Когда с этим было покончено, Хатч вернулась на мостик. Ее оплошность — то, что она не сказала Даймену правды, — тяготила ее и так или иначе в глубине души заставляла Хатч чувствовать себя виновной в катастрофе. Хатч понимала, что это чистое безумие, но не могла отделаться от этих мыслей.
— Мы находимся там, где полагается, — сообщил Билл, прерывая ее внутреннюю борьбу. — Двадцать семь минут до встречи . — Он был в сером пиджаке и подобранных к нему широких брюках. — Было бы куда благоразумнее свернуть здесь работы еще пару лет назад .
— Множество людей связывают со станцией «Ренессанс» свой бизнес и карьеру, — заявила Хатч. — Тем не менее никто так и не понял до конца всех деталей формирования звезды. Проект очень важный. Но Академия отправила туда не тех людей, им не повезло, и, вероятно, было неизбежным, что они оставались там до тех пор, пока на них не рухнула крыша.
Туман светился все ярче. Хатч наблюдала его мерцание на полудюжине экранов, когда ее уединение вдруг нарушил Билл.
— Я настроил канал связи с «Ренессансом».
Слава богу.
— Соедини меня с Дайменом, Билл.
На экране замелькали искаженные изображения.
— Добро пожаловать на «Ренессанс», — произнес незнакомый голос и тут же пропал. Сигнал был очень слабым. У «Уайлдсайда» возникли проблемы с передатчиком. Картинка прояснилась и погасла. Потом опять. Когда в конце концов Билл восстановил ее, Хатч увидела Даймена.
— Доброе утро, профессор.
Он мрачно смотрел на нее.
— Мы очень беспокоились за вас. Я обрадовался, когда узнал, что вы целы. Ну, с прибытием .
Хатч кивнула.
— У нас проблема, — сказала она. — Это приватный канал?
Он сжал челюсти.
— Нет. Но это не имеет значения. Говорите .
— Что-то не в порядке с коммуникацией. Возможности «Уайлдсайда» по размещению людей очень ограниченные. Я никак не предполагала, что у вас здесь столько людей.
— Что? Ради бога, мадам, как такое могло случиться ?
Может быть, дело в том, что никто не мог заподозрить вас в такой тупости, в том, что вы потащите с собой тех, кто полностью зависит от вас . Но она смолчала.
— Корабль рассчитан на перевозку тридцати одного пассажира. Мы…
— Что? — Профессор побагровел, и она подумала, что сейчас он будет на нее кричать. — А что прикажете делать с остальными? — Он утер рот тыльной стороной ладони и огляделся. Казалось, он слушал кого-то. Затем повернулся к ней. — Может, сюда идет другой корабль?
— Может быть, — проговорила Хатч.
— Может быть?
Она посмотрела на него.
— Позвольте задать вопрос. Мы попали под мощный электромагнитный импульс…
— Это был выброс избытка реактивного потока. Такое время от времени случается. Строго говоря, это не ЭМИ. — Он чуть расслабился, как будто разговор на посторонние темы помогал ему отвлечься от решений, которые ему следовало принять.
— Но эффект тот же самый. На корпусе выгорело абсолютно все.
— Да. А чего вы ждали от потока частиц высоких энергий? Так в чем ваш вопрос?
— У вас есть резервная связь? Вы в контакте с «Сиренити»?
— Нет. Снаружи очень жарко. Мы забрали передатчик внутрь, поэтому можем сейчас разговаривать с вами. Это все, что у нас есть .
Хатч сглотнула и постаралась справиться с голосом.
— Тогда там не знают о сложившейся ситуации.
— Они совершенно точно знают, что мы обречены. Мы говорили с ними, когда все это случилось .
— Они знают, что вы нуждаетесь в эвакуации?
— Мы уведомляли их об этом .
Разговор напоминал удаление зуба.
— И пытались обратить на это их внимание, перед тем как пропала связь?
Он старался скрыть раздражение.
— Да .
Хорошо. На «Сиренити» знают, что нужна эвакуация. И что «Уайлдсайд» слишком мал для этой цели. А это должно бы означать — должно означать — что «Кондор» уже в пути.
— Что-нибудь еще, капитан Хатчинс?
Да, было и еще кое-что.
— Перешлите нам все имеющиеся у вас данные по вспышке.
Та приближалась. Большая, раскаленная, собирающаяся оставить от «Ренессанса» лишь воспоминания. Их разделяло 6,6 миллионов километров, и приближалась она со скоростью тридцать семь тысяч километров в минуту. Хатч требовалось иметь в запасе целый час для выхода на орбиту, чтобы удалось набрать нужную скорость движения и выйти на обратный маршрут.
Она была способна это проделать, но времени у них совсем в обрез.
Хатч поблагодарила профессора и объявила конец связи. Несколько минут спустя она заметила в тумане серебристый блеск. Станция.
