Александра Маринина
Седьмая жертва

Изд. ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999 г.
OCR Палек, 1999 г.

Глава 1
КАМЕНСКАЯ

- Не знаю, как вы, уважаемые, а я книги Гоголя еще со школьной скамьи не
люблю. Не понимаю, что в них интересного!
Андрей Тимофеевич оглушительно расхохотался и ловко отправил в рот
очередной кусок упоительной телятины Ирочкиного изготовления. Настя искоса
глянула на Татьяну и сдержала улыбку. До чего забавный этот их сосед!
Немолодой уже мужчина, пенсионер, а держится с ними, как мальчишка с
одноклассницами. Хохочет, бородатые анекдоты рассказывает, нимало не
смущаясь их несвежестью, и даже не стесняется признаваться в том, что не
почитает одного из классиков отечественной литературы. Обычно люди его
возраста держатся с теми, кому еще нет сорока, более солидно, с усталой
многозначительностью изрекая непреложные, по их представлениям, истины. Не
таков, однако, был Андрей Тимофеевич, живущий на одной лестничной площадке
со Стасовым и его семейством.
- Ну, вообще-то, школьное изучение литературы к любому писателю может
любовь отбить, - заметил Стасов. - Может быть, сейчас детей учат по-другому,
а в наше время заставляли, например, наизусть зубрить размышления князя
Андрея под небом Аустерлица. Какой пятнадцатилетний пацан это выдержит?
Конечно, у него возникает стойкое отвращение и к отрывку, и к роману, и ко
всему, что написал Толстой. Кстати, а как вы к Толстому относитесь?
- Я, уважаемый, к писателям никак не отношусь, - с неожиданной
серьезностью ответствовал сосед, - у меня есть отношение только к конкретным
произведениям. "Войну и мир" люблю, "Кавказского пленника" люблю,
"Севастопольские рассказы" тоже, а "Анну Каренину", к примеру, терпеть, не
могу.
- Значит, вы и к нашей... Тане никак не относитесь? - обиделась Ирочка. -
Она ведь тоже писатель.
Андрей Тимофеевич снова расхохотался. Делал это он так самозабвенно и
вкусно, что невозможно было не улыбнуться в ответ.
- Ира, прекрати, - попыталась одернуть ее Татьяна. - Это называется
выклянчивать комплименты.
- Так я же не себе комплименты... - стала оправдываться Ира, но Андрей
Тимофеевич прервал ее:
- Дорогие мои, не ссорьтесь. Во-первых, у нас абстрактное обсуждение
русских классиков, а не присутствующих за столом прелестных дам. Во-вторых,
насколько я знаю, вы, Татьяна Григорьевна, пишете детективы, а я их не читаю
и читать не буду даже из уважения к вам, вы уж меня простите. А посему
отношения к вашему творчеству у меня нет и быть не может. Ну а в-третьих,
лично к вам, Татьяна Григорьевна, я отношусь с глубочайшим почтением и
восхищением, равно как и квашей гостье Анастасии Павловне, ибо молодые,
умные, красивые женщины, занимающиеся тяжелой и грязной работой, вместо того
чтобы блистать в свете, неизменно вызывают трепет в моей мужской душе.
Выдав сию тяжеловесную, но изысканную тираду, сосед поднялся из-за стола,
аккуратно сложив при этом лежавшую на его коленях накрахмаленную салфетку.
- Засим позвольте откланяться.
- Куда же вы, Андрей Тимофеевич, - всполошилась Ирочка. - У нас еще
пироги...
- Нет-нет, дорогая, не могу, извините. Сын обещал подъехать, я должен
быть дома. Сегодня, видите ли, вторая годовщина смерти жены, мы собираемся
съездить на кладбище.
Ира проводила соседа до двери и вернулась в комнату. На лице ее
проступила грусть, словно печальная дата в этот день была не у Андрея
Тимофеевича, а именно у нее.
- Все-таки он славный... Простой такой, веселый... - вздохнула она, ни к
кому конкретно не обращаясь, и начала освобождать на столе место для блюда с
пирогами.
- Ага, - ехидно поддакнула Настя, - и галантный. Не знаю как ты, Танюша,
а я уже давно таких комплиментов не получала. И молодые-то мы с тобой, и
умные, и красивые. У вашего замечательного соседа со зрением как? Все в
порядке?
- Не волнуйся, - засмеялась Татьяна, - у него все в порядке. Это у тебя
перебор в части самокритики. Запомни, подруга, твой вкус вовсе не эталон, я
даже не исключаю, что он у тебя просто отсутствует. И тот факт, что ты сама
себе не нравишься, совершенно не означает, что ты не должна нравиться всем
остальным людям на этой планете. Допускаю, что нашему Тимофеичу-Котофеичу ты
кажешься неземной красавицей. Ладно, коль наш сосед нас покинул, вернемся к
делам.
Настя поскучнела. Дело, к которому призывала вернуться Татьяна, ей было
совсем не по душе, но она опрометчиво дала обещание поучаствовать и теперь
не могла отступить назад. То есть могла, конечно, мир не рухнул бы, но
совесть не позволяла. Суть же состояла в том, что Татьяне позвонили с
