Мэгги закрыла блокнот и собиралась идти, как вдруг Гин кое-что вспомнил.— Мэгги, — неуверенно спросил он.Она задержалась.— Мэгги, у тебя, кажется, есть друг в полицейском управлении?— Энрико? Да, конечно. Пару недель назад я водила его детей в цирк.— Хорошо, — медленно произнес он. — Как ты думаешь, не мог бы Энрико проверить, есть ли у Сэмплов лицензия на сторожевых собак. Это не настолько важно, но если это не трудно будет сделать…— Я спрошу у него. Между прочим, тебе не помешало бы одолжить чьих-нибудь детей как предлог, чтобы сходить в цирк. Он приехал в Вашингтон всего на несколько недель, зрелище просто потрясающее. Тебе нравятся трюки на канате?Гин устало улыбнулся:— Да, конечно, это как раз то, чем мы здесь занимаемся.В ожидании Мэгги, разыскивающей в библиотеке информацию об убасти, Гин решил позвонить Питеру Грейвзу. Автоответчик сообщил: «Доктор Грейвз сейчас занят, можете оставить сообщение». Гин попросил перезвонить ему. Он шагал по офису, нервничая, не в состоянии сосредоточиться, время от времени останавливался у окна и смотрел на серые облака, плывущие по небу как клочья дыма с места сражения.Самым необычным во вчерашнем споре с Лори ему показалось упоминание о газели Смита. Матье стоило невероятных усилий произнести эти два слова, но Гин не мог понять, в чем их значимость. Он знал, что так называется древний способ охоты на крупную дичь: козленка или овцу привязывают к шесту и используют как приманку, но он не видел в этом никакой связи с его женитьбой на Лори. Может, Матье хотел предупредить его, что Лори была приманкой, чтобы заполучить его для осуществления ее матерью каких-то своих замыслов? Но какую выгоду она могла бы извлечь из его женитьбы на Лори? Разве что общественное признание в вашингтонских светских кругах, не более. Но ведь она сама вдова дипломата. Может, она надеется, что Гин станет госсекретарем?Сама Лори показала ему гравюру «Газель Смита», как будто это было своего рода объяснение того, что произошло. Но Гин не мог принять такое объяснение. Он мыслил четко и прямолинейно, его всегда сбивали с толку неясные метафоры и таинственные головоломки. Он был расстроен и очень устал, кроме того, чувствовал себя виноватым перед Лори за то, что так грубо обошелся с ней. Гин уже собирался позвонить ей и сказать, что все в порядке, но потом передумал. Самое важное для него сейчас — принять решение: останется он с Лори и смирится с ее физическим недостатком или проведет шесть недель в Рено, оформляя развод. Он не понимал, почему Бог взвалил на него это бремя.Мэгги вернулась и застала Гина спящим в кресле. Она легонько потрясла его за плечо, и он в ужасе открыл глаза.— Ты задремал, — сказала она. — Как ты себя чувствуешь?Гин заморгал, приходя в себя.— Мне снились кошмары, — сказал он. — За мной гнались дикие твари.— Такое впечатление, что ты страдаешь от переутомления и недостатка секса, — сказала Мэгги.Гин кивнул, окончательно проснувшись.— Наверное, ты права, — сказал он хриплым со сна голосом. — Все, что мне нужно, — это длительный отдых в борделе.Она принесла ему кофе, села и открыла папку.— И это все? — спросил он. — Не так уж много.— Это все, что там было. Библиотекарь никогда даже не слышал об убасти, мы совершенно случайно наткнулись на кое-какие заметки. Это книга «Странствия по Нижнему Египту», написанная викторианским джентльменом, сэром Кейтом Фордисом. Он кратко мимоходом упоминает о них, и еще кое-что в топографическом донесении, отправленном им некоему Гордону в Хартум. И это все.— И о чем же пишет сэр Кейт?— Я сделала ксерокопию. Вот, возьми.Она протянула ему лист бумаги, и Гин начал внимательно читать. Это была одна страничка теста из книги викторианских времен, Мэгги приложила также копию гравюры с изображением каменных развалин под хмурым небом. Внизу стояла подпись: «Тель-Баст. Все, что осталось от великолепного города. Вид с юго-востока».В своих «Странствиях по Нижнему Египту» сэр Кейт писал следующее: "Мой проводник сообщил мне в Каире, что представления европейцев о пирамидах в Гизехе и сфинксе во многом ошибочные. Многое из того, что он мне рассказал, я уже знал, а именно: само слово «сфинкс» — греческое и означает «душитель», и известную легенду о том, что первоначально сфинксом называли чудище с головой женщины и телом львицы. Она или оно лежало в ожидании путников и предлагало им загадку. Если они отгадывали ее, оно отпускало их, если же нет — душило. Но вот что было для меня новым: оказывается, среди феллахов ходят слухи, что люди-сфинксы живут и по сей день. Где-то на просторах южной пустыни обитает племя людей, которые действительно являются потомками существ, происходящих от плотского союза женщины и льва.