- Была, - поправила девушка. - Теперь уже нет. Теперь я
Эмея! А ты кто?
- Конан. Из Киммерии.
- Не слышала о такой земле, - девушка покачала головкой,
разглядывая огромную фигуру варвара. - Мир велик! и в нем
встречаются всякие люди... Одни меня сгубили, а ты меня
спас.
- Спас тебя? - ухмыльнулся Конан. - Скорее, я спас
кого-то от тебя, красотка. Прошлым вечером ты, сколько я
помню, в помощи не нуждалась.
- Нуждалась. Боги видят, как нуждалась!
- Ну, коли теперь не нуждаешься, то отдай-ка мне вот
это, - киммериец протянул руку и коснулся краденного
амулета, висевшего на нежной шее девушки. Золотой диск
тускло посверкивал как раз между ее грудей.
Эмея отшатнулась. Улыбка ее на миг исчезла, она прижала
ладошкой талисман и умоляюще посмотрела на варвара.
- Прошу тебя, Конан из Киммерии, не отбирай у меня это!
Не отбирай! Я все тебе объясню!
- Объясни, - согласился Конан, усаживаясь на землю.
Если нет ни мяса, ни вина, так можно послушать какую-нибудь
байку. В благодарность за спасение!
Изумрудные глаза Эмеи блеснули.
- Я могу отблагодарить тебя не только байками... - вдруг
шепнула она.
- И что ты можешь мне дать? - насмешливо поинтересовался
Конан.
Эмея зарделась и опустила взгляд.
- Хмм... - пробурчал Конан после некоторого раздумья и
принялся стаскивать куртку. - Ты красивее Зарры! - сообщил
он. - И ты, клянусь Кромом, знаешь, как надо благодарить
мужчину!
...Спустя некоторое время киммериец выпустил девушку из
крепких объятий. Щеки его разгорелись, синие глаза пылали, а
про боль в пояснице он уже и не вспоминал.
- Да, ты умеешь благодарить мужчин, - довольно буркнул
он. Правда, Нергал меня побери, не могу взять в толк, чем
я тебе удружил, красотка.
- Чем? - Эмея удивилась. - Ты сделал меня человеком!
- Ты что же, не человек? - Конан быстро сел, и рука его
непроизвольно потянулась к мечу.
- Разумеется, человек... Но - Девушка запнулась и с
сомнением посмотрела на огромного киммерийца.
- Выкладывай! ты обещала мне все рассказать.
Он устроился поудобней, приготовясь слушать, и Эмея,
поколебавшись уже только для приличия, начала.
- Ты знаешь, кто такие дайши, Конан-киммериец?
- Нет...
- Мы живем здесь, в горах, но очень высоко. Вряд ли
кто-нибудь из людей может забраться на наши вершины...
- Я смогу, - уверенно заявил Конан. - Нет гор выше и
круче, чем в Киммерии.
- Если ты будешь меня перебивать, я не скажу ни слова.
- Клянусь Кромом, в последний раз, - пряча усмешку,
проворчал варвар. Он был молод и любопытен, а после
мгновений любви что может быть лучше хорошей истории? Даже
мясо и вино ее не заменят.
- Ну, хорошо! Слушай же, Конан-киммериец... - Эмея
облизала пухлую нижнюю губку. - Дайши, мое племя -
чародейки... ведьмы, как нас называют завистники и
глупцы... Мы можем превращаться в зверей и птиц, можем
вызывать дождь и бурю, наводить порчу и лечить... Не
веришь? Хочешь, я вызову бурю?
Конан отрицательно помотал головой; буря была ему
решительно ни к чему.
- Мы многое можем! - продолжала девушка. - Но мы никому
не причиняем вреда, коль нас не трогают. Но люди равнин,
увы, алчны... Колдунья-дайши стоит огромных денег! Ты даже
не представляешь, каких... Много лет назад слизняки с равнин
стали за нами охотиться. Боятся, но охотятся! Поймать дайшу
очень непросто и опасно, зато если удастся это сделать...
Она помолчала, потом, увидев, что Конан слушает
внимательно и без усмешки, решилась продолжать.
- Видишь ли, мой храбрый воин, есть одно странное
заклятье, и против него мы бессильны. Но для начала надо
все-таки поймать! - Эмея вскинула на киммерийца свои
изумрудные глаза и со смущенным вздохом призналась: - Меня
поймали. Проклятые слизняки из Шадизара! Посадили в клетку
и повезли... Целый день телега с клеткой тряслась по
дороге... Есть мне не давали, и пить тоже. Солнце жгло
меня, ветер засыпал пылью лицо... И только когда наступили
сумерки, я почувствовала, что начинаю приходить в себя.
Раньше я будто быв пребывала в снах... в жутких снах... в
голове туман, глаза словно затянуты пленкой из бычьего
пузыря... но с наступлением темноты мне стало легче. И
тогда я вспомнила одно заклятье. Страшное заклятье...
