— На этом далеко не уедешь.
— Да, я знаю.
— Хорошо, ты можешь попробовать узнать, через сколько государственных чеков проводились счета «Акме»?
— Нет, здесь совсем другая схема: сначала «Акме» получает платежки от «Дин продактс» по контракту «Д-4-Д», а потом министерство финансов его полностью проплачивает. Мне кажется, но, конечно, это всего лишь догадка, Геван, общая сумма может составить где-то от ста до двухсот тысяч долларов.
Хотя по сравнению с выполняемой нами многомиллионной сделкой это было ничтожной частью, сама по себе цифра — от ста до двухсот тысяч долларов, плюс-минус, — внушала уважение. Вполне. Причем одновременно вызывала вполне естественный вопрос, который, боюсь, я задал слишком безразличным тоном:
— Как ты думаешь, Кен мог догадаться об этом? Или случайно узнать?
Долсон, само собой разумеется, убийцей быть просто не мог. Не его дела. Но вот кто такой этот Лефей? Кто и зачем? Перри — похоже, на редкость сообразительная девушка — тут же догадалась, что я имел в виду.
— Нет, Геван. С тех пор как мистер Мотлинг стал главным менеджером компании, ваш брат практически не выходил из своего кабинета и не подписывал никаких бумажек. Он потерял интерес ко всему, что здесь происходит, и ему их просто не направляли. Он физически не мог ни узнать, ни догадаться об этом.
Я не без скрытого сожаления отбросил эту версию. Хотя она была весьма заманчива: и мотив, и логические объяснения возможного убийства. Все, ну буквально все, чтобы раз и навсегда покончить с этим трагическим и загадочным делом. Я бросил взгляд на часы. Уже перевалило за восемь. По одежде Джоан было видно, что, прежде чем приехать сюда, в отель, она успела заскочить домой и переодеться.
— Ты ужинала, Перри?
— Нет. Пока вас здесь не было, я воспользовалась моментом, позвонила маме и сказала, что приду домой поздно.
— Тогда, значит, нам придется поужинать вместе?
— Да. Спасибо, Геван. — Она улыбнулась, и в тот стремительный момент я успел заметить ямочку на ее правой щеке. — Знаете, даже как-то забавно вслух, никого не боясь, называть вас Геваном. Вроде как друга.
Мы спустились в ресторан и прекрасно поужинали при свечах. После десерта Джоан вдруг сказала:
— Геван, мне надо вам кое в чем признаться. Я ведь люблю честность. Как это ни странно, но честность во всем. Особенно в отношениях. Поэтому теперь мне придется исправить одну полуправду.
— Перри, любая полуправда — это не более чем полуложь.
— Да, конечно. Я сказала вам, что привела ее сюда, потому что знала: она не захочет даже встретиться с мистером Грэнби. Не скажет ему ни слова. Но у меня была и другая причина. Мне, как никому другому, хочется, чтобы вы вернулись сюда, в свой «Дин продактс», чтобы вы больше не пропадали в никуда.
Она сидела напротив меня — такая молодая, улыбающаяся, красивая, особенно в мерцающем свете горящей между нами свечи! Слишком молодая, свежая и слишком красивая, чтобы я не испугался и... забыл о Ники, о живой Ники, трепещущей в моих объятиях. О господи, эта сероглазая девушка заставила меня забыть о Ники! Единственной и неповторимой. Забыть? Ну а если?..
После ужина я предложил ей сходить куда-нибудь еще. Ну, например, посмотреть шоу Хильди. Джоан вежливо отказалась, сказав, что обещала быть дома. Тогда я предложил довезти ее до дому, но она снова отказалась, заявив, что ее вполне устроит такси. Не желая настаивать, сам себя боясь, я посадил ее в такси, потом посмотрел, как она отъезжает, как глядит на меня через заднее стекло...
Оказавшись в гордом одиночестве, я отправился в «Коппер лаундж». Хильди Деверо стояла там у стойки бара, весело смеясь и мило болтая с молодой парой. Поймав ее добрый взгляд, я кивнул на пустой столик в углу зала и вопросительно поднял бровь. Она понимающе улыбнулась и тоже слегка кивнула. Через несколько минут, когда я уже сидел там в ожидании бокала виски, подошла Хильди, а я вместо приветствия произнес:
— К сожалению, я здесь не просто так, Хильди. Прости. Мне надо с тобой поговорить.
— И тем не менее я рада видеть вас, Геван. Спасибо, что нашли время зайти. В последний раз, похоже, мы расстались не совсем удачно. Во всяком случае, что касается меня.
— Лично я этого не заметил. Но ты заставила меня подумать в определенном направлении, поэтому, прежде чем задать тебе главный вопрос, мне бы очень хотелось послушать, как тогда развивались события.
— События?
