Я экспериментирую с различными белками, найденными в клетке, но пока я еще не идентифицировал все. Вот это может появиться из этого генетического кода, если мы активируем правильные гены.
– Ну да, –с сомнением сказал Маккой. – хотя я не думаю, что эта комбинация что-то нам даст. Но продолжайте попытки. У нас не слишком много времени, чтобы доказать нашу точку зрения, – он склонил голову. – Хотя…без Джима, который мог бы закрутить эту карусель, я не знаю, начнется ли их проект вращения вовремя.
Из- за спины Маккоя Спок сказал:
– Уверяю вас, что отсутствие капитана не будет препятствием для выполнения нашей миссии.
Маккой гневно обернулся назад.
– Почему вы не в постели? Немедленно отправляйтесь в лазарет!
Спок не шелохнулся.
– Я не могу выполнять обязанности капитана из лазарета.
– Значит, вы должны просто передать их кому-либо, –сказал Маккой. – потому что вы останетесь там, пока я не скажу, что вы здоровы. Это ясно?
– Вполне, доктор, –Спок скрестил руки на груди. – Так как первый офицер заперт в лазарете, а главный инженер также отсутствует на борту, технически, вы находитесь в командовании. Вы намереваетесь следовать программе капитана, или своей собственной?
Зулу задержал дыхание. Он ненавидел, когда Спок и Маккой вот так спорили друг с другом – а эта схватка обещала быть жаркой. Маккой покраснел, и его южный акцент стал более ясным.
– А, так именно поэтому вы решили принять командование, да? Вы хотите быть уверены, что этот безрассудный план зажарить каждое живое существо на планете будет исполнен раньше, чем мы сможем доказать, что есть другой путь, не так ли? Вы ведь любите прямые решения, механические подходы, так что даже не дадите нам шанс!
– Это нелогично, доктор, –голос Спока никогда не показывал эмоции, но Зулу знал его достаточно хорошо, чтобы знать, когда он был рассержен. Для вулканца, сказать, что чье-то утверждение нелогично, было эквивалентом земному "вы – глупец". Спок посмотрел прямо в глаза Маккою.
– Если вы докажете, что биологические методы эффективнее в данном случае, тогда я, конечно, поддержу их использование. В настоящий момент, однако, у вас нет ничего, кроме моделей, притом не очень многообещающих.
– Мы же только что начали, –запротестовал Маккой.
– Это очевидно, –ответил Спок. – Но гораздо менее очевидно, сможете ли вы изменить генетическую карту растительности за три оставшихся нам дня. Поэтому, мы должны продолжить восстановление системы импульсных двигателей, и мы используем их, если ваши усилия будут неэффективны.
– Это нелогично, Спок, –Маккой ткнул ему пальцем в грудь. – Единственная вещь, которая имеет предельный срок – проклятый проект вращения. У нас есть месяцы, чтобы создать новые циклонные деревья, прежде чем атмосфера станет столь плохой, что они не смогут дышать в ней.
– У вас есть три дня, –возразил Спок. – Мы не можем оставить без внимания единственную альтернативу без всяких доказательств, что ваш план преуспеет.
– Будь проклята твоя компьютеризированная логика, Спок! –взорвался Маккой. – У тебя ведь тоже нет доказательств, что твой план удастся!
– Нет, – подтвердил Спок. – Но это – выбор жителей планеты, и если – или до тех пор, пока – они не выберут другой, наша обязанность – помочь им в выполнении этого.
– А, значит, теперь это их ошибка. Отлично, Спок. Мне нравится, как вы сложили с себя всю ответственность, – Маккой надвигался на вулканца. – А теперь, шевелитесь. Я не шутил, когда приказал вам отправляться в лазарет.
Спок шагнул вглубь коридора. – Я возражаю, доктор. Я не могу исполнять свои обязанности из антиграв-кресла в условиях…
– А я не желаю бегать за вами с гипоспреем по всему кораблю, в ожидании, когда вы свалитесь снова, –отпарировал Маккой. – Нет уж, у меня есть и более важные занятия. Например, спасти планету от вашей остроухой логики.
Зулу покачал головой, слыша удаляющиеся голоса. Он снова повернулся к экрану. Возможно, если бы он активировал последовательность вот здесь…
Их тюрьма пахла подобно пивоваренному заводу. Тернеру это нравилось, хотя он и беспокоился о том, как быстро это происходило. Здесь было слишком жарко, чтобы получился настоящий эль. Дрожжи действовали тоже слишком быстро, практически мгновенно превращая экстракт в алкоголь.
Интересно, когда охранники вообще это заметят. Ромуланский эль имел весьма скверную особенность действовать на человека неожиданно – но человек этот по крайней мере был готов к алкоголю. В то же время, натуральный привкус экстракта корня кэнон мог прекрасно замаскировать вкус спиртного до нужного времени.
