– Обычно я сплю голым, особенно, если я в постели с женщиной. Однако, учитывая, что рядом находишься ты, я лишь сниму рубашку и носки.
Пальцы, сжимавшие ее подбородок, были сильными и теплыми. Анджела решила, что легкое покалывание в тех местах, где он касался ее кожи, вызвано просто нервным напряжением. Признаться в том, что он заставлял ее нервничать, было легче и безопаснее, чем дать этому щекочущему ощущению разойтись по всему телу. Сейчас было не время анализировать, что за чувства она испытывала, находясь рядом с ним.
Она облизнула пересохшие губы и тут же замерла, увидев, как взгляд его устремился на ее рот.
– Я не буду спать рядом с вами, – объявила она.
– Ты будешь спать там, где тебе скажут, – пальцы его сжались чуть сильнее. Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала в его дыхании сладковатый запах виски. – Я уже объяснял тебе прошлой ночью, что не собираюсь тебя насиловать.
– А сегодня признались, что наговорили много всякой лжи, – возразила Анджела.
– Не много, а лишь то, что требовали от меня обстоятельства.
Он отнял руку от ее лица, но не отодвинулся, а слегка потеснил ее и уселся рядом. Она попыталась прижаться к стенке, но отодвинуться ей было некуда. Не осталось ни дюйма для отступления. Анджеле показалось, что его близость таит в себе угрозу, вызывая непонятную слабость, такую же новую для нее, как испытанный накануне страх.
Опершись одной рукой о раму окна, другой – о стену около ее головы, Хок навис над ней как скала.
– Мы будем спать вместе, – повторил он, – потому что только таким образом я смогу отдохнуть. Если ты попытаешься снова бежать, я это почувствую.
– Сегодня утром я убежала, а ты все проспал. Так ничего и не узнал, – ответила она и тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее. Ей не стоит раздражать его и дразнить, потому что это может помешать ей в дальнейшем реализовать план своего освобождения, от которого она не отказалась.
– Знаю. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Анджела сама часто использовала этот прием, когда ситуация требовала самообладания, а оно было на исходе. – Ты уже два раза выходила из коттеджа. Люди Сэмми хорошо вымуштрованы, но даже самые лучшие солдаты начинают нервничать, когда должны все время быть настороже.
– Солдаты?
– Может быть, я не так выразился, но не сомневаюсь, что большинство из них имеет военную подготовку. Всем будет спокойнее и безопаснее, если ты больше не будешь пытаться сбежать.
– Боитесь, что меня убьют при попытке к бегству? – с любопытством посмотрела на него Анджела.
– Да.
Она не стала анализировать подобный ответ Хока, а тут же перешла в атаку.
– И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы привели меня сюда, чтобы защитить?
Он снова несколько раз медленно вздохнул.
– К этому мы вернемся позднее. Сию минуту мы обсуждаем, где кто будет спать…
– Нет, не обсуждаем. Вы отдаете приказания, которые мне совсем не хочется выполнять.
Она уставилась в окно, но уже совершенно стемнело, и вместо знакомого пейзажа увидела отраженные в стекле два слившихся силуэта: она и Хок. Анджела вдруг подумала, что Хок проявляет по отношению к ней удивительное терпение – предлагая ночную рубашку, уговаривая переодеться и лечь, хотя мог бы применить силу и заставить ее беспрекословно подчиняться.
Она знала, что Хок вовсе не обязан был убеждать ее и объяснять свои поступки. И спорить с ней тоже не было никакой необходимости. Анджела вдруг сообразила, насколько хуже могли бы стать для нее последствия неудачного побега, если бы он позволил одному из людей Сэмми вытащить ее из рододендронов и заставить вернуться в коттедж. Кто знает, обошлось бы тогда без унижения и рукоприкладства?
Он был добр, но это не отменяло того факта, что она была его пленницей. Анджела гневно взглянула сначала на его отражение, затем повернула голову и уставилась ему в лицо.
– Я не стану облегчать вам жизнь, – пригрозила она.
– А я на это и не надеялся, – пожал плечами Хок. – Но это не помешает мне постараться облегчить для тебя пребывание здесь.
Она едва удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он провел пальцем сверху вниз по ее щеке, а затем поднял палец и показал ей его кончик. Он был коричневым от грязи.
– Тебе надо вымыться, Анджела. Заставлять тебя я не собираюсь, но сам хочу принять душ и сделаю это в течение ближайшего часа.
– А если я не стану мыться? – поинтересовалась она.
Хок склонился поближе к ней и потянул носом воздух.
– Что ж, тогда полагаю, мне придется потерпеть. Так или иначе, но спать мы будем в одной постели сегодня и все последующие ночи, пока я не решу иначе, – твердо сказал он.
Анджела не могла удержать паники, которая отразилась в ее глазах, и Хок не мог не заметить этого.
