Порой у Бренди мелькала мысль о том, чтобы продлить контракт… а уж вот это точно было полным безумием…
Дневник, запись № 480
Как ни приятно было пребывание на Ландуре, мой босс зависел от воли вышестоящего начальства, у представителей которого были свои соображения. Эти соображения во многом диаметрально расходились с соображениями моего босса. Командованию Космического Легиона было совершенно чуждо понятие о том, что человек, добившийся успеха на каком-либо поприще, имеет право воспользоваться плодами этого успеха.
Но такое положение дел не должно удивить никого, кто когда-либо имел дело с начальством.
По крайней мере моему боссу удалось обрести союзников среди властей предержащих. Однако я не сказал бы, что из-за этого у него стало меньше врагов.
– Очнись, мой сладенький, тут кое-кто желает с тобой повидаться, – проворковал ласковый голосок в наушниках Шутта. Это, естественно, была Мамочка – голос главного связного пункта роты «Омега».
Шутт оторвал взгляд от дисплея портативного компьютера, в просторечии именуемого карманным мозгом, с помощью которого он изучал состояние ротных финансов, и осведомился:
– Кто же, Мамочка?
Его голос был передан на связной пункт с помощью широконаправленного микрофона, вмонтированного в ремешок наручных часов.
– Да этот красавчик, посол Гетцман, – томно отозвалась Мамочка. – Может, выкроишь минутку и пришкандыбаешь сюда, а?
Шутт не выдержал и рассмеялся.
– Скажи ему, что я уже иду, Мамочка! Извини, что придется прервать ваше рандеву.
На самом-то деле Шутт намеревался оказать Мамочке, которую в действительности звали Розой, большое одолжение. Дело было в том, что Роза-Мамочка была способна разговаривать в такой вот разбитной манере только по коммуникатору, но стоило ей встретиться с кем-то с глазу на глаз, как она сразу становилась невероятно стеснительной. Так что, уведя посла к себе в кабинет, Шутт дал бы Мамочке возможность снова расслабиться даже в том случае, если она действительно считала Гетцмана неотразимым.
Сделав буквально несколько шагов по коридору, Шутт оказался в помещении связного пункта. Импозантный, безупречно одетый посол сидел перед принтером, из которого медленно выползала лента с распечаткой последних новостей, и усиленно делал вид, что погружен в чтение с головой, дабы не замечать мучений Розы. В конце концов, Гетцман был опытным дипломатом, и с Розой встречаться ему уже доводилось. Когда капитан вошел, посол тут же встал.
– Приветствую вас, господин посол, – сказал Шутт, пожал послу руку и предложил. – Пройдемте ко мне в кабинет.
– Рад снова видеть вас, капитан, – ответил посол, тепло улыбаясь. – Надеюсь, теперь вы наконец получили возможность немного расслабиться – после того как ваш парк аттракционов наконец заработал.
– Благодарю, – улыбнулся в ответ Шутт, предложив послу сесть и выпить, и сам уселся за письменный стол. – Я действительно время от времени расслабляюсь – когда выпадает возможность отвлечься от обычной рутины.
Несколько минут разговор вертелся вокруг общих тем, но потом посол Гетцман поставил свой стакан на стол и заметил:
– Вы здесь провели большую работу, капитан. С государственной точки зрения ее ценность не оставляет никаких сомнений.
– Спасибо, – вежливо кивнул Шутт. – Надо сказать, операция была весьма интересная. Надеюсь, другие ведомства также разделяют вашу точку зрения в плане оценки нашей деятельности.
– Насколько я понимаю, вы имеете в виду генштаб Космического Легиона?
Шутт кивнул. Посол сокрушенно покачал головой.
– Боюсь, ваше положение теперь не стало лучше, чем прежде, – сказал он. – Ваше начальство на все имеет свою точку зрения, и она далеко не всегда совпадает с тем, как смотрим на вещи мы, люди гражданские. Безусловно, скорее всего представители командования могли бы то же самое сказать о государственных служащих. Однако могу вас заверить в том, что наше расположение к вам – это очень и очень неплохо. Как минимум для вас оно чревато попаданием в горячий список кандидатур на весьма и весьма интересные назначения. На самом деле именно поэтому я и нахожусь здесь.
– Я так и думал, – вздохнул Шутт. – Теперь, когда мы поставили здешнюю экономику на рельсы, по которым она медленно, но верно должна добраться к высотам процветания, миротворческому контингенту тут по большому счету делать нечего. Я все гадал: когда же эта мысль придет в голову кому-нибудь еще.