Могущественное! Но... но... передо мной встал выбор: или
превратиться в зверя и выйти на волю, или остаться
человеком-рабом... потехой для какого-нибудь слизняка... и
я выбрала первое! Я превратилась в зверя, в жуткого зверя!
Неуязвимого! Плоть его туман, клыки смерть, когти, гибель...
Я разломала решетку, перегрызла глотки охотникам и убежала.
- А потом принялась бродить в здешних краях и грызть
шадизарских стражников? Или не только их? - мрачно
поинтересовался Конан.
Эмея пожала плечами.
- А что я могла сделать? Я ведь была зверем! Зверем,
который желал отомстить обидчикам! Всем, сколько есть их в
этом смрадном Шадизаре!
- Хорошо, что я не шадизарец, - Конан качнул головой. -
Ну, и что теперь? Что ты будешь делать теперь?
- Теперь? Уйду к своим, конечно! Но... но... - она
запнулась, - только с этим амулетом я сохраню человеческое
обличье... - Ее изумрудные глаза сделались умоляющими. - Ты
не отдаешь мне его, Конан-киммериец?
- Хитры женщины, - подумал Конан; иногда они благодарят
за услугу, коей им еще не оказали. Но воспоминанья о ласках
Эмеи были для него дороже золотой побрякушки, пусть и
волшебной. А потому он махнул рукой:
- Бери! Тебе эта штука нужнее.
- Благодарю тебя, мой храбрый воин, - с видимым
облегчением произнесла Эмея и вдруг хихикнула. - Ты не
испугаешься, если я тебя еще кое о чем попрошу?
- Проси, - сказал киммериец, удивляясь собственной
щедрости. Впрочем, кроме коня, меча да пустого мешка у
него больше ничего не было.
- В горы я хочу уйти пантерой, так безопаснее, -
сказала девушка. - Не сомневайся, больше я никому не
причиню зла, я пойду там, где не может пройти человек.
- Я могу, - упрямо сказал Конан, и девушка засмеялась.
- Да, ты можешь, мой воин, ибо нет гор выше и круче,
чем в Киммерии! Но и в наших горах тебе бояться нечего...
А сейчас возьми талисман, и когда я обернусь пантерой,
вложи мне его в пасть. Я вернусь к своим, а там снова
надену его и стану человеком.
- А эти... эти твои дайши... они не смогут тебя...
- Нет, - быстро сказала Эмея, сразу догадавшись, о чем
ведет речь ее спаситель. - У каждой дайши свое заклятье,
Конан. Я свое забыла, а потому мне придется до самого конца
носить твой амулет и... и до самой смерти помнить о тебе...
- Кром! Ты не первая из женщин, обещавших мне это!
Усмехнувшись в ответ на его похвальбу, девушка подошла
ближе и легонько коснулась пальцами мощного плеча Конана.
На миг его синие глаза утонули в изумрудном омуте; потом
Эмея медленно принялась снимать амулет.
Он смотрел на нее с жалостью, смешанной с невольным
отвращением. Сначала все тело девушки покрылось черной
густой короткой шерстью; потом светло-розовые ногти на
руках и босых ногах вытянулись и изогнулись, тело
конвульсивно дернулось несколько раз и...
Конан отвернул лицо и прикрыл глаза. Нет, ему не было
страшно! Но видеть, как превращается в жуткого зверя
девушка, которую он любил этим утром, ему не хотелось.
- Хр-р-р... - тихое басовитое урчание раздалось за его
спиной. Киммериец повернулся. Перед ним, поднимая пыль
плавными взмахами хвоста, стояла огромная черная пантера.
Она разевала алую жаркую пасть, полную белоснежных
острых зубов, и грозно смотрела на варвара, как бы говоря
ему: "Ну, что же ты застыл, Конан из Киммерии? Давай
амулет! Давай скорее, или я не выдержу и разорву тебя в
клочья!"
Он протянул руку, в котором был зажат золотой диск, и
сунул его в пасть зверя. Острые зубы пантеры осторожно
сомкнулись, сжимая талисман и мягко проскальзывая по руке
киммерийца; затем черное гибкое тело выгнулось, пантера
вильнула хвостом и стрелой понеслась прочь. Несколько
мгновений спустя она скрылась из глаз в зарослях колючего
кустарника. Конан остался один.

* * *

- Кром, зачем меня снова понесло сюда? - вопрошал
киммериец, сидя в расщелине скалы. - Не проще было взять
караван или тряхнуть подходящую лавку в Шадизаре? Нет,
полез на прежнее место! Сказано де, не топчись там, где
след твой уже унюхан псами!
