Это всего лишь генетическое нарушение, которое можно легко устранить с помощью здравого смысла. Вы обращались к психиатру, теперь собираетесь к хирургу. Что еще вы можете сделать?— Я не знаю, — сказал Гин задумчиво. — В этом доме чувствуется какое-то напряжение, будто что-то должно произойти, и я не могу предположить, что именно.— Конечно, Гин, напряжение неизбежно. Но неужели ты не понимаешь, что однажды все твои проблемы с Лори разрешатся и напряжение улетучится? Но это не может произойти за пять минут.— Да, не может, — сказал Гин. — Думаю, не может.Он снова сел и, хмурясь, уставился на тлеющую сигарету так, словно струящийся дымок мог указать ему путь к будущему счастью.— Послушай, — сказала Мэгги, — если это облегчит тебе жизнь, почему бы не отпустить меня на пару часов, я схожу в специальную антропологическую библиотеку и посмотрю, что еще там можно найти для тебя. *** — Но ты не обязана.— Я знаю, что не обязана, но хочу это сделать. Ты должен понять, что Лори — красивая девушка с небольшими генетическими проблемами, что Сэмплы — не монстры и что пора перестать из-за этого волноваться. Генри Несс заметил, что ты чем-то обеспокоен, ты знаешь? Он думает, что ты сделал что-то ужасное и не хочешь ему рассказать об этом, например продал Панамский канал Фиделю Кастро.Гин посмотрел на часы:— Хорошо, Мэгги, иди. Но тебе нужно быть здесь к трем.— Отлично, — сказала Мэгги, допивая кофе. Она встала и окликнула его:— Гин!— Да?— Помни, что я когда-то любила тебя и, возможно, все еще люблю. Я хочу, чтобы ты был счастлив.Гин улыбнулся:— Спасибо, Мэгги. Ты у меня на втором месте после ангела-хранителя. *** Было пять часов вечера. Мэгги все еще не вернулась из библиотеки. Генри Несс устроил срочное совещание на двенадцатом этаже.Гин оставил для Мэгги записку на пишущей машинке с просьбой позвонить ему домой, взял свои бумаги и отправился на собрание.Уолтер Фарлоу стоял у двери в конференц-зал, посасывая трубку, вид у него был раздраженный.— Что случилось? — спросил Гин.Уолтер засопел.— Настоящая чертовщина. Пресса еще не добралась до этого. Какой-то маньяк похитил сына французского посла.— Ты шутишь! Ты хочешь сказать, это произошло сегодня?— Прошлой ночью. Полиция все держит в глубокой тайне. Генри вне себя.— О Боже! Они уже знают, кто это сделал?— Насколько мне известно, нет. Похоже, они вообще ничего не знают. Но Генри считает, что это каким-то образом связано с его инициативами по Ближнему Востоку. Он думает, что на него хотят оказать давление, что похитители потребуют санкций против арабов под угрозой убить ребенка.В эту минуту двери конференц-зала распахнулись и их пригласили войти. Генри Несс уже был там и вместе с ним — человек из ФБР в черном костюме, представители из французского посольства и люди из ЦРУ.— Итак, джентльмены, — начал Генри Несс, — давайте обсудим, что означает это похищение.Они говорили уже три часа, все время возвращаясь к опасениям Генри, связанным с переговорами по Ближнему Востоку. В комнате потемнело от сигаретного дыма. Государственные мужи утомились и стали менее разговорчивыми. Полиция сообщила, что все еще не имеет сведений о похитителях. Обсуждение постепенно сходило на нет. Когда Генри в пятнадцатый раз излагал свою собственную теорию преступления, зазвонил стоявший перед Гином телефон.— Извините, сэр, — сказал он и поднял трубку. — Кейлер.— Дорогой, это Лори.— А, привет! Послушай, милая, у нас в самом разгаре совещание. Мы заседаем уже несколько часов.— Ну ладно. Представление в цирке начнется не раньше девяти тридцати.— Цирк? О чем ты?— Это сюрприз. Мне удалось купить два билета на вечернее представление.Гин потянулся через стол за сигаретами.— Лори, мне неприятно говорить тебе об этом, но я не думаю, что мне действительно хочется идти туда.— Но дорогой, это представление будет исключительным. Говорят, там замечательные акробаты.Он закурил и почесал затылок, сдерживая раздражение.— Лори, должен тебе сказать, что после пятичасового совещания я меньше всего захочу идти в цирк. Будь умницей, сдай эти билеты.— О Гин!— Извини, любимая, но я очень занят.— Гин, я так хотела пойти.— Ну, может, в другой раз.— Все билеты уже проданы. Кроме того, сегодня особенное представление.— Что в нем такого особенного?— Просто особенное.Гин видел, что Генри Несс поглядывает на него с едва скрываемым неодобрением. Предполагалось, что новая администрация должна работать по принципу «всегда готов», звонки из дома в разгар напряженного политического совещания явно не одобрялись: По мнению Генри, государственный муж может быть женат только на своем рабочем столе и любой чиновник, который вечером приходит домой к своей жене, — двоеженец или, по меньшей мере, человек, нарушающий супружескую верность.