– Не знаю, какие еще слова тебя могут успокоить, – произнес он. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?
– Не знаю.
Он задумался, понимая, что не может провести несколько дней взаперти с женщиной, которая смотрит на него сквозь пелену страха и недоверия. Настала пора большей откровенности. Сам не зная почему, Хок не сомневался, что Анджела правильно воспримет проявление им честности.
– Ты не доверяешь моим словам, потому что чувствуешь, что меня влечет к тебе? – поинтересовался он.
Глаза ее тревожно расширились, и она яростно затрясла головой.
– Но это не так?
– Именно так, – кивнул он, – и в этом нет ничего странного. Ты красивая женщина, Анджела. И очень сообразительная. Хотя сейчас, наверное, не лучшее время распространяться на эту тему. Достаточно сказать, что мой физический отклик на тебя очень силен и однозначен.
Глаза ее распахнулись еще шире.
– По-вашему, это должно меня успокоить? Признаюсь, что у вас ничего не получилось.
Хок с трудом сдержал невольный смешок и продолжал смотреть ей прямо в глаза. Она стиснула маленькие тонкие руки в коленях, он накрыл их своей большой ладонью. Не потому, что хотел предупредить ее сопротивление, а потому, что надеялся через прикосновение дать ей почувствовать свою искренность. Легкая дрожь передалась от ее рук ему. Нежное их тепло было удивительно приятным.
Хок облегченно вздохнул, когда она не стала отнимать руки и отталкивать его. Значит, самообладание и контроль над собой вернулись к ней, что было столь важно в сложившейся ситуации.
– Можешь мне поверить, что еще ни одну женщину мне не приходилось брать силой, – медленно продолжал он. – И хотя я нахожу тебя невероятно привлекательной и волнующей, хотя я хочу тебя и с трудом сдерживаюсь, когда ты рядом, я никогда не стану принуждать тебя к близости против воли.
Анджела покраснела и выглядела ошеломленной.
– Это невозможно, – пролепетала она.
– Что невозможно? Ты боишься, что я не смогу держать свое желание под контролем? – Он пожал плечами. – Да, это трудно. Но возможно.
– Я не то имела в виду, – совершенно растерявшись, пробормотала она. – Вы же меня едва знаете.
– Мне не надо знать тебя, чтобы хотеть. Мы же говорим о физическом влечении, Ангел. Для него не требуется эмоциональной привязанности, которую дает долгое знакомство.
Хок знал, что понимает ее лучше, чем она думает и в чем готова себе признаться. Но еще он знал, что, если и скажет об этом вслух, убедительно это не прозвучит. Сообщить Анджеле, что именно ее мужество, женственность, находчивость и привлекательная внешность – все вместе – составляли сочетание, так будоражащее все его чувства, было бы непростительно с его стороны. Ему не следовало в данных условиях усложнять отношения между ними.
Когда она не откликнулась сразу, он заметил:
– Анджела, я понимаю, что ты совершенно сбита с толку. Сначала ты беспокоишься, что я тебя изнасилую, а теперь удивляешься, как это я признаюсь честно, что хочу тебя. Скажи, что ты предпочитаешь?
Она раздраженно поглядела на него.
– Я предпочитаю душ. Отодвинься.
Сделав безучастное лицо, чтобы не показать охватившее его удовлетворение от этой маленькой победы, он отошел к стулу, на котором лежала сваленная грудой одежда, принесенная им из дома Сэмми.
– Я повешу все это в шкаф. Может быть, ты подберешь здесь что-нибудь себе по вкусу, если завтра решишь переодеться.
– Сэмми что, держит запасы одежды для всех своих нежданных гостей? – с сарказмом спросила Анджела.
– Полагаю, что он настолько дальновидный и осторожный человек, что готов к самым невероятным жизненным ситуациям.
– Вы явно брали у него уроки, – произнесла Анджела, явно вкладывая в эту похвалу иронию.
Он удивленно сдвинул брови.
– Не понял.
– Эта ваша чертова спортивная сумка, – ответила она. – Прошлой ночью я решила, что она просто бездонная и содержит все необходимое на все случаи жизни.
– А что ты думаешь теперь, когда как следует покопалась в ней?
У него был какой-то слишком заинтересованный вид, и Анджела задумалась, что же проглядела там. Кажется, стоит заглянуть в нее еще раз.
– Теперь я думаю, – фыркнула она, – что лучше мне было бы никогда не знать, что такие люди, как вы и Сэмми, есть на свете.
Он кивнула, вроде бы соглашаясь с ней, но заметил:
– Я решил, что ты предпочтешь постирать свое собственное белье, а не брать то, что есть у Сэмми.
– Не смогли найти подходящего мне размера? – постаралась она уколоть его, но попытка не удалась.
Ответная его улыбка была мягкой и самой опасной из всех, которые она видела до сих пор.