– Что ж, вероятно, эта мысль и вправду пришла кому-то в голову, но я здесь вовсе не за этим, – возразил посол. – Итак, к делу. Правительство одной дружественной планеты обратилось к нам с просьбой об оказании им консультативной военной помощи. С их стороны были высказаны весьма, недвусмысленные пожелания относительно того, чтобы в качестве военных советников на планету было прислано именно ваше подразделение. Мне хотелось бы выяснить, как вы смотрите на такое назначение. Нам вовсе не хочется поручать вам дело, с которым ваша рота не смогла бы справиться.
– Буду с вами честен, посол Гетцман, – мечтательно проговорил Шутт, откинувшись на спинку стула и забросив руки за голову, – я не думаю, что на свете есть хоть что-нибудь такое, с чем бы не справились мои ребята при том условии, что у меня будет возможность их к этому заранее подготовить, Поэтому мне бы хотелось загодя узнать, что же нам такое предстоит. – Он немного помолчал, наклонился к столу, подпер подбородок кулаком. – А эта дружественная планета, о которой вы говорите… Это, случаем, не Зенобанская Империя?
– Угадали с первого раза, капитан, – усмехнулся посол. – Отчет летного лейтенанта Квела о его пребывании в вашей роте, по всей вероятности, произвел сильнейшее впечатление на правительство его страны. На вашем месте я бы усмотрел в этом возможность произвести не меньшее впечатление на наши власти, заинтересованные в сотрудничестве с Зенобианской Империей. Это был бы прекрасный карьерный ход.
– Это я понимаю, – довольно потер руки Шутт и, немного подумав, проговорил:
– И все же я несколько удивлен. Никакое правительство и не подумает запрашивать о помощи военных советников, когда на планете тишь и гладь, верно? У зенобианцев явно появились какие-то проблемы, иначе они ни за что не попросили бы ни о какой помощи. И мне бы хотелось заранее выяснить, что это за проблемы, прежде чем я окуну в них своих ребят. Или с моей стороны недипломатично этим интересоваться?
– Напротив, это зверски дипломатично и разумно, капитан, – горячо возразил посол. – И мне бы очень хотелось ответить вам на этот вопрос, но мы пребываем точно в таком же неведении на этот предмет, как и вы. Наши отношения с Зенобией пока пребывают на стадии налаживания, поэтому мы еще не располагаем надежными данными разведки. Военную миссию на Зенобии решено провести в то время, когда там еще не побывал никто из дипломатов. Мне это не по душе, честно говоря, но меня никто не спрашивал.
Как бы то ни было, боюсь, что я предлагаю вам, образно говоря, заманить поросенка на вертел. Ну что, как вам мое предложение при таких условиях? Интересно?
– Да, интересно, – без малейших колебаний ответил Шутт. – Глупо было бы отказываться. Сомневаюсь, что какое-либо другое подразделение Легиона, кроме нашего, справится с этим поручением.
– Отлично! Именно это я и надеялся от вас услышать, – обрадовался посол Гетцман и приветственно поднял стакан. – Выпьем за возможности и за тех, кто не преминет ими воспользоваться!
– Если не возражаете, я сочту ваш тост личным комплиментом, – улыбнулся Шутт и чокнулся с послом.
– А как же иначе! – воскликнул посол. – Я именно это и хотел сказать.
Затем они оба выпили.
– Приятно слышать, – сказал Шутт. – Однако хотелось бы попросить вас о любезности. Если вам все же удастся узнать, зачем мы понадобились зенобианцам, дайте мне знать, хорошо? Если там правда что-то неладно, хотелось бы, чтобы нас предупредили об этом заранее.
– Не волнуйтесь, капитан. Как только я что-нибудь узнаю, я тут же сообщу вам, – пообещал посол. Пригубив спиртное, он невесело усмехнулся. – Но позвольте мне дать вам совет, исходя из моего личного опыта… Ведь ни за что не узнаешь, что надо пригнуться, пока у тебя над головой впервые не промелькнет луч бластера, верно? Так что подготовьте своих подчиненных к чему угодно, тогда и сюрпризов будет не так много.
Шутт ухмыльнулся:
– Знаете, посол, мои ребятки и сами способны преподнести немало сюрпризов кому угодно. Мне они их каждый День преподносят.
– Вот почему галактическое правительство так верит в вас, капитан, – кивнул посол и залпом допил содержимое стакана.
Его улыбка в это мгновение могла означать что угодно.
ГЛАВА 2
Дневник, запись № 489
Сам того не желая, мой босс стал символом. И как это часто бывает, для разных людей он символизировал разное.
Для кого-то в Космическом Легионе он являл собой блестящую надежду на будущее – этот светловолосый молодой капитан, который был способен вернуть Легиону его былую славу. Точно так же смотрели на моего босса и некоторые симпатизировавшие ему особы из правительства Галактического Альянса – в особенности те из них, кому было по душе наблюдать за тем, как с помощью молодцов из Легиона достигаются высоты прогресса. А уж для своих подчиненных (среди которых были не только люди – мужчины и женщины, – но и несколько инопланетян) мой босс был настоящим героем, первым командиром этой роты, который подарил им возможность кем-то стать в этой жизни.