— Я должен кончать разговор, — сказал Гин, — у меня совещание.— Ну пожалуйста, скажи «да».— Лори, я перезвоню тебе, мы обсудим это позже.— Я люблю тебя, Гин. Пожалуйста, скажи «да».Генри Несс недовольно кашлянул. Гин смущенно улыбнулся.— Хорошо, Лори, — сказал он, — мы пойдем. Зайди ко мне в офис около девяти. А сейчас я должен положить трубку.— О Гин, какой ты славный! Я так тебя обожаю.— Да, я тебя тоже. Ну пока.Гин положил трубку. Лицо у него было такое серьезное, будто ему только что позвонил министр Фиделя Кастро или британский премьер.— Я надеюсь, никаких семейных проблем, Гин? — спросил Генри Несс.— О нет, сэр, вовсе нет, извините.— Хорошо. Нам, политикам, и без домашних хлопот достаточно неразберихи в мире.Все громко подобострастно засмеялись и вернулись к обсуждению бесконечных версий похищения сына французского посла.Цирковое представление закончилось примерно в четверть двенадцатого. Гин чувствовал усталость и раздражение, когда они шли к автостоянке среди разбросанных коробочек от попкорна и оберток от жевательной резинки. Всюду горели фонарики. Клоуны и наездницы с обнаженными спинами расходились по своим автоприцепам, чтобы принять душ, выпить бутылочку пива и посмотреть ночную программу по телевизору.Ноябрьский вечер был сырой и прохладный, Гин поднял воротник плаща.Они опоздали к началу представления из-за пробок на дороге, затем обнаружили, что их места заняты каким-то типом в неказистом клетчатом пиджаке и пятью его упитанными детьми. В результате они просидели два часа на неудобной деревянной скамье среди кашляющих и чихающих детей и престарелых граждан. К тому же трудно было расслышать и разглядеть, что происходит на арене.Но Лори просто сияла от счастья. Он прикинул, как выгодно водить ее в цирк: это стоит дешево и при этом она получает такое удовольствие. Гин сунул руку в карман и не нашел там сигарет.— Гин, — сказала Лори, — я в восторге!— В восторге? Что тебя так восхищает?— О, все. В цирке все такое восхитительное.— Может, ты шутишь? Я видел только толстых наездниц и клоунов, которые вылетают из пушки.Лори потянула его за руку так, что он остановился, и посмотрела на него сияющими глазами:— Гин, пойдем посмотрим львов.— Львов? Ты уверена, что это стоящая идея?— Ты видел их? Они такие красивые.— Да, конечно. Они ничего.— Они очень красивые. Этот самец с фантастической гривой! Он такой мужественный, мудрый, сильный и неистовый.— Лори, извини, я не специалист по львам.— Но ты женился на мне.— Конечно, но послушай, я не в восторге от твоей идеи, вот и все. Думаю, нам лучше сесть в машину и отправиться домой.Лори потянулась и поцеловала его.Гин почувствовал тепло ее губ на прохладном ветру и уловил тот особый аромат, который всегда исходил от нее.— Пожалуйста, Гин. Они прямо тут, за углом.Он посмотрел на нее — она была такая хорошенькая, что он только улыбнулся и сказал:— Хорошо. Но только на пару минут. И может, ты откроешь их лучшие черты дилетанту, который не может отличить гриву от швабры.Она снова поцеловала его.— Ты замечательный, — прошептала она, — ты даже не догадываешься, какой ты замечательный.Они обошли автофургоны, миновали ограждение для слонов и приблизились к клеткам с тиграми и львами. Генераторы на ночь отключались, поэтому здесь было темно. Шелестела трава. Огромные хищники ворчали во сне и царапали когтями деревянный пол.Лори тянула его за руку, и они уже почти подошли к последней в этом ряду клетке, в которой сидел огромный лев. Лори ускорила шаг, будто ей не терпелось увидеть его. *** Наконец они остановились. Лев раскинулся в центре клетки и, подняв косматую голову, наблюдал за ними, щурясь и снова открывая глаза, с выражением жестокого превосходства.— Вот! — выдохнула Лори. — Разве он не красив? Разве он не великолепен?Гин прищурился, заглядывая в клетку:— Он мне нравится. Да, он симпатичный.— О, он больше чем симпатичный, — произнесла Лори таким тихим восторженным голосом, которого Гин никогда раньше у нее не слышал. — Он словно король, словно бог. Посмотри на эти мускулы, на этот великолепный мех, на эти копи. Ты знаешь, сколько весит этот красавец?Гин кашлянул.— Не знаю, возможно, фунтов двести. И по-моему, он довольно грязный.Лори, казалось, его не слышала. Она обратилась к хищнику:— Тебя посадили в клетку, да, мой красивый, мой милый?Лев зарычал, качая головой. Лори обхватила себя руками и закрыла глаза.— Лори, — сказал Гин раздраженно, — пойдем, становится холодно. — Я целый день ничего не ел, кроме сэндвича, и я скоро замерзну, как полярный медведь.Лори стояла с закрытыми глазами, поглаживая рукава своей шубы, как будто лаская себя. Лев снова зарычал и опустил массивную голову на лапы.