И даже если нет, по крайней мере, у него, капитана, и профессора Костаса будет достаточно алкоголя, чтобы утопить свои печали.
Он сидел на полу, опираясь спиной на металлическую стойку. Прохладный ветерок, проникающий из единственного воздуховода, приятно охлаждал тело. При такой температуре, им нужно было пить по несколько галлонов жидкости в день. Он порадовался, что оставил половину канистр нетронутыми; пара галлонов ромуланского эля в день – или даже какого-то его подобия – было бы достаточно, чтобы убить любого не-ромуланина.
Профессор Костас сидел у стола в единственном кресле. Капитан Кирк подтянул к столу ящик с консервами, и, усевшись на него, объяснял профессору правила игры в шашки, используя вместо фишек крекеры.
Тернер изменил позицию, вытягивая затекшую ногу, и Костас глянул на него поверх стола. Улыбнувшись, он спросил капитана:
– Все члены вашего экипажа столь же находчивы, как мистер Тернер?
Тернер посмотрел на Кирка. Капитан молчал, казалось, ожидая его ответа.
– Конечно. Мы лучшая команда в Галактике! –затем он вспомнил, что остальная часть экипажа, наверное, превратилась в плазменное облачко. Он глубоко вздохнул и отвернулся.
– Они живы, –твердо сказал Кирк. – Никаких сомнений.
– Надеюсь, –ответил Тернер.
Костас кивнул. – Что насчет вашего инженера – мистер Скотт, кажется? Он в равной степени изобретателен?
Кирк неожиданно рассмеялся. – Мистер Скотт истинный гений, когда дело доходит до изобретательности.
– Он знает компьютеры? –спросил Костас.
– Как свои пять пальцев. Не беспокойтесь, ваш проект в хороших руках. И, готов поспорить, что он найдет способ даже его улучшить –конечно, со всем уважением к вашим способностям.
– Надеюсь, что нет, – возразил Костас. Его лицо, покрытое морщинами, выражало искреннее беспокойство. – Я провел последние два года, настраивая компьютер в точности на эту работу. Нельзя просто так, на ходу, изменять нервную сеть; это нужно делать как можно мягче, может, затрачивать большее время…позволить системе реагировать постепенно. Одно неуклюжее касание – и система будет в полном хаосе.
Тернер почувствовал скрытое раздражение капитана, возмущенного, что его старшего инженера могли заподозрить в некомпетентности, но Кирк ответил прежним тоном:
– Его касание вряд ли будет столь тяжелым, как у саботажников. Но я уверен, что он понимает возможную опасность. Если требуется осторожность, я уверен, Скотти будет осторожен.
Визг металла по металлу возрос на мгновение до невыносимого, прежде чем болты на разрушенной консоли компьютера уступили с громким лязгом. Скотти отодвинулся назад, чтобы не попасть под стрелу подъемного крана, чья когтистая лапа собирала обломки и перебрасывала их в гору разрушенного оборудования у двери. Грохот и шум усиливались эхом в огромном полупустом зале.
– Очень хорошо, –сквозь шум закричал Скотти Нерону. – Как только мы все это уберем, начнется настоящая работа.
Нерон нерешительно улыбнулся. Наблюдение за тем, как едва ли не шестую часть оборудования безжалостно срывают со своих мест и увозят кары, явно не прибавила ему оптимизма, но за все время своего пребывания здесь Скотти не чувствовал себя лучше. Они наконец начали делать что-то настоящее. Пока это было больше сортировка, нежели восстановительные работы, но когда они вынесут безнадежные системы, он смогут начать восстанавливать то, что останется.
– Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мне надо будет ремонтировать нейронную сеть, –проговорил Скотти, – но я благодарен всем счастливым звездам, что вы построили именно ее. Если бы вы использовали обыкновенный дискретный процессор, эта была бы полная безнадега, но нейронная сеть – это совсем другое дело. Сначала она может немного сбоить, учитывая все разрушенные цепи, но по крайней мере, большая часть заложенных программ должна сохраниться.
– Думаю, мы это скоро узнаем, –сказал Нерон. Его уши с ободком меха трепетали, словно у нервной лошади.
– Конечно, узнаем, –Скотти хлопнул его по спине. – Не унывай, парень. Это твой звездный час. Если мы соберем эту штуку, люди будут слагать о тебе песни все ближайшее тысячелетие.
Подобная перспектива, похоже, не особо впечатлила римиллианца, но Скотти полагал, что каждый имеет право на плохое настроение время от времени. Вся правда была в том, что Скотти тоже отнюдь не хотел становиться героем. Всем парадам он предпочитал инженерные задачи. А здесь была, пожалуй, самая огромная задача, какая никогда не стояла перед ним раньше.
