сумасшедшая, вожделенная страсть. Из нее потоком изливалась влага и, она, побежденная, сразу поникла. Студент отпустил ее. Ичжи увидела удилище и, взяв его в руки, принялась изучать и гладить. Испуганно спросила:
– Полагаю, немного таких орудий любви найдется в Поднебесной. Когда вы проникаете в меня, доставляете мне высшую из радостей, и я словно возношусь к небесам.
– Могу дарить эту радость всякий день и без передыху, – сказал студент.
– Наконец я нашла себе человека по сердцу. Отныне не смогу расстаться с вами. Вы еще не женаты? – спросила она.
– В моем доме уже одиннадцать наложниц. Все обладают редкостными добродетелями. Завтра я приведу тебя к ним.
– Ну, на этакое богатство всегда охотниц много. Одного опасаюсь, при таком обилии наложниц не дождаться мне благостных минут, и тогда вряд ли удостоюсь вашей близости хотя бы раз в месяц, а то и в год. Но если, как вы говорите, все одиннадцать жен полны истинной добродетели, они не станут чинить мне препятствий, и потому соглашаюсь жить с ними под одной крышей.
Дай Ичжи повезла студента к себе. Только прибыли, вошли во двор и заперли ворота. Ичжи повела студента в спальню. Девочка-служанка принесла чаю. Поклонилась студенту.
– Кто ты? – спросил ее студент.
– Я из семьи Сюэ Мяонян, – ответила она. Услыхав имя покойной жены, Юэшэн вновь пережил
боль утраты.
– Не предавайтесь горю, – сказала ему Ичжи. – Так можно повредить здоровью.
– Ты не знаешь, Мяонян была моей отрадой. Сейчас в доме одиннадцать наложниц, и хотя любовь их крепка, точно гора, не могу позабыть жены. – Сказав так, он достал из-за пазухи сверток с серебром. Протянул девочке два лана: – Купи на них пудру и помаду. Бери, бери.
Девочка поблагодарила и ушла, захватив поднос с чайным прибором.
«Вот муж, одаренный глубокими чувствами!» – подумала Ичжи. Читатель, здесь вполне уместно напомнить присловие:
Льются слезы о прежней подружке,
поливая другой красный цветок.
– Есть у меня дело, – сказала Ичжи студенту. – Да не знаю, как вы к нему отнесетесь.
– Что за дело?
– Ваша наложница, хотя и познала многих мужчин, никому не отдала своего сердца. Ныне увидела господина, и все мои упования теперь связаны с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24