телевидения и пригласили принять участие в передаче, посвященной женщинам,
занимающимся традиционно мужским делом. Программа так и называлась -
"Женщины необычной профессии". Татьяна стала отнекиваться, объясняя, что
женщинаследователь - явление вполне обычное, что среди следователей почти
половина женщин, и лучше бы им поискать для своей передачи женщину -
сотрудницу уголовного розыска, поскольку в розыске женщин действительно раз,
два и обчелся. На вопрос, не может ли следователь Образцова в таком случае
порекомендовать кого-нибудь, Татьяна ответила не задумываясь. Настя
Каменская была единственной женщинойоперативником из угрозыска, которую она
знала. Кончилось дело тем, что Настя позволила себя уговорить только в обмен
на обещание Татьяны тоже участвовать в передаче. Ни той, ни другой ехать на
прямой эфир не хотелось, они придумывали разные замысловатые отговорки,
стараясь не обидеть людей с телевидения прямым отказом, но администратор
программы проявила недюжинное упорство в сочетании с невиданной
проницательностью и нашла-таки способ их уломать.
Согласие их было получено, время прямого эфира назначено, увильнуть уже
некуда, посему Татьяна пригласила Настю на воскресный обед, чтобы
договориться о главном.
- Раз уж мы с тобой позволили себя втянуть в это мероприятие, - сказала
она, - давай разработаем стратегию нашего поведения. Это прямой эфир, хуже
того - это телемост, и если у нас с тобой не будет общей идеи, за которую мы
станем изо всех сил цепляться, вся передача провалится. Только время зря
потеряем.
- Да-а-а, - озадаченно протянула Настя, - телемост - это круто. Если бы
просто прямой эфир, тогда еще ничего, сейчас, насколько я знаю, почти всегда
звонки телезрителей фильтруют, чтобы не уходило время на явные глупости. А
телемост практически неконтролируем.
Обед подошел к концу, Ира убрала со стола и отправилась гулять с
годовалым сыном Татьяны Гришенькой, Стасов, выразительно шелестя газетами,
прошествовал в спальню, а две будущие героини телевизионной передачи
"Женщины необычной профессии", забравшись с ногами на диван, принялись
строить коварные планы противостояния неожиданным, а возможно и глупым,
вопросам. Обе они были убеждены, что не существует женских и мужских
профессий, а есть природные наклонности, способности и особенности
характера, позволяющие успешно заниматься одними видами, деятельности и
мешающие добиваться успеха в других сферах. Причем природа эти наклонности и
способности раздает людям без учета их половой принадлежности. Главное -
донести эту мысль до телезрителей и не позволить тратить время на обсуждение
тем вроде "Как ваш муж смотрит на то, что вас могут ночью вызвать на
работу".
- На все подобные вопросы отвечаем по единой формуле, - предложила Настя.
- Например: мой муж смотрит на это точно так же, как смотрела бы жена, если
бы ее мужа... И так далее.
- Согласна, - кивнула Татьяна и поправила теплый плед, которым прикрывала
ноги, - надо уходить от обсуждения нашей личной жизни и переводить все в
обобщения, чтобы люди понимали, что нет конкретной Насти-сыщика и
Тани-следователя, а есть люди, приспособленные для этой работы, независимо
от их пола.
Ирочка давно вернулась с прогулки, доносившийся из спальни храп Стасова
уже с полчаса как сменился шелестом газетных страниц, а Настя с Татьяной все
совещались. Их разговор перестал быть предметно нацеленным на предстоящее
выступление по телевидению, они быстро превратились в тех, кем были на самом
деле: в оперативника и следователя, разрабатывающих план сложного допроса,
когда нужно предвосхитить все возможные варианты поведения подозреваемого и
продумать соответствующие этим вариантам контрудары. Работа эта была
профессионально знакомой и увлекательной, и обе не замечали, как сгущались
сумерки и загорались фонари за окнами. Прерваться пришлось, только когда
позвонил Чистяков.
- Жена, тебя домой ждать или как? - спокойно спросил он.
- Смотря что подразумевать под "или как", - тут же отпарировала Настя.
- Два варианта, - методично ответил профессор математики, - или ты
остаешься там ночевать, или я за тобой приеду.
- А тебе как больше нравится?
- Ехать за тобой, конечно, не хочется, бензин опять же переводить и
двигатель амортизировать. Кроме того, у нас в квартире жуткий холод и
горячую воду отключили...
- Тогда я остаюсь.
- Договорились, я выезжаю.
Настя положила трубку и посмотрела на часы.
- Ируськин, у меня есть сорок минут. Я могу рассчитывать на чашку кофе с
остатками пирога?

