Тогда я решу, ответить ли мне на то, что вы
назвали... гм... призывом.
Он спокойно слушал. И вдруг рука его взметнулась и перехватила мое
запястье. Я встречался со многими сильными людьми, но такого не встречал.
Трость выпала из моей парализованной руки.
- Вам уже сказано все, что необходимо, - холодно ответил он. - Вы
идете со мной - немедленно!
Он освободил мою руку, и я, дрожа от гнева, вскочил на ноги.
- Будьте вы прокляты! - воскликнул я. - Я иду, куда хочу и когда
хочу... - И наклонился, чтобы поднять трость. В то же мгновение он
обхватил меня руками. - Вы пойдете туда, куда хочет пославший меня, и
тогда, когда он этого хочет, - прошептал мой собеседник.
Я чувствовал, как его руки обшаривают меня. И не мог освободиться,
как будто был котенком. Он нашел маленький автоматический пистолет у меня
под левой рукой и вытащил его из кобуры. Так же быстро, как схватил, он
освободил меня и сделал шаг назад.
- Идем! - приказал он.
Я стоял, глядя на него и обдумывая ситуацию. Никто и никогда не имел
возможности усомниться в моей храбрости, но, на мой взгляд, храбрость не
имеет ничего общего с безрассудством. Храбрость означает холодное
взвешивание всех особенностей чрезвычайного происшествия, определения
того, сколько времени в вашем распоряжении, и затем действия в избранном
направлении с использованием всех резервов мозга, нервов и мышц. У меня не
было ни малейшего сомнения, что у загадочного посыльного поблизости
скрывается множество помощников. Если я брошусь на него, что мне это даст?
У меня только трость. А у него мой пистолет и, вероятно, собственное
оружие. Как бы я ни был силен, он показал мне, что моя сила ничто в
сравнении с его. Возможно, он даже рассчитывает на мое нападение, надеется
на него.
Разумеется, я могу позвать на помощь или убежать. Оба эти выхода
казались мне не только нелепыми, но и - учитывая возможных сообщников -
бесполезными.
Недалеко находятся станция подземки и оживленная улица. Там, в ярком
свете, я буду в сравнительной безопасности - если смогу туда добраться. Я
пошел через парк к Уайтхолл-стрит.
К моему удивлению, незнакомец не возразил, вообще ничего не сказал.
Он спокойно шел рядом со мной. Вскоре мы вышли из Баттери, невдалеке
виднелись огни станции Боулинг-Грин. Негодование и гнев мои рассеялись, их
место заняла заинтересованность. Абсурдно предполагать, что кого-нибудь в
Нью-Йорке можно заставить идти куда-то против его воли, когда рядом
множество людей и полиция. Немыслимо быть похищенным вблизи станции метро,
а если мы попадем в метро, то вообще невероятно. Почему же мой компаньон
так спокойно идет рядом, с каждым шагом приближаясь к месту, где моя
позиция становится неприступной?
Ведь несколько минут назад так легко было захватить меня. Или почему
нельзя было подойти ко мне в клубе? Существует множество возможностей
выманить меня оттуда.
Есть, по-видимому, только один ответ. Им нужна полная тайна. Схватка
в парке могла привлечь внимание полиции. Попытка в клубе могла привести к
появлению очевидцев происшествия. Насколько все эти рассуждения не
соответствовали действительности, мне скоро предстояло узнать.
Когда мы подошли к входу на станцию Боулинг-Грин, я увидел стоящего
полицейского. Без стыда признаюсь, его вид согрел мое сердце.
- Послушайте, - сказал я своему спутнику. - Вон полицейский. Суньте
пистолет мне в карман. Оставьте меня и идите своей дорогой. Если вы это
сделаете, я ничего не скажу. Если не сделаете, я попрошу полисмена
задержать вас. К вам применят закон Салливена, а может, и еще кое-что.
Уходите незаметно и, если хотите, свяжитесь со мной в клубе Открывателей.
Я все забуду, и мы поговорим. Но больше не пытайтесь действовать силой, не
то я выйду из себя.
Он улыбнулся мне, как ребенку, лицо и глаза снова - сама доброта. Но
не ушел. Наоборот, крепко взял меня за руку и повел прямо к полицейскому.
И когда мы уже были на расстоянии слышимости, заговорил громко:
- Ну, достаточно, Генри. Вы побегали немного. Я уверен, вы не хотите
доставлять этому занятому полисмену новые заботы. Давайте, Генри! Будьте
разумны!
Полицейский сделал шаг вперед, оглядывая нас с ног до головы. Я не
знал, смеяться мне или снова сердиться. Прежде чем я смог сказать слово,
человек в накидке протянул полицейскому свою карточку. Тот прочел ее, с
уважением коснулся своей фуражки и спросил:
- А в чем дело, доктор?
- Простите за беспокойство, - ответил мой удивительный компаньон. -
Но я попрошу вас немного помочь мне. Наш юный друг - один из моих
пациентов. Он летчик, военная травма. Повредил голову в крушении во
Франции и теперь считает себя Джеймсом Киркхемом, исследователем. На самом
деле его зовут Генри Уолтон.
