Не успели на головном, оторвавшимся от остальных миноносцев показать свои позывные, как на него обрушился град 120 и 75 миллиметровых снарядов. К сожалению для "Сторожевого", который пытался оторваться от превследующих его четырех миноносцев противника, огонь Новика опять был точен. Пока на Новике разобрали его позывные, пока Эссен приказал перенести стреьбы на преследующих истребитель японцев, и пока комендоры выполнили этот приказ (наводчик бакового 120 мм орудия Степанов уже наведя орудия на ускользающую в темноте цель, сначала выстрелил, попал с 9 кабельтов, а уже потом переспросил командира плутонга "что, что ваше благородие?") русский миноносец успел проглотить два русских же 120 мм снаряда, и пяток 75 болванок. Но в кутерьме преследования, отворотов, циркуляций, опять преследований, атак и уклонений основные силы охраны рейда Порт-Артура ушли от входа на фарватер как мимнимум на семь миль. План Того по отвлечению охранения рейда приманкой из миноносцев удался на все 100%.
К этому моменту наконец то проснулись и артиллеристы береговой обороны. С Золотой горы засветили прожектор, луч которого уперся в окутанный паром Решительный, на остатках давления в котлах приближающийся к берегу. Артиллеристы батареи Электрического Утеса сразу же открыли огонь по несчастному кораблику, которому до берега оставалось пройти еще пол мили. До момента прекращения огня по Решительному успели выпустить восемь снарядов, один из которых пробил ему палубу, распоторошил угольную ямы и вышел через днище. Спасло корабль только то, что снаряды Утеса в начале войны были… Скажем так - несколько спецефическими. Миноносец стал быстро садиться носом и заваливаться на правый борт, но через минуту под его днищем заскрежетали камни, и корабль на 10 узлах выполз на берег. Не успела команда перекреститься и вспомнить Никлая Чудотворца, спасшего миноносец от неминуемого затопления, как с берега по эсминцу открыли огонь винтовки пехотной полуроты, охраняющей побережье… На ломаном английском поручик Северский потребовал от "японского капитана" немедленно спустить флаг и не пытаться взорвать корабль. Ему вторили простые пехотинцы на русском, в основном крывшие "узкоглазых макак" и стреляющих в застрявший в сотне метрах от берега корабль из винтовок В ответ с корабля донесся усталый мат, объясняющий истинное положение дел. К счастью для русских, перепуганные "высадкой японского десанта" солдаты стреляли из рук вон плохо. От пуль пострадал только боцман миноносца, которому прострелили руку, котрой он пытался махать объясняя что он русский. Суматоха ночного боя планомарно нарастала.
Подходящему к фарватеру, в компании пары старых корветов и трех транспортов, "Фусо" пришлось иметь дело только с "Манчжуром" и неторопливо начавшей выходить с рейда "Дианой", на которой при снятии с якоря заело брашпиль. "Манчжур", обнаружив крадущийся на десяти узлах (максимальный ход при котором из труб пароходов не вырывались факелы, и максимум того что мог дать "Фусо") к проходу транспорт противника, осветил тот прожектором и рванулся ему на встречу. Но не успели еще его канониры навести на цели носовые восьмидюймовые орудия, как вокруг самого "Манчжура" начали рваться неприятельские снаряды калибром не меньше шести дюймов… Рассчеты японского командования сработали во второй раз.
Когда чуть больше недели назад Того лично прибыл на борт "Фусо", стоящего в Кобе, удивлению командира корабля и всей команды не было предела. Действительно, бывший четверть века назад гордостью нового японского флота, его первый корабль сейчас, не смотря на уже две проведенные модернизации, безнадежно устарел. И у командующего флотом во время войны долдны быть более важные дела, чем инспекционная поездка по старым кораблям. Но речь вице-адмирала все поставила на свои места. Того объяснил построенному экипажу "Фусо", что император просит у них жертвы во имя Японии. Они должны своими телами и телом своего корабля заблокировать русским выход из по праву пролитой крови3 принадлежащего Японии Порт-Артура. Это позволит наконец высадить в Бедзыво армию генерала Ноги, которая с суши опять возьмет город, что ликвидирует угрозу со стороны русской эскадры, которая трусливо отказывается выходить на бой. Всем не желающим идти на почти верную гибель - Того не скрывал, что спастись с броненосца, затапливаемого на фарватере вражеской гавани, почти не реально, хотя тот и будет вести на буксире три паровых катера для эвакуации экипажа - было предложено сейчас же сойти на берег. Таковых на борту "Фусо" не нашлось. Тогда Того сам зачитал список членов экипажа, которые должны были вести броненосец в его последний боевой поход. Действительно, в самоубийственной атаке не было смыла иметь на борту полную смену кочегаров и механиков, штурмана и палубных матросов. Япония не могла позволить себе бесполезную гибель сотни обученных моряков. По плану Того, Окуномия тоже должен был оставить "Фусо" на своего старшего офицера и отбыть в Англию для принятия нового броненосца, переговоры о покупке которого сейчас шли полным ходом. Но тут случилось нечто бесперецедентное для помешаного на субординации и самурайских традициях подчинения приказам японского флота. Капитан второго ранга Окуномия не просто отказался выполнять приказ командующего Соединенным Флотом Японии вице-адмирала Того. Он вытащил из ножен фамильный меч, протянул тот в поклоне опешившему адмиралу и попросил или позволить ему командовать броненосцем в его последнем походе, или отрубить голову, избавив и капитана, и весь его род от позора бегства с поля битвы.