— Да, Хильди, события. Хотя, боюсь, далеко не самые удачные. Или приятные. Сядь, пожалуйста. — Я встал, придвинул ей стул, снова сел на свой. — Не буду вдаваться в ненужные подробности, но хотелось бы сразу же сказать тебе, что я не верю, ну просто не могу поверить, что Шеннари убил моего брата. Его просто очень ловко подставили. Вот только пока не знаю, кто и почему это сделал. Но одно ясно: это не Шеннари, и, значит, кому-то очень сильно понадобилось не пожалеть времени и сил, чтобы тщательно, до малейших деталей, все заранее продумать, спланировать и... сделать.
Хильди задумалась. Почему-то поежилась, будто от внезапного порыва холодного ветра.
— Это точно. Слишком уж гладко все прошло.
— Что поделаешь, мир становится все мрачнее. Надеюсь, мне не надо просить тебя никому не рассказывать о нашем разговоре?
— Нет, Геван, не надо.
— Хорошо. Тогда напрягись и постарайся ответить мне на один вопрос. На первый взгляд не имеющий к этому делу прямого отношения. Что ты думаешь о Курте Долсоне? Как о человеке.
Она слегка вздрогнула, глаза заметно расширились.
— Что я думаю о полковнике? О Курте Долсоне? Ну и темпы у вас. Господи, да ничего особенного! Такой же, как все остальные только намного более толстокожий и самовлюбленный. Например, никак, ну никак не может вбить себе в голову, что я совершенно не собираюсь вот так взять и упасть в его объятия. Но он упрямо продолжает и продолжает. Предлагает заманчивые круизы по теплым морям, изумруды, золотые горы...
— Изумруды, круизы, золотые горы... Не слишком ли жирно для простого полковника на государственной службе?
— Не волнуйтесь, этот простой полковник упакован как надо. У него свой частный бизнес, который его полностью обеспечивает. Хотя сам по себе он чопорный, ограниченный и на редкость тщеславный. Все время выпячивает подбородок вперед, чтобы не так бросался в глаза второй. Не жалеет денег на дорогие мужские духи, всегда пахнет как рождественская елка. Если не ошибаюсь, даже носит корсет. По-моему, в душе он так и остался мальчишкой. Самовлюбленным мальчишкой в полковничьих погонах.
— Ну а что, если он додумается до какого-нибудь предложения, от которого будет трудно отказаться? Такой вариант возможен?
— Надеюсь, это была всего лишь шутка, уважаемый. Причем очень неудачная шутка. Советую вам самому от души посмеяться над ней, а то вам придется сидеть здесь в гордом одиночестве, совсем одному.
— Шутка, согласен, очень неудачная шутка. Прошу простить меня. Уже смеюсь. Искренне и от души.
— Никакого ореола над всем этим лоском нет и никогда не будет. Во всяком случае до сих пор пока еще все его благодеяния носили чисто благотворительный характер. Без последующей оплаты. В любой форме!
— Я же сказал, это была всего лишь шутка. Неудачная шутка. И даже смиренно попросил прощения.
— Ладно, прощаю. Тогда слушайте. — Она великолепно, иного не скажешь, изобразила густой баритон Долсона: «Ты же можешь петь только для меня, дорогая. Более благодарного слушателя тебе все равно не найти. Эта ужасная жизнь совсем не для тебя». В ответ я сказала ему, что люблю, просто обожаю эту ужасную жизнь, и если уж когда-нибудь решусь ее бросить, то уж ни в коем случае не из-за него или кого-либо даже отдаленно похожего на него. Думаете, это его остановило? Да. Ровно на одну десятую долю секунды. Именно столько ему понадобилось, чтобы нащупать под столом мою коленку. Ровно столько же мне понадобилось, чтобы воткнуть кончик моей горящей сигареты прямо в его похотливую ручонку...
Я, неизвестно почему, бросил взгляд через ее плечо. Наверное, интуитивно.
— Ба! Вы только посмотрите. Правильно говорят: упомяни о черте, и он тут же появится. Собственной персоной!
Хильди театрально закатила глаза к потолку:
— Нет, только не это! Господи, помоги, господи, дай мне силы!
Долсон подошел к нам, четко печатая шаг, коротко, по-военному кивнул мне и подчеркнуто тепло улыбнулся Хильди.
— Добрый вечер, дорогая, здравствуйте, мистер Дин. — Он выдвинул стул. — Надеюсь, здесь еще не занято?
— Теперь уже занято, — хмуро пробормотала Хильди.
— Маленькая проказница! — не скрывая восторга, воскликнул Долсон, садясь на стул и с шумом пододвинув его к столику. Прямая спина, квадратные плечи, выпяченный вперед подбородок...
— Кстати, полковник, мы как раз только что о вас говорили, — как бы невзначай заметил я.
Он целых пять секунд обдумывал, как ему на это отреагировать. Затем показал белые зубы и пробормотал:
— Полагаю, вряд ли что-нибудь хорошее.
— Нет, просто нам стало вдруг интересно, почему человек с вашими финансовыми возможностями продолжает тянуть лямку на действительной службе?