Полицейский с сомнением взглянул на меня. Я улыбнулся, уверенный в
своей безопасности.
- Продолжайте, - сказал я. - Что еще я думаю?
- Вообще-то он не опасен, - незнакомец добродушно потрепал меня по
плечу, - но время от времени умудряется ускользнуть от нас. Да, безвреден,
но весьма изобретателен. Весь вечер убегал от нас. Я разослал своих людей
на поиски. И сам нашел его в парке. В таких случаях он считает, что ему
угрожает похищение. Будьте добры, выслушайте его и заверьте, что подобные
вещи невозможны в Нью-Йорке. Или, если и возможны, похитители не посвящают
в свои планы нью-йоркских полицейских, как я.
Я почти восхищался ловкостью его выдумки, юмористической, но
терпеливой и вполне профессиональной манерой рассказа. Считая себя в
безопасности, я мог позволить себе рассмеяться.
- Совершенно верно, - сказал я. - Но так уж случилось, что меня
действительно зовут Джеймс Киркхем. Я никогда не слышал ни о каком Генри
Уолтоне. И никогда до сегодняшнего вечера не встречал этого человека. У
меня есть все основания считать, что он пытается заставить меня идти туда,
куда я не собираюсь.
- Видите! - Мой компаньон многозначительно кивнул полицейскому,
который, не отвечая на мою улыбку, смотрел на меня с раздражающей
жалостью.
- Не волнуйтесь, - сказал он мне. - Как говорит добрый доктор,
похитители не обращаются к полицейским за помощью. Вас не могут похитить в
Нью-Йорке, во всяком случае не так. Идите с доктором и больше не
волнуйтесь.
Пора кончать эту абсурдную историю. Я сунул руку в карман, вытащил
бумажник и достал оттуда свою карточку. Добавив к ней одно-два письма, я
протянул их полисмену.
- Может быть, эти свидетельства заставят вас взглянуть по-другому, -
сказал я.
Он взял их, внимательно прочел и с жалостью вернул мне.
- Конечно, парень, - тон его был успокаивающим. - Никакой опасности
нет, говорю вам. Остановить вам такси, доктор?
Я с изумлением посмотрел на него, потом на карточку и конверты,
которые он вернул мне. И не веря себе, прочел на них одно и то же.
На карточке было имя "Генри Уолтон", и каждый конверт был адресован
тому же джентльмену, "находящемуся под присмотром доктора Майкла
Консардайна" по адресу, в котором я узнал район самых высокооплачиваемых
нью-йоркских специалистов. Да и бумажник, который я держал в руке, был не
тем, с каким я начал вечернюю прогулку не более часа назад.
Я расстегнул пальто и поискал этикетку портного, на которой должно
быть мое имя. Никакой этикетки не было.
Неожиданно чувство безопасности меня покинуло. Я начал понимать, что
в конце концов возможно заставить меня идти туда, куда я не хочу. Даже на
станции нью-йоркской подземки.
- Послушайте, - сказал я, и в голосе моем больше не было смеха, - вы
допускаете большую ошибку. Я встретил этого человека несколько минут назад
в Баттери-парке. Он настаивал, чтобы я шел с ним, а куда, не говорил, и
встретился с человеком, имя которого не назвал. Когда я отказался, он
силой обыскал меня, отобрал оружие. Во время этой борьбы, как мне теперь
ясно, он подменил мой бумажник другим, в котором карточка и письма с
именем Генри Уолтона вместо моего. Я требую, чтобы вы обыскали его и нашли
мой бумажник, далее требую - найдете вы или нет - отвести нас с ним в
отделение.
Полицейский с сомнением смотрел на меня. Моя искренность и очевидное
здравомыслие поразили его. Ни моя внешность, ни манеры не говорили о
расстроенном рассудке. С другой стороны, ласковое лицо, добрый взгляд,
бросающиеся в глаза воспитанность и профессионализм человека из Баттери
совсем не походили в глазах полицейского на качества похитителя.
- Я совершенно не против допроса в отделении, даже не против обыска
там, - сказал человек в плаще-накидке. - Но предупреждаю вас, что
возбуждение пагубно скажется на состоянии моего пациента. Впрочем...
вызывайте такси...
- НЕ такси, - сказал я твердо. - Мы поедем в полицейской машине, в
сопровождении полицейских.
- Минутку, - лицо полицейского прояснилось. - Вон идет сержант. Он
решит, что делать. - Подошел сержант.
- В чем дело, Муни? - спросил он, оглядывая нас. Муни кратко
обрисовал ситуацию. Сержант еще раз, более внимательно осмотрел нас. Я
улыбнулся ему весело.
- Все, что я хочу, - сказал я, - чтобы нас отвели в отделение. В
патрульной машине. Никакого такси, доктор... как вас там? О, да, доктор
Консардайн. Патрульная машина, в ней несколько полицейских и доктор
Консардайн рядом со мной - вот все, чего я хочу.
