Если я завидую кому, то реке. Она уносит воду, приносит новую, но всегда на своем месте лежит.
*** От Пушка нам с Феликсом досталась половина земли, пространство, что южней дома. На балконе коты встречались, ничейная территория. Они здесь дружили, спорить не о чем. В те времена пропитание для боевого кота было простым делом, помойные ящики открытые, пищи вдоволь. Тихая жизнь, полная беспорядка и еды. Что им еда... важно посидеть рядом, посмотреть вокруг. Если соседа уважаешь, можно даже спиной к спине... Посмотрят друг на друга, поворачиваются спинами, оглядывают каждый свою землю. Оглядят в общих чертах - и на серьезный обход.
Летом, тридцать лет тому, как сейчас помню...
Пушок спал в траве за домом, а этот дурак косил траву, поздно заметил кота. Пушок совсем глухой был, не услышал приближения, шороха - и получил косой по шее. К счастью не мучился, сразу умер. Овраг еще не был разделен новой дорогой, я спустился в него и закопал кота. На южной оконечности нашей земли могила Пушка. Там овраг врезается глубоко в землю, наверх круто подниматься, и спускаться опасно. Хорошее одинокое место для белого кота, с тех пор он там лежит. Наверху толстые лиственницы выстроились в ряд, вместо ограды, за ними не наша земля, другие ходят коты и люди, незнакомые. Вот Пушок и сторожит нас, как при жизни сторожил.
Лето было душное, мутное, 72-ой год, в воздухе тяжелый запах гари, кто-то еще, может, помнит пожары эти... Но в овраге всегда было прохладно, и земля рыхлая, копать легко. Я глубоко закопал Пушка, он там спокойно лежит. Потом начались перемены, овраг временно залило водой... Но Пушок глубоко в земле, его не коснулись наши глупости.
Феликс в расцвете жизни был кот, одолел южную мелкоту, после Пушка серьезных соперников там не было, и стал первым на всей нашей земле. Но с тех времен так и осталось - северная земля и южная, а на границе моя квартира и балкон. Мы подружились с Феликсом, такие вещи сразу не получаются - с годами. И он мне доверял, даже брал с собой на обход. Только сзади иди, на расстоянии...
*** Он особой породы был, Феликс, таких я видел только на моей земле. Все коты здесь его потомки, а откуда он сам взялся, не знаю. Может, он всегда здесь жил, или сам по себе возник, как жизнь на земле?.. Из простых молекул, от тепла, сырости да электрических искр... Если посмотреть со стороны, он не очень был красив - передняя половина туловища и голова совсем черные, гладкая короткая шерсть, а брюхо и задние ноги обросли густой темно-коричневой шубой. Зимой она до снега доставала, и на животе у него постоянно висели сосульки. Идет по снегу кот и звенит... Дома оттаивали звоночки эти, но он в уюте сидеть не любил. Мороз заставлял иногда, но у нас с каждым годом зимы все теплей и теплей. Феликс придет, поест, прыгнет ко мне на колени, поговорим о том, о сем... и он не оглядываясь, уходит. Зато он меня на улице узнавал в любой одежде, тут же прыгает, карабкается, устраивается на плече.
Глаза у него как у Льва Толстого - мрачноватые и умные, пронзительные очень. Все кошки в нашем доме, и в девятом, и восьмом были без ума от него. Когда я приехал, Феликс был уже не первой молодости, а умер он в 90-ом, то есть, по котовским правилам, невероятно долго жил. Многие его дети и внуки пострадали от машин и собак, от человеческих детей, а он был хитрей и умней всех, и ему везло. Для долгой жизни обязательно нужно, чтобы повезло, и у людей так, и у котов, и у всех живых существ, которых я знал.
И он мне всю землю показал, я шел за ним - и смотрел.
Поэтому я все здесь знаю. И вам немного расскажу.
*** Город от вас все удаляется, вы на краю, говорят. Нужно вас с большой жизнью связать... Построили нам дорогу. Видите, на карте, она в одном месте пунктиром. Здесь она через овраг проложена. Засыпали овраг, и все равно дорога проседает, каждый год ремонт. Дорога есть, но для меня она все равно пунктир. С одной стороны овраг, и с другой, он после разрыва... или разлома?.. стремится к реке, доходит до крутого спуска, и открывается. Отсюда к воде не так круто, как в других местах, пологая ложбина, деревья чудно разрослись, непроходимые кусты, в зарослях ручеек, в жаркие дни он высыхает, а весной довольно бурный...
Овраг перегородили, а о воде не подумали. И у нас, на южной стороне, в нем скапливалась вода, особенно весной. И летом, если не очень жарко... истинное болото. Выросли комары, прилетели к нам питаться. Зверям хорошо, шкура толстая и шерсть на пути, до них не добраться голодному комару. А людям что делать, особенно на нижних этажах?..
Потом под дорогой проложили трубу, и путь для воды восстановился.
Но я все равно эту дорогу терпеть не мог, и никто не любил. Шум от нее, и страшновато ходить к реке. Так просто не перейдешь, приходится стоять, ждать... С машинами шутки плохи, возьмет да выпрыгнет из-за угла...