– Полагаю, что у него полные ящики всевозможного белья, но, зная твое настроение, я подумал, что ты предпочтешь носить собственные кружавчики с атласом.
Анджела открыла было рот, чтобы осведомиться, откуда он знает, что у нее под одеждой, но тут же залилась пунцовым румянцем, вспомнив услугу весьма интимного характера, которую он оказал ей прошлой ночью. Она некоторое время молчала, стараясь побороть смущение, и лишь потом смогла заговорить, сделав вид, что не заметила его неджентльменского замечания.
– Единственное, что портит мне настроение, это мое местонахождение. Я не хочу здесь оставаться.
– А я не могу тебя отпустить, – сказал Хок. – Так что мы зашли в тупик.
Она сжала в руках розовую ночную рубашку и стояла в дверях спальни, ожидая, пока он кончит развешивать одежду в шкафу. Как только Хок вышел из комнаты, она скользнула туда и закрыла за ним дверь с громким демонстративным стуком.
Легкая улыбка мелькнула на его губах. Он подошел к шкафчику с напитками и налил себе в тяжелый хрустальный стакан немного шотландского виски. Отхлебнув хороший глоток, Хок поздравил себя с тем, как удачно использовал тактику Анджелы против нее самой. Он постарался запутать ее, нисколько не уклоняясь притом от истины, и ему это, по-видимому, удалось.
То, что она с такой легкостью попалась ему на удочку, не уменьшало сладкого вкуса победы.
Растерянность была так же непривычна Анджеле, как и потеря самообладания. Она уверенно могла заявить, что это ощущение ей совсем не нравится. Впрочем, она не могла не признаться себе, что лучше испытывать такое чувство, чем вовсе никаких, а так и случилось бы, если бы кому-нибудь из людей Сэмми пришло в голову применить оружие при ее поимке.
Проводя губкой по ногам, обводя ею грязные колени, она непрерывно думала о человеке по имени Хок и пыталась угадать, как воспримет он холодный душ, который она собиралась ему устроить. К тому времени, когда она как следует понежится в горячей ванне и хорошенько промоет волосы под душем, вряд ли в накопительном баке останется хоть капля горячей воды.
Что ж, ему некого за это винить, кроме себя, он ведь сам настоял, чтобы она пошла мыться первой.
Анджела удовлетворенно вздохнула и потянулась к крану, чтобы добавить в ванну еще немножко горячей воды. Приговаривая Хока к холодному душу, она бросала ему вызов, выглядевший какой-то ребяческой проделкой, но лучшего в данную минуту она придумать не могла. Разве что первой использовать одноразовые бритвенные лезвия, побрив ноги. Конечно, он все равно сможет побриться, но она получит некоторое удовольствие при мысли о том, что он будет пользоваться затупившимся лезвием.
«Я так тебя хочу, что рядом с тобой едва могу думать о чем-нибудь еще», – пришли ей на память слова Хока.
Несмотря на то, что температуру воды едва можно было терпеть, по телу Анджелы прошла дрожь. Жаркий взгляд, которым он впился в ее лицо, произнося эти слова, потряс Анджелу до глубины души, пробудив чувства, не имевшие ничего общего со страхом или досадой. Она беспокойно задвигалась в воде, надеясь, что от перемены позы исчезнет так несвоевременно появившееся томление в теле. В других обстоятельствах это было бы явным свидетельством сексуального отклика на его желание.
В других обстоятельствах… но только не в этих. Хок угрожал ее жизни, и было бы полной глупостью с ее стороны испытывать к нему какие-нибудь чувства, кроме как ненависть пленницы к своему тюремщику. Вместе с тем нельзя было не обратить внимания на сдержанную учтивость, которую он проявлял к ней с момента, когда понял, что она не относится к числу его врагов. За исключением единственного упоминания о ее нижнем белье, которое сейчас сушилось на горячей трубе для полотенец, он обращался с ней твердо, но не грубо. Скорее внимательно и бережно.
Получалось, что отплатить ему за все хорошее холодным душем было несправедливо.
Конечно, Анджелу тяготила мысль о том, что она перестала быть себе хозяйкой, пусть даже на непродолжительное время. С той минуты, когда она, Анджела, подобрала с пола гаража пистолет, Хок взял в свои руки контроль над ее жизнью. А она не относилась к женщинам, которые отдают власть над собой легко… и никогда полностью… а тем более против воли. Безжалостно он отобрал у нее то, что она и в мыслях не собиралась никому отдавать. А затем с легкостью, от которой просто дух захватывало, удерживал то, чем завладел. Жизнь ее находилась в его руках, и она никак не могла этого изменить.
«Мой физический отклик на тебя силен и однозначен», – совсем некстати всплыла его фраза в ее сознании.
Снова дрожь пробежала у нее по телу. Реакция абсолютно однозначная, такой же физический отклик, как и у Хока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28