Моему проводнику стало не по себе, когда он говорил мне об этом, и он потребовал дополнительную плату за свой рассказ, потому что, сказал он, и сегодня потомки этих темных и ужасных людей живут и охраняют свой грязный секрет ревностно и свирепо. Многие проводники уже поплатились жизнью за свою болтливость. Получив от меня деньги и пищу, он продолжил свой рассказ.Эти люди-львы поклоняются своему богу Басту — демоническому существу. Их ритуалы требуют человеческих жертвоприношений и половых извращений, не доступных пониманию христианина. Они живут в городе Тель-Баст, и даже сегодня ни один проводник, включая и моего, ни за что не согласится показать вам эти развалины, боясь возмездия тех, кого он называл «эти люди».Гин выронил лист. Он был в шоке и уставился на Мэгги так, словно она была пришельцем с того света, он долго не мог ничего сказать.— Гин, ты в порядке? Может, тебе стоит показаться врачу? Ты ужасно выглядишь!Он покачал головой, во рту у него пересохло, чувствовался кислый привкус сигарет.— "Эти люди"! — прошептал он. — Это невероятно.— Гин, что невероятно?Он протянул ей листок и указал фразу в конце страницы.— Читай, все здесь, — сказал он, — это безумно, это страшно, но это все здесь.Мэгги прочла и только пожала плечами:— Я не понимаю, почему это безумно и страшно. Мне кажется, это просто легенда. А что же еще?Гин подошел к окну и долго смотрел на улицу. Наконец он заговорил:— Во время нашего первого с Лори свидания она сказала мне, что принадлежит к египетскому племени убасти. Тогда, естественно, я не придал этому значения. Ведь я никогда ничего не слышал об этом. Затем она рассказала, что феллахи называли ее соплеменников «эти люди». Вероятно, они, эти убасти, были настолько ужасными, что никто не осмеливался произнести это слово вслух.Он отошел от окна и сел в свое кресло, глядя Мэгги прямо в глаза.— Вчера, в нашу первую брачную ночь, когда Лори разделась…— Гин! — перебила его Мэгги.— Выслушай меня.— Но Гин, это очень личное. Я не могу…— Ну пожалуйста, ради Бога, выслушай! Когда Лори разделась, а она долго отказывалась сделать это, она повернулась ко мне лицом, и я увидел, что у нее три груди. И волосы, коричневые курчавые волосы, растущие до самого живота.Потрясенная, Мэгги стояла, открыв рот.— Гин, — сказала она, моргая, — ты меня разыгрываешь.Он глотнул.— Это правда, Мэгги. Здесь у нее нормальная грудь, а под ней еще одна, поменьше, и еще ниже — два соска. Она говорит… говорит, что американские врачи называют это рудиментарной грудью. Это один из атавизмов, который проявляется время от времени.Мэгги только сочувственно кивала головой:— О, Гин, мне так жаль. Боже, теперь я понимаю, почему ты такой грустный. Послушай, разве нельзя сделать операцию или, может, провести курс гормональной терапии?— Она не хочет, — сказал он уныло.— Она не хочет?! Как это не хочет?— Именно так. Она думает, что грудь у нее нормальная и красивая. Она так уверена в этом, что я сам чуть не согласился, что она нормальная.— Как это может быть нормальным? Три груди! Это совершенно ненормально!Он хлопнул листком с ксерокопией по столу.— Это ненормально для того, у кого отец и мать — обычные люди. Но в этой книге написано, что убасти — потомки существ, происходящих от плотского союза женщины и льва. Девушка, в жилах которой течет львиная кровь, должна иметь несколько львиных характеристик, таких, например, как куча сосков, чтобы вскармливать свое многочисленное потомство. А вспомни ее глаза — зеленые с желтым отливом. Как у львицы.— Гин, — сказала Мэгги в отчаянии, — ты должен что-то придумать.Он закурил сигарету.— Если бы я знал, что делать, я бы не сидел в офисе на следующий день после свадьбы.Она тихо покачала головой.— Мэгги, я ценю все, что ты для меня сделала. Я хочу примириться с этим и узнать, что за всем этим скрывается. Как бы там ни было, Лори — моя жена, и я в ответе за нее.— А ты не подумал, что она может быть опасна?— Опасна? Что ты имеешь в виду?— Ведь львы же опасны,— Да, но…Мэгги опустила глаза.— Я подумала о том, что сказал французский дипломат.— Какой дипломат?— Тот, который предупреждал: «Остерегайтесь танцев».— Ну?— Я вдруг поняла, он же говорил по-французски. Знаешь, как эти дипломаты, не задумываясь, переходят с одного языка на другой. Возможно он сказал «ле дантс», а не «ле данс», то есть «остерегайтесь зубов»!— "Ле дантс"?— Да, остерегайтесь зубов!Он нашел Питера Грейвза в баре арлингтонского гольф-клуба. Это было строгое солидное заведение с зеркалами в тяжелых рамах; приглушенные интеллектуальные беседы иногда прерывались взрывами смеха. Гин заказал неразбавленный коктейль «Джек Дэниэлс» и зачерпнул пригоршню сырного печенья: было время обеда, а он до сих пор ничего не ел.