Нейронная сеть была особым типом компьютера, названная так, потому что миллионы ее процессоров соединялись миллионами линий взаимной связи, подобно клеткам мозга, а не единственной цепью, как в стандартных компьютерах. Теоретически, такая система могла обрабатывать информацию куда быстрее, и работать над более сложными проблемами, чем обычный компьютер, и проведенные эксперименты показали, что эта теория по крайней мере частично правильна.
Проблема была в том, что работа совершалась методом проб и ошибок. Миллионы цепей невозможно было контролировать никакими внешними средствами; взаимодействия между процессорами должны были контролировать сами процессоры. Причем, было похоже, что ими управляют сигналы светофора, а не физические законы. Теоретически, светофоры контролировали дорожное движение, но тем не менее, до сих пор транспортные средства могли двигаться как захотят. Это означало, что после того, как вы включаете компьютер, то, что происходит в его недрах, в значительной степени остается загадкой. С одного конца вы задаете вопрос, с другого – получаете ответ, но используемые методы могут изменяться от случая к случаю.
Такая непредсказуемость сделала эти компьютеры популярными в сфере исследования искусственного интеллекта, но они вышли из общего использования боле столетия назад. Параллельные процессоры и субпространственные шины, которые обошли ограничения вычислений скоростью света, решили проблему скоростных вычислений в обычных компьютерах; кроме того, они были куда более надежны.
Но одной особенностью нейронные компьютеры превосходили все остальные: они могли приспособиться. Получая постоянно меняющуюся информацию от тысяч различных источников – например, сейсмографов и сенсоров вращательного момента, – и подавая контрольные сигналы одновременно тысячам устройства скажем, импульсным двигателям – нейронная сеть через определенное время могла приспособиться к ситуации, тогда как обычный компьютер просто вышел бы из строя из-за перегрузки.
И было у нейронных сетей еще одно преимущество, очень важное, с точки зрения Скотти: если вы удалили ее часть, вы могли собрать из того, что осталось, вполне рабочую, хотя и чуть менее мощную, версию оригинала. Это займет все оставшееся у них время, но Скотти готов был держать пари, что он и Нерон смогут снова подключить соединения и вернуть компьютер в строй, пока не закроется окно активации.
Другое дело, сможет ли такая "усеченная" версия компьютера контролировать все взаимодействия подпространства. Присутствие профессора Костаса неизмеримо помогло бы в создании убежденности, что да, сможет, но сам Скотти в этом не был уверен.
Рискованная попытка капитана освободить его не удалась, и теперь они тоже стали пленниками. Скотти тоже хотел идти за ними, но понимал, что это было глупо. Если схватят и его, тогда проект точно будет свернут.
Нет, он должен остаться и помочь Нерону восстановить компьютер, надеясь, что они смогут вдвоем сделать эту работу. Впрочем, как сказал Нерон, они это узнают достаточно скоро.

Глава 13

Два дня. Если бы он не делал пометки на стене всякий раз, просыпаясь, Кирк давно потерял бы счет времени. Постоянное солнце над головой делало биологические часы его и Тернера единственным, относительно чего можно было хоть как-то измерять время. Костас им помочь не мог; для римиллианцев не существовало понятие "дня" как такового. Когда он был занят чем-то, он бодрствовал, пока не заканчивал работу, или не чувствовал усталости, а когда заниматься было нечем – как было все время его пленения – он дремал каждые несколько часов.
Задержка невыносимо раздражала Кирка, но он понимал, что действовать надо осторожно. Как сказала эта женщина, Марибет, даже если они смогут освободиться, бежать будет некуда – вокруг настоящий ад. Кирк хотел больше узнать о ситуации, прежде чем что-то предпринимать. Подобно узникам войн пошлых веков, ему нужно было понаблюдать за передвижениями своих тюремщиков, пока он не сможет предсказать каждое их действие, и таким образом использовать их слабые места.
Проблема была в том, что у тюремщиков не было никакого распорядка. Им, очевидно, столь же надоела их работа, как и их узникам – сидеть в заключении. Периодически они заходили на склад за продовольствием и питьем. Узникам они еды не готовили, однако при большом количестве ее на складе, это не было проблемой, Однако, было похоже, что все охранники ели в разное время, поэтому сложно будет заставить опьянеть их всех одновременно, подсунув вместо сока канистры с пивом.
Марибет жаловалась на запах, отпуская плохие шуточки об их личной гигиене, однако, не имея опыта столкновения с алкоголем, никак не связывала это с их замыслом. Тернер поместил канистры в самый низ стойки, так что она не обнаружит их, пока не придет время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26