Но вот для других представителей командования, занимавших весьма и весьма высокие посты, мой босс являлся угрозой всему тому, что, по их мнению, представлял собой Легион.
– Военные советники? Только через мой труп! – проревел генерал Блицкриг. В свой рев он вложил вполне достаточно возмущения для того, чтобы те, кто его слушал – ветераны генштабовских заварушек, – на миг оторопели.
Но всего лишь на миг.
– Несомненно, это – высочайшая честь для Легиона, – .пробасил генерал Смутьян – представитель Легиона в правительстве. Произнесено это было спокойно, но генерал явно сказал именно то, что хотел сказать. – Между прочим, Блицкриг – это я на всякий случай говорю, вдруг вы не замети ли, – Легиону не так часто выпадает возможность увенчать себя славой. И будь я проклят, если мы откажемся от этого предложения только из-за того, что одного из наших офицеров от этого воротит.
– Боюсь, вы меня не поняли, генерал, – вздернув бровь, заметил Блицкриг. Он понял, что задавить Смутьяна ему не удастся, поэтому теперь решил продумать другую тактику.
Это для Блицкрига было непросто, поскольку он не привык иметь дело с людьми, которых не мог задавить. – Дело вовсе не в том, что меня от этого, как вы выразились, воротит.
Капитан Шутник известен своей способностью нарушать порядок и спокойствие, он совершенно некомпетентен, а его подчиненные – сборище недотеп и неудачников. Мы не имеем права рисковать и посылать его туда, где он может испортить отношения с важным для нас союзником.
– Полковник Секира сказала мне о том, что он добился целого ряда выдающихся успехов, – глянув на Секиру, возразил генерал Смутьян.
– Это верно, генерал, – подтвердила Секира и многозначительно продемонстрировала Блицкригу внушительную по толщине папку-портфолио. – Рота под командованием капитана Шутника не только успешно справилась со всеми порученными заданиями. Капитану удалось добиться наибольшего числа положительных отзывов о Легионе в средствах массовой информации. Будет только справедливо, если это назначение получит его рота. Они это заслужили.
Блицкриг вскочил и вытянулся во весь рост.
– Заслужили? За-слу-жи-ли?! – Он ткнул пальцем в лычки на своем мундире и затем вложил в свой вопрос всю издевку, на которую только был способен:
– Этот капитанишка прослужил в Легионе сколько лет? А? Три года? И при этом вы хотите мне сказать, что Шутник почему-то заслуживает большего, нежели офицер, переживший вместе с Легионом столько хорошего и плохого на протяжении почти сорока лет?
– Честно говоря, генерал, я не вижу, чем новое назначение для Шутника грозит вашему положению, – сказал генерал Смутьян. – Шутник – всего лишь маленькое перышко в кокарде Легиона, и все его заслуги – это плюс для всех нас. Вы являетесь непосредственным начальником капитана и имеете полное право оспаривать это назначение. Однако я бы вам очень не советовал этого делать. Поступая так, вы не только лишаете Легион возможности выслужиться перед правительством – если вы не забыли, прежде они нас не очень-то жаловали. Если вы наложите вето на запрос правительства Альянса по поводу роты под командованием капитана Шутника, это задание будет поручено какому-нибудь подразделению регулярной армии – ну, скажем, «Красным Орлам». Мы не можем позволить, чтобы это случилось.
Блицкриг, свирепо сдвинув брови, подошел к окну своего кабинета и какое-то время постоял там, таращась на панораму старого города, обрамленного заснеженными вершинами Северных Гор.
– Ладно, черт подери, – буркнул он наконец. – Пусть катятся! Но пусть в протоколе будет записано, что я был против! И когда Шутник увязнет там по самые уши, когда половину его роты кокнут местные бандиты, когда он устроит какую-нибудь дипломатическую катастрофу, виноват будет только он сам, а не я! Я хочу, чтобы в протоколе было записано, что я с самого начала был против! Ясно?
– Яснее ясного, – не спуская пристального взгляда с Блицкрига, проговорил генерал Смутьян и, немного помолчав, добавил:
– Но вы, конечно, понимаете, что, если мы занесем эти ваши слова в протокол, вы тем самым лишите себя лавров славы в случае успеха означенной операции?
– Шутнику ни за что на свете так долго не продержаться, – осклабился Блицкриг. – Пока этот ушлый хорек выкручивался только чудом. Но рано или поздно некомпетентность скажется, а рота «Омега» – худшее подразделение Космического Легиона. Да, им удалось набрать пару-тройку очков, но день расплаты неминуем.
1 2 3 4 5 6 7