Станция «Ренессанс» была собрана из трех допотопных сверхсветовых посудин — «Белиза», давнего поисковика Академии; «Накагамы», корабля, который когда-то доставлял людей и припасы для создателей «континентов» на Каракуа; и легендарного «Харбингера», который открыл ноки, единственную известную из существующих внеземных цивилизаций. Долгая борьба за то, чтобы объявить «Харбингер» межпланетным мемориалом, ни к чему не привела, и легендарному судну пришлось окончить свои дни здесь, в этом аду. С кораблей сняли двигатели, значительно укрепили корпуса, усилили системы охлаждения и соединили толстыми трубами-переходами, усеяв бесчисленными датчиками, антеннами, детекторами частиц, сенсорами и другим разнообразным оборудованием.
Гордая надпись «АКАДЕМИЯ НАУК И ТЕХНОЛОГИИ» украшала корпус «Накагамы». А рядом секция «Харбингера» несла на себе эмблему Академии: пергаментный свиток и лампа на фоне голубой Земли, символа Всемирного Совета.
В обычных условиях Хатч передала бы управление кораблем Биллу, который очень любил «причаливать» или по крайней мере так заявлял. Но датчики умерли, и она переключилась на ручное управление.
Самую прочную секцию «Накагамы», который был самым дальним в тройной связке, сделали полой, чтобы создать там сервисный отсек для прибывающих кораблей. Хатч сравняла орбитальное движение и позицию и скользнула по направлению к отсеку. Несколько рядов вспомогательных огней мигали, указывая ей путь; помощь оказывал и посадочный контроллер. Но повреждение систем швартующегося корабля превращало «Уайлдсайд» в примитивную посудину.
— Два градуса по левому борту. Сбросить скорость. Все отлично. Так держать .
— Ты справляешься очень неплохо, — сказал Билл.
Теоретически ИИ не способен выражать сарказм, но здесь он был налицо.
— Спасибо, Билл, — спокойно ответила она.
Хатч аккуратно прошла через «двери» во внутреннюю часть «Накагамы» и осторожно встала в док.
— Дальше ты, Билл, — проговорила она.
ИИ подтвердил получение приказа. Двигатели замерли, потребление энергии сократилось до минимума. Закрученная в спираль труба доступа выдвинулась из дока и соединилась с воздушным шлюзом «Уайлдсайда». Хатч еще раз убедилась, что ее форма выглядит безукоризненно, открыла люк и отправилась на станцию. Даймен уже ждал. Он смотрел мимо Хатч, будто ее не существовало.
— У вас не так много времени, — заметил он.
Ей требовалось заменить выгоревшее оборудование на корпусе.
А ее пассажиры уже собрались. В основном женщины и дети. Все с вещами. У некоторых малышей были игрушки, модели звездных кораблей, мячи и куклы.
В стороне два техника в защитных костюмах спешно тянули по периферии дока трубопровод с горючим.
Хатч посторонилась, давая пассажирам возможность пройти на борт. Остальные, мужья, друзья, вероятно, отцы, а также несколько женщин, растянулись шеренгой по смотровой галерее. Одна из женщин подтолкнула вперед своего ребенка, рыжеволосого мальчика лет шести. Слезы градом катились из ее глаз. Она умоляла Хатч позаботиться о нем и доставить его в Дименну.
— Я не оставлю его здесь, — сказала она в пространство. — Вместо меня можете взять кого хотите.
— Мэнди, — предостерег директор.
— Его зовут Джей, — сказала Мэнди, обращаясь к Хатч. Она крепко обняла мальчика (сцена со слезами повторилась) и ушла, проталкиваясь через толпу тех, кто хотел попасть на борт.
— Мы решили не переполнять корабль, — заявил Даймен. — Некоторые из нас остаются.
— Но это не способ…
Он поднял руку. Решение было принято.
— Ее муж начальник отдела.
В эту минуту Хатч ощутила глубокую ненависть к Барберу — более сильного чувства она в жизни не испытывала. Она желала ему смерти.
— Я найду ей замену, — сухо произнес Даймен. — Как вообще мы собираемся провести эвакуацию? Двадцать пять из нас добровольно остаются здесь. Мы правильно представляем ситуацию? Такое решение дает разумное число людей на борту? Или вы можете взять на пару человек больше, не ставя под угрозу безопасность?
Наступил самый ужасный момент в ее жизни.
— Нельзя поступать таким образом. Мы должны загрузить на борт всех и…
— Мы сами выбрали такой путь.
Разумеется, он прав. Если на борт «Уайлдсайда» поднимутся все, они образуют дополнительную массу, замедлят разгон, израсходуют воздух, подвергнут риску других и в конечном счете, если не случится чудо, должны будут выброситься через воздушный шлюз. Если же они останутся на станции, то по крайней мере будут находиться в точке, известной спасательному судну. Ничтожный шанс, но, может быть, лучший из имеющихся.
— Хатч, — проговорил Билл. — Есть вещи, которыми ты обязательно должна заняться, если мы собираемся в обратный путь .