ЧИСТЯКОВ

Оказывается, жить с чувством вины хоть и неприятно, но вполне можно. В
конце концов, разве он виноват в том, что случилось? Ремонт в квартире Насти
давно пора было делать, и единственное, в чем он может себя упрекнуть, так
это в том, что раньше не проявил должной настойчивости. Тогда все было бы
уже сделано. Уговорить жену зажмуриться и перетерпеть пару месяцев ему
удалось только этим летом. Нашли мастеров, закупили часть необходимых
материалов, работа закипела... А потом "ахнуло" 17 августа. И уже через
неделю стало понятно, что отложенных на ремонт денег хватит разве что на
окончание работ в кухне. Самое обидное, что деньги у Чистякова были, он как
честный налогоплательщик открыл счет в Инкомбанке, куда ему и переводили
гонорары за издаваемые за рубежом учебники и монографии. Ну а толку-то?
Счета заморожены, с них ни доллара, ни цента, ни даже рубля не снять.
И тут, словно на счастье, подвернулось приглашение в Германию на три
недели читать лекции. Заплатить пообещали наличными, и после краткого
семейного обсуждения было решено случай не упускать. Государственной
зарплаты женымилиционера и мужа-ученого может не хватить даже на
безремонтную жизнь, ибо к началу сентября потерявшие чувство реальности цены
окончательно зарвались, совсем забыв о том, что должны хотя бы минимально
соответствовать покупательной способности населения. Выплаченный наличными
гонорар за лекции помог бы им продержаться несколько месяцев, а там,
глядишь, и ситуация как-то утрясется.
Но государство снова подкинуло очередную подлянку. Стоило только
Чистякову отбыть в Германию и выйти в аудиторию со своей первой лекцией, как
было объявлено о том, что все желающие могут перевести свои вклады из
частных банков в Государственный Сбербанк. И якобы это позволит им получить
свои денежки, пусть не сразу и не в полном объеме, но хоть в каком-нибудь.
Для осуществления этой процедуры необходимо лично явиться и написать
соответствующее заявление. Вопрос, таким образом, закрылся сам собой, не
успев открыться. Виза у Чистякова была не многократная, если бы он попытался
вырваться на два дня в Москву, чтобы попробовать спасти свои деньги, то
назад в Германию вернуться уже не смог бы, на получение новой, визы
потребуется две-три недели. Расписание лекций составлено, со всего мира на
этот курс съехались математики, и попросить их уехать домой и вернуться
через месяц, когда профессор Чистяков получит еще одну визу, было
невозможно. Время шло, срок, отведенный нашим любимым государством на
решение личных финансовых проблем, истекал, а Алексей Михайлович стоял за
кафедрой и на хорошем английском языке... К моменту его возвращения в Москву
лично являться и составлять заявления было поздно.
Короче, судьба вкладов оставалась более чем неопределенной, ясно было
одно: денег нет и в ближайшее время не предвидится. Квартира, больше
напоминающая разоренное гнездо, нежели жилое помещение, в таком состоянии
законсервируется надолго, а вот что будет после Нового года - даже подумать
страшно. Судя по всему, страшно было не только ему, но и Насте. Они оба не
обсуждали эту тему, но сейчас, по дороге домой, она впервые задала вопрос, и
Чистяков понимал, что последует дальше.
- Леш, а тебе много денег перевели из-за границы в этот чертов Инкомбанк?
- осторожно опросила Настя, хотя она прежде никогда не позволяла себе
влезать в финансовые дела мужа.
- В общей сложности сорок две тысячи, если считать в долларах.
- И ты в январе пойдешь в налоговую инспекцию и все задекларируешь?
- Ну а как же, - усмехнулся Чистяков. - Я хочу спать спокойно.
- И нужно будет заплатить примерно тридцать процентов от суммы гонораров?
- Примерно.
- Леш, а где мы возьмем деньги на налог? Это же четырнадцать тысяч
долларов. Мне даже подумать страшно.
Краем глаза он увидел, как Настя поежилась. Целый день шел дождь, дорога
мокрая, и он смог повернуться к жене, только остановившись на красный свет.
- Ты что, сильно переживаешь из-за этого? - серьезно спросил он.
Настя молча кивнула и достала сигарету.
- Брось, Асенька, это ведь еще не скоро. В январе я задекларирую доход, а
выплатить налоги с него нужно будет до середины июля. Кроме того, по опыту
прошлого года могу сказать, что, когда сумма большая, гражданам разрешается
выплачивать ее частями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9