В ярости Конан треснул кулаком о камень и зашипел -
боль была сильной, однако отрезвила его. Кром! Облизывая
кровь с руки, он припомнил и повторил все известные ему
проклятья, оскорбил Нергала, Сета, луноликую Иштар и даже
Бела, покровителя воров, за то, что тот не справился со
своим долгом. Наконец, немного успокоившись, киммериец стал
размышлять над тем, как выбраться из капкана.
Прошло уже две луны с тех пор, как Конан последний раз
наведывался в горный храм Митры. За это время он неплохо
подзаработал, сбывая награбленное через Ловкача Ши одному
толстосуму, платившему поболе других. Но как-то в случайной
уличной драке его благодетеля, смирнейшую овечку, приняли за
бандита Айрама и прирезали без всякой жалости. А ведь тот
всего лишь проходил мимо! Правда, он и в самом деле похож
на Айрама, подумал тогда Конан, со вздохом принимая
очередной удар судьбы - толстосум перед гибелью не успел
заплатить им с Шиламом за поставленный товар.
И после того он решил "видно, Бел отвернулся от него в
тот несчастливый день!" снова запустить руки в сундук
Митры. Конечно, он понимал, что в святилище наверняка ждет
засада; слишком многое было им взято, и жрецы вряд ли
позволят поживиться еще раз. Но Конан был уверен в
собственных силах, а сокровища Митры никак не давали ему
покоя; и потому, распростившись с верным Ши Шеламом, он
вновь оседлал своего конька и отправился по знакомой дороге
прямо в Карпашские горы.
Солнце в тот день посылало на землю мягкие нежные лучи,
а легкий ветерок ласково ерошил гриву спутанных конановых
волос. Все начиналось так хорошо! А теперь он сидит в узкой
расщелине у гремящего водопада и не знает, как отсюда
выбраться. То-есть знать-то он, конечно, знает, но... но
выбраться не может. Целая толпа диких горцев, нанятых
хитрыми жрецами и вооруженных до зубов, перекрывала ему
дорогу вниз, к равнине.
На самом деле Конану повезло, если можно назвать
везением просиживание штанов на скалах. Горцы - народ
дикий, невыдержанный; к счастью, они не смогли дождаться,
пока вор влезет в нору, и с воем ринулись на него, когда он
только опустил туда ногу. А как было бы легко словить
святотатца в подземелье! Зайти с двух сторон и надавить
массой... или зарубить... или заколоть...
Но Митра милостив, даже к грабителям, и сей исход
Конана миновал. Ему даже не хотелось думать о таком! Как и
о бегстве, когда пришлось улепетывать со всех ног и без
добычи... Но что было делать, когда пятьдесят разъяренных
горцев бросились к нему с обнаженными клинками? Бежать,
разумеется, и как можно быстрее! Настоящий воин (Конан был
в этом убежден) должен знать, когда сражаться, а когда
бежать. И бегать ему полагается хорошо; не просто хорошо,
но и своевременно, ибо лишь так иногда удается спасти свою
жизнь. А жизнь на дороге не валяется, ее не купишь ни за
какие деньги, а потому лучше беречь ее, беречь любыми
способами, если, конечно, она хоть немного дорога.
Поэтому Конан помчался что было сил, не приняв боя.
Знакомой тропкой он успел пробежать совсем чуть-чуть, и
дорогу ему снова преградили горцы. Видно, проклятые жрецы
наняли их целую сотню! Впрочем, Конану некогда было их
пересчитывать; он выхватил меч, снес голову ближайшему
преследователю и кинулся в другую сторону.
Через некоторое время он заметил, что дикари отстали и,
кажется, не собираются его догонять. Тогда он отправился
дальше, незнакомыми тропами, с тревогой прозревая худшее -
тупик. Так оно и вышло; его загнали в тупик, откуда не было
иного выхода, кроме как обратного пути. А там горцы его и
поджидали, в этом Конан не сомневался. Однако на всякий
случай решил проверить.
Он осторожно повернул назад, скользя меж скал, как
змея, и вскоре наткнулся на преследователей. Их стало еще
больше, и, сообразив, что пленник никуда не денется, они
решили поджидать его у выхода из ущелья. Конан выругался и
побрел обратно.
Теперь он сидел в расщелине и размышлял, как ему спасти
свою жизнь. Все же то было самым дорогим из имевшегося
у него и сдаваться на милость победителям (а милосердием
горцы не уступали Нергалу) он не собирался. У него был лук,
но лишь с двумя стрелами, и к тому же стрелком Конан был
неважным. И все же с близкого расстояния обе его стрелы
попадут в цель! Но всего две! А горцев, по крайней мере,
три-четыре десятка... Что делать с остальными? рубить? Меч,
конечно, отличное оружие, а в умелых руках тем более, но...
Опять "но"! За спиной у Конана в этом бою будет глубокая
пропасть, а у горцев твердая земля.
1 2 3 4