Мир вокруг нее плыл; Хатч перевела взгляд с Даймена на людей, которые неуверенно пролезали через воздушный шлюз, на детей, постоянно спрашивавших, почему их отцы не идут вместе с ними, на растерянные лица, заполнившие галерею.
— Хатч . — Билл повысил голос. — Для нас главное завершить замену оборудования на корпусе. Осталось очень мало времени .
Она едва слышала его. Даймен стоял перед нею, как судья.
Эту самую минуту Пастор Броули выбрал, чтобы отправиться к ним на помощь. Сигнал с «Кондора» могли услышать еще раньше, будь любой из техников станции на своем посту. Но Билл сам поймал сигнал и немедленно распознал его значение.
— Хатч, — сказал он. — У меня хорошие новости .
2
В ее бессмертном списке есть имена, перед которыми меркнет слава.
Уильям Хэзлитт. Характеристики, XXII. 1823

2224, июнь
Когда Академия объявила, что Клею Барберу присуждена почетная медаль Комитета за действия в чрезвычайной ситуации на станции «Ренессанс», Хатч решила: пора уходить. Она больше двадцати лет перевозила людей и грузы с Земли к самым разным станциям Академии и обратно. Полеты были долгими и скучными. Она целые недели проводила на корабле, обычно без экипажа, под бременем закона, требовавшего свести к минимуму дружеские отношения с пассажирами, вдали от ясного неба, пустынного пляжа и немецких ресторанов. И вовсе не ради выражения признательности и одобрения проделанной работы. Просто чтобы выручать людей из беды.
Другие женщины ее лет давно обзавелись семьями, делали карьеру или по крайней мере имели любовников. Без каких-либо радикальных перемен Хатч не светило ни выйти замуж, ни продвинуться по службе — не было серьезных шансов ни на что, кроме случайных коротких романов. Ведь она никогда не задерживалась на одном месте достаточно долго.
Более того, Академия уже пару раз за последний год использовала ее для затыкания дыр, первый раз на Обреченной, а теперь на станции «Ренессанс». Довольно. Пора уходить. Найти где-нибудь приличную спокойную работу, например, телохранителем или лесным объездчиком. Деньги, полученные после отставки, обеспечат ей безбедное существование и возможность заниматься всем, чем хочется.
Она вернулась на станцию «Сиренити» для заправки и текущего ремонта, затем перевезла часть персонала станции «Ренессанс» на Землю. Этот рейс занял пять недель, и большую часть полетного времени Хатч провела на мостике, строя планы на будущее.
Ее пассажиры много и пространно жаловались на администрацию и на то, как бессмысленно подвергались опасности их жизни. По дороге домой они организовали сплоченную группу — возможно, более сплоченную, чем любые кружки и группы на «Ренессансе», потому что все они вместе прошли через ужасающее испытание. Они играли в бридж, толклись в одном общем отсеке и устраивали пикники на воображаемом пляже. Несмотря на то, что Хатч не исключалась из их общества и в общем-то нравилась им, особенно некоторым мужчинам помоложе, она все равно оставалась вечно посторонней, женщиной, которая, на их взгляд, не знала, что такое риск.
Спустя две недели Хатч пригласили на торжество в честь Барбера, которое должно было состояться 29 сентября, в День основания Академии, в Бримсон-Холле, в Арлингтоне. Она бы с удовольствием пропустила это мероприятие. Но увидела в списке гостей имя Пастора.
Это меняло дело. Не то чтобы Хатч собиралась охотиться за ним, но чем черт не шутит.
Между тем она уже подготовила рапорт об увольнении. Ей полагался очередной тридцатидневный отпуск. Хатч собиралась воспользовалась своим правом получить денежную компенсацию вместо него и сразу же по возвращении домой покончить с работой.
— Ты правда больше не вернешься сюда? — поинтересовался Билл. Сейчас он выбрал облик молодого мужественного красавца. Он одарил Хатч лукавой многообещающей улыбкой.
— У тебя программки слабоваты, Билл, чтобы справиться с этой задачей.
Он рассмеялся. Но в этом звуке была странно серьезная нотка.
— Я буду скучать по тебе, Хатч .
— Я тоже буду скучать по тебе, приятель.
На банкете было весьма широко представлено научное общество. Вдобавок присутствовали, упрямо стараясь попасть в кадр, несколько крупных и целый ряд мелких политиков, а члены нескольких филантропических объединений, с самого начала активно поддерживавших Академию, сидели рядом с председателем за столом для почетных гостей. Эстель Триплит, сыгравшая Джинни Хейзелтайн в прошлогоднем мегахите «Быстрее света», открыла торжество задушевным исполнением «Заплутавшие среди звезд». Подавали цыплят с рисом и зеленым горошком, много фруктов и разнообразные десерты. Как и положено на банкетах, еда была неплохая.
Сильвия Вирджил, руководитель миссиями, вела программу, представляла гостей и выразила особую признательность Мэтью Броули, который, с подачи Барбера, «появился в критический момент», чтобы спасти Даймена и его группу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12