Они пожали друг другу руки. Гин очень устал, не хотелось ни с кем разговаривать, но он понимал, что должен сделать над собой усилие и поговорить с Питером перед тем, как он вернется к Сэмплам.Он закурил.— Неплохое местечко. Здесь собираются ученые мужи?Питер покачал головой:— Мм… В основном военные. Одна бомба, сброшенная сюда во время обеда, могла бы за пару секунд уничтожить большую часть офицерской верхушки Пентагона.— Я это запомню и в следующий раз заработаю несколько баксов, продавая военные секреты.Питер пил коктейль. Он то поднимал, то опускал вишенку в пенистую жидкость.— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.— Почему ты спрашиваешь об этом?— У тебя был ужасный голос по телефону. Я тогда подумал, что у тебя нервный срыв.— Срыв? У меня?!Наконец Питер перестал терзать вишню и съел ее. Но оставшимся черешком он принялся водить по пепельнице и тыкать в пепел от сигареты Гина.— Нервным срывам подвержены даже люди с хорошо отлаженной психикой. Фактически они-то как раз больше подвержены стрессам, чем те, у кого куриные мозги. В этом баре можно насчитать пять или шесть человек, все они — высшие военные чины, — которые страдают от нервных срывов. Я лично помогал двум из них.— Надеюсь, успешно? Не хотелось бы, чтобы из-за их срывов началась третья мировая война.— Кто знает? Истерия, о которой я говорю, может охватить человека неожиданно.— Да, наверное. Но лично я, и это правда, не подвержен истерии.— Итак, ты думаешь, что девушка, на которой ты женился, — помесь льва и человека, — прокомментировал Питер.— Я не думаю, Питер, я знаю.— Откуда ты знаешь? Какие у тебя доказательства?— О Боже, Питер, у нее же шесть сосков! Я сам видел!Питер нахмурился:— Тебе не следует кричать об этом, Гин. У здешней публики традиционный взгляд на вещи, общепринятое представление о мире, не надо нарушать их ментальное равновесие.— Ну, а ты что же? Мне кажется, у тебя тоже традиционное представление о мире. Ведь ты не веришь мне? Ты думаешь, что перед тобой интересный случай, и прямо сейчас пытаешься определить, что за синдром вызывает бред и галлюцинации, когда человеку в первую брачную ночь кажется, что у его жены целых три пары грудей.Питер отпил из бокала, его усы стали белыми от пены.— Существует много достоверных случаев рудиментарной груди. Я сам видел нечто подобное. Одна женщина в Баден-Бадене…— Питер, это не рудиментарная грудь. Она сама говорит, что у них в семье все женщины такие. Это их наследственная физическая характеристика.— Ты хочешь сказать, что и у ее матери то же самое?— Полагаю, что да. Она дала мне это понять.— Мд-да, — сказал Питер, — должен сказать, все это очень странно.Гину принесли «Джэк Дэниэлс», и он сделал большой глоток. Напиток обжег ему горло и заставил почувствовать, как пусто у него в желудке.— Ничего необычного в этом нет, если взглянуть на это глазами Лори. Она считает, что ее грудь совершенно нормальная. То ли сама придумала оправдание своей неординарной внешности, то ли на самом деле уверена, что она — убасти, потомок человекольва.— Человекольва? — переспросил Питер. — Ты веришь, что такое действительно существует?— А что еще я могу предположить?Питер сцепил пальцы и задумчиво уставился на стол. Как любой профессионал, поставленный перед сложной беспрецедентной задачей, он пытался классифицировать ситуацию по уже проверенным правилам и канонам. Гин не меньше его думал о том, как найти всему этому разумное объяснение. Но он знал, что Лори Сэмпл-Кейлер, со вчерашнего дня его жена, вообще не поддается логическому анализу.Питер рассеянно поглаживал лысину.— Ты ее любишь? — спросил он.— Конечно, люблю. Что заставило тебя спросить об этом?— Ну, — начал Питер, — если ты собираешься помочь ей, это очень важно. Если же ты не любишь ее или не уверен в своей любви, то, полагаю, тебе следует как можно быстрее исчезнуть из ее жизни. Но если ты любишь ее и действительно хочешь ей помочь вписаться в нормальную жизнь, ты должен принять несколько важных решений.— Сейчас ты скажешь, что я должен привыкнуть к ее… ее страшной груди. А эти волосы?Питер кивнул:— Помнишь, о чем мы говорили на вечеринке у Уолтера Фарлоу? Если ты хочешь помочь этой девушке, ты должен позволить ей убедить тебя в том, что у нее исключительная судьба. Кроме того, ты говорил мне о ее страхе перед неким событием — чем-то ужасным и неизбежным, что должно случиться с вами обоими. Все, что ты должен делать, — это подыгрывать ей, во всем с ней соглашаться, и когда она поймет, что ничего ужасного не происходит, это и будет означать, что ты переубедил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20