- Хорошо, сержант, - терпеливо сказал доктор Консардайн. - Я согласен
идти. Но, как я уже предупредил полицейского Муни, это означает задержку и
возбуждение, и вы должны будете нести ответственность за их воздействие на
моего пациента; в конце концов его здоровье - моя главная забота. Я
сказал, что он не опасен, но сегодня я отобрал у него - вот это.
И он протянул сержанту автоматический пистолет.
- Под его левой рукой вы найдете кобуру, - сказал Консардайн. -
Откровенно говоря, я считаю, что его нужно как можно быстрее доставить ко
мне в больницу.
Сержант подошел ко мне и, отведя пальто, пощупал под левой рукой. По
его лицу, когда он нащупал кобуру, я понял, что этот раунд выиграл
Консардайн.
- У меня есть разрешение на оружие, - резко сказал я.
- Где оно? - спросил он.
- В бумажнике, который этот человек отобрал вместе с пистолетом, -
ответил я. - Если вы его обыщете, найдете.
- О, бедный мальчик! Бедный мальчик! - пробормотал Консардайн. И
таким искренним было его огорчение, что я сам чуть не почувствовал жалость
к себе. Он снова заговорил с сержантом.
- Возможно, мы решим вопрос без риска поездки в отделение. Как вам
уже сказал Муни, расстройство сознания моего пациента заключается в том,
что он считает себя неким Джеймсом Киркхемом, живущим в клубе
Первооткрывателей. Может быть, подлинный мистер Киркхем в данный момент
как раз там. Позвоните в клуб Первооткрывателей и попросите его. Если
мистер Киркхем там, я думаю, это закончит дело. Если нет, поедем в
отделение.
Сержант посмотрел на меня, а я, пораженный, на Консардайна. - Если вы
сможете поговорить с Джеймсом Киркхемом в клубе Первооткрывателей, -
сказал я наконец, - то я Генри Уолтон.
Мы подошли к телефонной будке. Я дал сержанту номер клуба.
- Спросите Роберта, - добавил я. - Он сегодня портье.
За несколько минут до ухода я говорил с Робертом. Он и сейчас должен
дежурить.
- Это Роберт? Портье? - спросил сержант, когда сняли трубку. - Мистер
Киркхем в клубе? Говорит сержант полиции Доуни.
Последовала пауза. Сержант взглянул на меня.
- Послали за Киркхемом... - пробормотал он, потом в трубку: - ...Кто
это? Вы мистер Киркхем? Минутку, пожалуйста... дайте мне снова портье.
Роберт? Я говорил с Киркхемом? Исследователем Киркхемом? Вы уверены?
Хорошо, хорошо! Не горячитесь. Я понимаю, что вы его знаете. Дайте мне его
снова. Алло, мистер Киркхем? Нет, все в порядке. Просто... чокнутый. Тут
один думает, что он - это вы...
Я выхватил трубку у него из руки, прижал к уху и услышал голос:
- Не в первый раз, бедняга...
Голос был мой собственный!

3
Трубку у меня отобрали, впрочем достаточно мягко. Сержант снова
слушал. Муни держал меня за руку, человек в плаще-накидке - за другую. Я
слышал, как сержант говорит:
- Да, Уолтон, Генри Уолтон, так его зовут. Простите за беспокойство,
мистер Киркхем. До свиданья.
Он повесил трубку и сочувственно посмотрел на меня.
- Какая жалость! - сказал он. - Вызвать скорую, доктор?
- Нет, спасибо, - ответил Консардайн. - Это особый случай. Мания
похищения очень сильна. Он будет спокойнее в окружении людей. Мы поедем
подземкой. Даже если его нормальная сущность бездействует, подсознание
подскажет ему, что невозможно похищение в самой середине толпы в метро.
Ну, Генри, - он похлопал меня по руке, - согласитесь с этим. Вы ведь
начинаете осознавать реальность, не так ли?
Я вышел из оцепенения. Человек, прошедший мимо меня на Пятой авеню.
Человек, который так странно напоминал меня! Как глупо, что я не подумал
об этом раньше.
- Подождите! - отчаянно воскликнул я. - В клубе самозванец. Он очень
похож на меня. Я его видел...
- Ну, ну, парень, - сержант положил руку мне на плечо. - Ты ведь дал
слово. И сдержишь его, я уверен. Спокойно иди с доктором.
Впервые я почувствовал безнадежность. Сеть, захватившая меня,
сплетена с адской изобретательностью. Очевидно, ни одна возможность не
была упущена. Я ощутил беспощадное давление. Если кто-то так заинтересован
в моем... устранении, уничтожить меня будет легко. Если этот двойник может
обмануть портье, знающего меня многие годы, если он без боязни
разоблачения общается с моими друзьями в клубе - если он способен на все
это, чего же он не сделает в моем обличье и моим именем?
1 2 3 4 5