— Лори, — сказал Гин, — не хочешь ли ты попрощаться со своим другом и поехать домой?Лори медленно открыла глаза и повернулась к нему.— Знаешь, ты не имеешь права смеяться над ним, — прошептала она. — Хоть его и заперли в этой клетке, ты не должен смеяться над ним. Он слишком хорош для этого.— Послушай, я не смеюсь над ним. Зачем мне это нужно? Я всего лишь попросил тебя поехать наконец домой.— Подожди всего одну минуту.Она шагнула прямо к решетке. Лев внимательно наблюдал за ней, открывая и закрывая узкие щелочки глаз.Гин хотел было предупредить ее не стоять так близко у решетки, но что-то остановило его. Вероятно, она знает, что делает.Лев снова поднял голову, затем встал. Это был мощный зрелый самец, жизнь в клетке сделала его немного осунувшимся и вялым, но мускулы у него были крепкие и сильные.Его хвост медленно задвигался, и он подошел к решетке, где стояла Лори. Лев оскалился и зарычал, но она не сдвинулась с места. Наконец хищник подошел прямо к ней и засопел, принюхиваясь и царапая деревянный пол. Лори еще минуту стояла, вытянувшись в напряжении, затем сделала шаг назад и поклонилась. Это был глубокий поклон почти до земли.— Лори! — резко окликнул Гин.Она выпрямилась.— Он прекрасен, — сказала она. — Я должна была выразить ему свое почтение.— Почтение? Льву? Лори, ради Бога!Лори засопела:— Ты кое-что забываешь, Гин.— Я ничего не забываю. Я просто не хочу, чтобы ты делала реверансы грязному животному, вот и все.Лори хотела было возразить, но сдержала себя.— Хорошо, Гин, — сказала она тихо, — извини меня. Но ты не должен забывать, что я наполовину львица. Этот хищник, кроме того, что он очень красив, еще и мой родственник.— Лори, я это знаю. Тебе не кажется, что мне вот уже месяц твердят об этом? Но ты же обещала постараться забыть о своем львином происхождении и приобщиться к человеческому образу жизни, к человеческим идеалам. Этот… король джунглей… он, должно быть, очень красив для льва, но я не хочу, чтобы ты отвешивала ему поклоны. Ты можешь это понять? Он — зверь, а мы — люди, и это дает нам превосходство над ним. У пас нет с ним ничего общего, кроме биологии. Это факт естественной истории.Лори повернулась и посмотрела на льва. Она медленно покачала головой, лев заворчал и опустился на пол.— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил Гин.— Да, — ответила Лори, — понимаю.— Но ты ведь не согласна со мной?— Ты хочешь, чтобы я согласилась?— Я не могу тебя заставлять, но мне бы хотелось, чтобы и ты думала так.Лори взяла его за руку и они пошли по густой траве к автостоянке. Оттуда слышался непрерывный гул машин, красные огоньки фар мигали в морозной ночи.— Гин, — сказала Лори, — ты ведь не подумаешь, что я не люблю тебя? Что мои чувства к тебе — притворство?— Почему я должен так думать?Она остановилась и внезапно притянула его к себе.— Ты никогда не должен так думать, потому что это не правда. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.Гин нежно поцеловал ее мягкие волосы и прижался к ним лицом. Он пожалел, что так сильно устал.— Пока ты любишь меня больше, чем львов, — сказал он тихо.Лори подняла голову и посмотрела на него.— В древнем языке убасти есть такое выражение: «Хаким-аль фарикка», — сказала она. — Это означает: «Две любви в одной». Однажды ты поймешь, что это значит и как сильна моя любовь.Он снова поцеловал ее.— Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое, — сказал он мягко. — Пошли, пора домой.В час ночи, когда Гин уже собирался выключить свет и лечь спать, он вспомнил о Мэгги, поднял трубку и набрал ее номер. После пятнадцатого-шестнадцатого звонка в трубке прозвучал ее сонный голос.— Алло, — пробормотала она.— Извини, — сказал Гин, — я снова тебя разбудил.— Это ты, Гин?— Может, я перезвоню тебе утром?— Нет, нет, — сказала она быстро, — не надо. Дай мне пару секунд, чтобы проснуться.Гин ковырял спичкой в зубах. Когда они вернулись из цирка, он приготовил себе холодный сэндвич с говядиной и огурцами, и кусочки мяса застряли у него в зубах.— Ты в порядке? У тебя какой-то странный голос.— Все нормально, — сказала она. — Я нашла в библиотеке столько необычной информации.— Это не потерпит до утра?— Как скажешь, но здесь есть такие вещи, которые, думаю, ты должен знать. Я нашла это в одной старой книге под названием «Запретные религии Нила». Там целая глава об убасти, но кто-то вырвал иллюстрации. Библиотекарь сказала, что они были слишком вызывающие или что-то в этом роде.Гин кашлянул.— Там есть что-нибудь новенькое, чего мы до сих пор не знали?— Да, есть такое, что по-настоящему обеспокоило меня, — сказала Мэгги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20