И вообще... зачем?.. Нам эта дорога - ни за чем!..
Гена считал, что овраг со временем дорогу пересилит. Провалится вся затея, вернется прежняя жизнь... Но не дождался, терпения не хватило. Решил сам руку приложить, и не совсем удачно получилось. Но это моя теория. Каждая смерть имеет свою теорию, бывает, даже не одну. Но про Гену больше никто теорий не сочинял, его забыли. Все, кроме меня.
*** И Детский Сад, что рядом с домом был, оказался за дорогой. Звери боятся туда перебегать, а там прекрасно гуляется, другого такого места нигде нет. Раньше в Саду было много детей, шум от них, а теперь тихо. Дети перестали рождаться, садик закрыли, дом купила какая-то фирма, и много лет здесь никто не шумит. Хозяева о доме забыли, или уехали, или убиты... никто в этом не разбирался. Наняли сторожа, а потом платить ему перестали. Но ему больше негде жить, вот он за жилье и сторожит, спит в комнатке на втором этаже. Иногда выйдет, раз или два в день, покричит на бомжей, чтобы не выпивали в детских домиках, и обратно к себе...
И местность вокруг дома, дорожки, клумбы бывшие, газончики продолговатые вдоль ограды - все заросло дикой травой и сильными кустами, колючки у них непроходимые, зато красивые цветы и плоды. Вход тоже зарос, не войти, не выйти стало. Сторож сзади ходит, где ограда сломана, делает большой крюк. Но он редко выходит. Людям трудно теперь проникнуть сюда, особенно взрослым, удобно только мелким зверям не больше кошки. Они проползают по земле, и здесь им рай. Оказывается, есть такие места, рай для небольших зверей. По крайней мере, одно место - у нас. Поэтому, наверное, их в большой рай не пускают, говорят, вам и здесь повезло.
Мимо входа дорожка к реке спускается. Правда, мы с Феликсом считаем, что она от реки. По ней мы поднимаемся, а спускаемся с другой стороны детского сада. На карте наш путь обозначен, видите?.. А в кустах у входа, с внутренней стороны, стоит Доктор Айболит, и рядом с ним негритенок, тоже в белом колпаке, помощник вместо медсестры. У Айболита в руке чемоданчик с крестом, он тревожно выглядывает из куста, всегда готов скорую помощь оказать. Но помощи не надо никому. Может, и нужна, но на Айболита не надеются. Годы идут, а эти двое стоят и стоят... Я мимо иду - привет Айболит!.. Многие не знают, что за странные фигуры, не из этой жизни. Чтобы их понять, надо читать книги, а кто теперь читает... Прежние дети давно выросли, разбрелись по свету, Айболит им ни к чему.
А чужие не ожидают никого увидеть, пугаются.
Пусть пугаются, чужим здесь делать нечего. Айболит теперь вроде сторожа, со своим чемоданчиком, и негритенок со шприцем ему в подмогу. А настоящий сторож редко вниз спускается, в своей комнатке спит и спит...
Все рассказал?..
А теперь пошли на обход, как мы с Феликсом ходили.
*** Перед моим балконом деревья и трава, здесь мы начинали с ним проверку нашей земли.
Первая забота небольшая, чтобы не попался на пути Желтый, он живет на первом этаже с другой стороны, дружит с толстой армянкой. Добрая женщина, старая, но когда-то была молодой, я помню. У нее муж пропал. Лет десять тому назад вышел из дома на работу и исчез. Он на том берегу реки работал, в заповеднике. До берега не добрался, его лодка на месте оказалась. Значит, мои метры ему не суждено было пройти. Тогда людей побольше было, жить страшней. Это теперь я хожу гоголем, ничего не боюсь... Хотя, кто знает... может, просто в яму упал. Они для столбов вырыты, огромные, глубокие... Тогда еще новые копали, мог и не увидеть, в предрассветной серости. Искали, искали, и я искал, ведь каждый день здесь хожу. Ни следа, это загадка. У нас таких загадок пруд пруди... Карина погоревала, потом завела кота. Очень успешный оказался зверь, ласковый, домашний... А на улицу выйдет, бандит среди зверей!.. Феликсу пришлось его настойчиво убеждать. В конце концов, Желтый понял, что прав на территорию не имеет, хотя большой и сильный. Пожалуйста, сиди на асфальте, что полоской вокруг дома, никто не возражает. Или ходи как турист, тут их хватает, правда, людей, но разницы никакой. Но ходить вокруг и отмечать как свое... верх наглости. Желтый отступил, но не смирился, наоборот, надулся от презрения. Каждый день на полчасика выносит свою тушу на моцион, домашний буржуй, прошвырнуться среди дохляков, обиженных жизнью.
Нас с Феликсом наглость Желтого удивляла, время от времени приходилось учить, тогда обход откладывался. Так что мы стремились избежать встречи, настроены на дело, а не драться.
Но обычно Желтый в такую рань дрыхнет в теплой постельке на пышной груди хозяйки.