Когда Того разрешил ему остаться на борту и посвятил во все детали операции, Окуномия предложил несколько изменить порядок следования кораблей. По его предложению, головным шел транспорт "Ариаке", набитый мешками с рисовой шелухой для обеспечения плавучести. Его задачей было обнаружение русских дозорных судов, по прожекторам которых и должен был вести огонь из своих шестидюймовых и 120-мм орудий "Фусо". При этом планировалось, что занятые обстрелом "Ариаке" русские в темноте примут "Фусо" за еще один транспорт и подпустят его на близкое расстояние. А при стрельбе в упор две шестидюймовки и четыре 120-мм старого броненосца были способны не только утопить миноносец, но и вывести из строя бронепалубный крейсер дозора. Того не только согласился с разумным предложением, но и приказал установить на "Фусо" два дополнительных шестидюймовых орудия.
В принципе, если бы Порт Артур имел единую систему обороны от угрозы с моря, под единным командованием - после первого выстрела Фусо по Решительному русские бы поняли, что к фарватеру идет что - то вооруженное шестидюймовками. Звук выстрела орудия среднего калибра перепутать с та-таканием миноносных пуколок практически не возможно. Но береговое и морское командование жили каждое в своем информационном вакууме, абсолютно не зависимо друг от друга, и своми планами не делились. Поэтому артиллеристы береговой обороны были абсолютно уверены, что если в море стреляет что - то шестидюймовое - это Диана или Баян. В порту же залпы Фусо приняли за огонь береговой артиллерии по миноносцам противника… Обычное русское разгильдяйство и ведомственная не согласованность усугублялась ночной темнотой и четкими действиями японцев по заранее отрепетированному сценарию.
Когда луч прожектора "Манчжура" уперся в явно направляющийся к фарватеру "Ариаке", на "Фусо" и следующих за ним корветах поняли, что дальше стесняться в средствах нет смысла. На "Манчжур" обрушился град снарядов всех калибров, от 37 мм до 6 дюймов. Манчжур успел выстрелить из носовых восьмидюймовок всего пять раз. Первый залп по "Ариаке" лег с перелетом. Второй был направлен уже по частым вспышкам выстрелов в темноте. Последний снаряд был выпущен из левой погонной пушки уже с горящей канонерки (шестидюймовый снаряд с "Фусо" поджег подшкиперскую со складированными в ней парусами) на циркуляции во время отворота к берегу. Невероятно, но один из направленных практически наугад восьмидюймовых снарядов попал в борт Фусо. Однако, при подготовке старого броненосца к последнему походу японцы творчески использовали опыт Руднева по бетонированию Сунгари. Небольшой запас угля, необходимый для перехода к Порт - Артуру, был размещен в единственной угольной яме и непосредственно у котлов. Все остальные угольные ямы были залиты бетоном, для того чтобы усложнить жизнь русским водолозам при подъеме корабля. Неожиданно для японцев, бетон спас Фусо от пробоин во время этого и пары других попаданий. Старая броня не выдержала попадание восьмидюймового фугасного снаряда, но когда треснутая болванка протиснулась внутрь корабля, она с разгону впечаталась в стенку угольной ямы, подпертую изнутри десятками тонн застывшего бетона… Взрыватель сработал уже после того, как снаряд окончательно раскололся. И хотя с внутренней стороны бетона взрывом откололо большое количество осколков, а снаружи почти оторвало броневую плиту, комбинированная конструкция не допустила затоплений, которые в противном случае были бы неизбежны. Небольшие затопления междудоного пространства не смогли остановить корабль экипаж которого твердо решил умереть, но выполнить свой долг. "Манчжур" получил с "Фусо" и корветов в общей сложности шесть снарядов среднего калибра, что в который раз доказало преимущество скорстрельной артиллерии. Последнее, что успела сделать канонерка перед поворотом к берегу это выпустить по "Ариаке" мину из носового аппарата (по примеру однотипного с "Манчжуром" "Корейца"), которую никто на транспорте даже не заметил. Отвернув и получив из трюмов доклады о повреждениях, перебитом паропроводе и многочиленных, хотя и не фатальных затоплениях Кроун решил на всякий случай приткнуться к берегу, что Манчжур и сделал.