Долсон пожал плечами:
— Нет, не на действительной, а в активном резерве. Долг каждого человека, получившего специальную военную подготовку, — всячески помогать правительству своей страны. Сейчас, как вам известно, далеко не самые легкие времена, мистер Дин, и мы все нужны. Как говорят, труба зовет. Настоящие мужчины и истинные патриоты не имеют права прятаться за чужие спины, отсиживаться в кустах!
Чего-чего, а осуждения в его словах хватало. Скрытого осуждения меня и моей жизненной позиции. Он сидел с абсолютно прямой спиной, будто аршин проглотил. Блестящие от тщательного, профессионально сделанного маникюра ногти, слабый, едва уловимый запах дорогого виски, розовое, на редкость здоровое лицо. Отличный фасад, за которым без труда можно спрятать сущность истинного человека. Но в отличие от тех, кто предпочитает время от времени менять маски, Долсон избрал одну, всего одну простую линию поведения — открытый, прямой, даже в чем-то грубоватый вояка незабвенной эпохи империи и королей, аристократии, элитных военных колледжей...
Да, похоже, он активно занимается местной политикой в своем родном городке. Интересно, сколько сил ему пришлось потратить, сколько любезностей расточить, чтобы заслужить этот орден почета за выдающиеся заслуги? Интересно, как он выглядит, когда сидит совершенно один в своем кабинете, подсчитывая заработанные деньги и невольно думая о том, каким образом он их «зарабатывает»? Каким становится тогда его лицо — осунувшимся, побледневшим от страха перед неизбежным разоблачением? Остаются ли его плечи такими же квадратными, а спина безукоризненно прямой?
Ну, в таком случае почему бы не принять предложенный им самим вариант беседы? Лично мне он почему-то сразу интуитивно понравился.
— А знаете, полковник, — кивнув, начал я. — Я сам нередко думал об этом. О патриотическом долге, о необходимости не отсиживаться в кустах в трудные для страны времена, не прятаться за чужие спины, ну и все такое прочее.
Он буквально расцвел:
— Вот это по-нашему! Только так и надо. Да вы и сами оцените это, уж поверьте!
— Кстати, возвращаясь к столь вовремя затронутой вами теме. Вам известно, что мистер Грэнби выразил полную готовность отдать мне все свои голоса? Равно как и мистер Карч. Так что в понедельник на встрече акционеров я вместе с ними проголосую сам за себя и начну с того, на чем остановился мой брат Кен.
Долсон был настолько поражен, что зубастая улыбка бравого вояки необычно долго сходила с его вдруг побледневшего от неожиданности лица, а выпученные глаза будто застыли. Он облизнул пересохшие губы. Куда только девалась — и это в течение всего лишь пяти-шести коротких секунд! — его нахальная самоуверенность, поза одного из великих мира сего?! Перед нами сидел поникший, совершенно невоенного вида, маленький, затравленный человечек. Не более того. Наконец он, похоже, кое-как собрался с духом. Даже попытался изобразить некое подобие вежливой улыбки. Хотя она выглядела скорее как гримаса боли пациента в кресле зубного врача.
— М-м-м... ваше намерение, конечно, достойно всяческого одобрения. Мне это более чем понятно. Желание помочь делу, не стоять в стороне... Вот только зачем так спешить, мистер Дин? Ну, вроде как если бы я, рядовой полковник, вдруг прямо завтра решил командовать ни много ни мало, а целой пехотной дивизией...
Вот так взял и решил... Прямо завтра. Надо же находить в себе силы объективно и реально смотреть на вещи, уметь видеть, что тебе по плечу, а что нет. Во всяком случае, пока...
— Не по плечу, полковник? Вы сказали, не по плечу? Боюсь, я чего-то недопонимаю. Как вам, очевидно, известно, я уже управлял компанией. Причем вполне успешно.
— Да, конечно, известно, но ситуация сейчас, полагаю, совсем иная. Тогда продукция носила в основном гражданский характер. — Он явно преодолевал первоначальный шок и приходил в себя. — У Стэнли Мотлинга общепризнанная деловая репутация и потрясающий, просто потрясающий послужной список! Лишить его места, куда он так великолепно и с такой пользой для общего дела вписывается, стало бы для компании, мягко говоря, весьма существенной потерей. К тому же, надеюсь, вы простите мое упоминание об этом, четыре года не у дел отнюдь не повышают квалификацию. Ничью. Особенно в таких высокотехнологичных и, как правило, секретных государственных делах, какими сейчас занимаемся мы. А Стэнли Мотлинг, следует отметить, за последние четыре года добился просто впечатляющих успехов! И об этом не следует забывать.
Я сложил губы трубочкой и кивнул:
— Да, вполне возможно, во всем этом что-то и есть.
Похоже, мои слова вернули полковнику уверенность в себе.
— Знаете, что я вам скажу? Хотите — соглашайтесь, хотите — нет, но почему бы вам не поговорить с самим Стэнли и не принять его предложение — оно, кстати, буквально витает в воздухе — стать его первым заместителем? На этом посту вы вполне могли бы принести большую пользу компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41