И мы незаметно выходили по траве, между кустами, на дорожку к мусорным бакам. К оврагу не подходим, если обычный обход, идем по малому кругу. В овраге не угнаться за котом. Там на пути бревно, по нему на высоте надо пройти, чтобы не запутаться в вязкой глине... для двух ног большое испытание. Если малый круг, я вздыхаю с облегчением, очень хочется с другом пройтись. Один совсем по-другому ходишь, иные мысли... все больше о жизни, для здоровья вредно. А с Феликсом я думал о земле, о деревьях, кустах... о котах и кошках, о птицах, которые нас не замечают, считают своими... Мы ходили рано утром, иногда ближе к вечеру, когда еще светло, и в то же время не светит так несносно в глаза, как в полдень.
Значит, мы без приключений добираемся до мусорных баков, здесь я присаживаюсь на маленький бордюрчик, жду. Два больших бака и кучи мусора вокруг них. Не у каждого хватает сил донести, человек по натуре нетерпелив. Самые нетерпеливые выбрасывают из окон, в основном, остатки еды. Но иногда летят крупные предметы, так что надо осторожней ходить. Или прижиматься к дому, или подальше, чтобы не докинули до тебя.
Обследование баков занимает у Феликса минут пять, потом он отряхивается, подходит к дороге...
Стоим, ждем, слушаем движения и шумы...
*** Я уже говорил, дорога испортила нам овраг, разлучила с Детским Садом!..
Но утром и вечером почти спокойно, редкое движение. Тот, кто не бывал здесь среди дня, даже не поймет, зачем было строить эту дорогу, портить нам жизнь... Гена считает, овраги - почерк природы, она пишет свои письмена. Гладкие поверхности для жизни бесполезны, говорит. Я тоже гладкие не люблю, знаю, сколько живого погибает, когда сглаживают неровности земли...
Наконец, мы тронулись, скользим поперек дороги. Пока все тихо, потому что утро, туман рваными клочьями уползает по оврагу к реке... Делаем рывок, и вот мы у ограды Детского Сада. Справа внизу овраг, мы движемся по узкой тропинке, местами прижимаясь к самой ограде, вдоль, вдоль...
В конце Сада настоящий яблоневый сад, тихий и пустынный, но не пустой. С тех пор, как нет детей, он сильно изменился, кусты выросли и пышная трава. И яблони меня радуют, на диво разрослись. Яблоки поменьше стали, ну, и пусть... Некого ублажать, сами для себя растут.
Доходим до конца ограды, здесь она сломана, повалена, прохожему яблок хочется, вроде бы ничейная земля. Но в последние годы никто сюда не добирается.
Дальше начинается поле, высокая трава. Овраг справа остается, здесь через него мостик, за ним деревенька, несколько старух и стариков. Это уже не наша земля.
Теперь перед нами заброшенная стройка, я говорил о ней. Полузасыпанные ямы, канавы, проросшие корнями... Тут гляди в оба, упадешь, не выберешься... Это, без сомнения, наша территория. Сначала стояли бараки, в них жили люди, строившие город. Потом бараки снесли, на их месте раскопали огороды. Но скоро забросили их, слишком бедна земля, глина ползучая... Остались сарайчики да туалеты, дощатые домики на курьих ножках. Потом вообще все снесли, объявили большую стройку, нужен, говорят, стадион. Между решениями сносить и строить прошли годы, место травой заросло, гуляют спокойно коты и собаки...
В конце концов, взялись. Не то, чтобы необходимость приперла или деньги куры не клевали - для такого дела решимость важна. Кинулись сюда, все вмиг раскопали, выровняли заново, вбили бетонные столбы, опору для крыши будущего стадиона... Два года копошились, потом одумались: от города далеко, местных болельщиков маловато стало...
И стройка замерла.
Я думаю, навсегда. Гена сомневался, надо ждать нового приступа, говорит.
Но годы шли, и стало ясно, что дело продолжения иметь не может. Природные явления стройку подточили, частично смыли и засыпали. Теперь только все заново - выкорчевать, перепахать, насыпать новой земли... Но планов таких пока не родилось. Думаю, еще может жизнь наладиться, очнется земля... Я надеюсь на нее, столбы ей не выкорчевать, но засыпать и спрятать может. Со временем управится, сгладит картину великих начинаний. Лучше не трогать ничего, и все само собой получится. Я вижу, пустырь постепенно зарастает кустами, высоченной травой...
Планы и усилия развеются по ветру, забудется ужас перемен.
А пока еще столбы, как гвозди незабитые, и глубокие ямы вокруг да около... Опасно ходить, особенно зимой. Снежная равнина, ветер наш постоянный метет и метет... и белые столбы из белого снега торчат.
Теперь я редко хожу сюда, без Феликса скучно стало.
Но мы недолго стояли с ним здесь, отдохнем - и дальше.
***
Спуск замедляется, хотя, в общем, идем вниз. Выходим на крутой обрыв, метров десять, если со стороны реки. Это Остров, наше кладбище. Здесь мой старый друг похоронен, Вася-пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10