Но и "Ариаке" от своей судьбы не ушел - на "Электрическом Утесе" включили прожектор, который сразу же навели на обнаруженный и подсвеченный "Манчжуром" транспорт. Батарейцы уже поняли, что чуть геройски не добили свой миноносец, и с удвоеной скорострельностью стали засыпать транспорт снарядами, дабы загладить свою ошибку. Вскоре, получив пару попаданий, японский брандер сначала потерял ход, а потом вспыхнул ярким пламенем от носа до кормы, освещая крадущиеся за ними корабли. Сразу же стало очевидно, что идея полить бревна старых бонов и рисовую шелуху, которыми набили транспорт для обеспечения плавучести (больше ничего труднопотопляемого в порту просто не нашлось) была не совсем удачна. По первоначальному плану "Ариаке" отвлекал внимание дозорных кораблей, которые потом в упор расстреливались "Фусо", и огонь береговых батарей. Но его командиру, тоже решившему умереть во славу Японии красиво, захетелось тоже иметь возможность утопить корабль на фарватере, если ему посчастливится самому до него дойти. Однако, все трюмы транспорта уже были набиты не тонущим мусором и старыми отслужившими свой век гнилыми боновыми загражденияями, он не только не утонул бы, даже с открытыми кингстнами и крышками люка, он мог заблокировать дорогу главной звезде шоу - "Фусо". Тогда командир корабля, лейтенант Мидауно, решил - раз не судьба утопиться на фарватере, то при случае, если удастся незаметно проскользнуть в гавань, стоит попробовать протаранить первый же подвернувшийся русский корабль. А для пущего эффекта зажечь корабль перед тараном. Закупив на свои деньги нескоько бочек керосина, командир посвятил в сой план только ближайших друзей, поэтому командование не имело шансов разъяснить ему неудачность его идеи. Сейчас подожженная снарядом "Ариаке" освещала идущие за ней корветы не хуже чем русские прожектора. Повезло только "Фусо" - следуя сразу за жертвенным транспортом тот успел просочиться чуть мористее, когда тот потерял ход, но до того как огонь разгорелся всерьез. В момент обхода "Ариаке" на броненосце шальным снарядом с берега снесло единственную трубу. Резкое падение скорости привело к тому, что Конго идущий менее чем в кабельтове за кормой последнего бускируемого "Фусо" катера, поочередно раздавил свои форштевнем все три билета на спасение экипажа броненосца…
Беда не приходит одна - тяга в котлах упала моментально, а давление пара и скорость через минуту. "Конго", заметив наконец опасность столкновения, отвернул в сторону берега, получил попадие в клюз, и теперь тащил за собой по дну моря правый якорь, перепахивая морской песок и пстепенно замедляя ход. Скрепя сердце и скрипя зубами командир отдал приказ послать на помощь кочерагам подносчиков снарядов от орудий. Эта вынужденная мера - сокращенная смена кочегаров физически не могла без трубы поддерживать давление пара для продвижения на скорости более 4-х узлов - как ни странно спасла всю операцию. Если корветы азартно отвечали на огонь с берега из всех стволов, то Фусо вынужден был времено прекратить огонь. Через пять минут тихого, неспешно движения, под завывание проносящихся высоко над палубой снарядов и бомб, Окуномия с удивлением понял, что весь огонь русских сосредоточен на отставших корветах. Теперь он уже сознательно приказал не открывать огня до тех пор, пока русские не прекратят "игнорировать" ползущий ко входу на фарватер "Фусо". Но у артиллеристов и прожектористов Утеса и Золотой горы было занятие поинтереснее, чем выискивание в темноте не стреляющей мишени - они радостно рвали на куски подставившиеся корветы, которые упорно отсреливались из своих допотопных пушек… Причем, отстрелались не всегда безобидно - один удачно пущеный кем - то из корветов снаряд погасил береговой прожектор, со все обслугой. Второй разорвался на территории "подшефного" хозяйства на Электрическом Утесы, вызвав многочисленные ранения и жертвы среди кур, и свиней.
Потеряв в темноте головной корабль, на котором был единственный опятный штурман, знающих под ходы к Порт Артуру как свои пять пальцев, остальные корабли японского отряда стали расползаться кто куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44