Из-за массивной нижней челюсти, от которой мы просто не могли оторвать глаз. Девушку, как выяснилось, звали Алиной. Она ласково улыбнулась, и я внутренне вздрогнула. Лучше бы она этого не делала.
– Кинг-Конг! – приклеила Наталья ярлык официантке, едва она отошла. – А все-таки хорошо! Даже мороженое дали. Кстати, а в кого оно уже не лезет? Или лезет с трудом? Могу протянуть руку помощи. – И, не дождавшись ответа, постаралась умыкнуть креманку с мороженым у сына.
Я тут же протянула ему свою. Алена решила поделиться со мной. В это время у Натальи проснулась совесть, и она с тяжелым вздохом передвинула креманку Лешика Аленке. Мороженое перемещалось по кругу не один раз. В конечном итоге подруга слопала дополнительно две порции, чьи – было уже не понять. Нам с дочерью хватило одной креманки на двоих.
Допивая сок, я от нечего делать попыталась отыскать глазами взбалмошную девицу, с которой судьба столкнула нас в метро. Но не нашла. Странно, у нее с собой не было никаких вещей, кроме злополучной сумочки. Может быть, они были у ее друга? Хотя нет, он валялся рядом без вещей. А как она вылетела на нас из холла! Как будто спасалась или скрывалась от кого-то…
– Алиночка, мы вас очень просим увеличить нам порцию хлеба. Нам бы хотелось взять несколько кусочков с собой, – отвлек меня от размышлений голос практичной Натальи, – вдруг нам захочется попозже кофейку с бутербродами.
Алина снова улыбнулась и мягко кивнула головой в знак согласия, а я поспешно отвела взгляд от ее лица.
– На вечер знакомств пойдем? – обратилась подруга к расслабленному после еды коллективу. Все отрицательно покачали головой.
Где-то далеко позади темное небо расцвечивалось всполохами молний. Очевидно, гроза была сильной, но раскатов грома слышно не было. Покинутая Москва явно умывалась дождем. Как хорошо, что не надо мыть посуду! Эта мысль приятно согревала душу, как и предвкушение удовольствия от возможности полежать и почитать книгу. Наталья, вероятно, была одержима той же мечтой. На ее физиономии светилась отрешенная улыбка удовольствия. Молодежь, заклеймив нас позором, решила гулять.
В каюте была приятная прохлада и благая тишина. Аленка, напялив теплый свитер и ветровку, упорхнула. Я достала коробку конфет с ликером и машинально подумала: надо было предложить остальным.
Съесть конфету мне не удалось – я ею подавилась. Причина имела материальное обличье – все той же встрепанной девицы из метро. Похоже, она была специально ниспослана кем-то, чтобы не дать мне расслабиться и отдохнуть. Влетела она столь молниеносно, что я невольно раздавила конфету во рту, часть ликера потекла по подбородку, остальной частью вместе с шоколадом я поперхнулась, что вызвало жуткий кашель. Хаотично замахав руками, я подумала: это наказание за попытку слопать конфеты в одиночестве. Что поделаешь, конфеты в коробках – моя слабость. Как у Наташки – мороженое.
Девица, не обращая на меня никакого внимания, хотя это, на мой взгляд, было ну просто невозможно, шмыгнула в туалетную комнату. Минуты три я приходила в себя, пытаясь унять удушливый кашель минеральной водой, и, вытирая слезы, мысленно поминала нехорошими словами виновницу моего состояния. Та вообще не подавала никаких признаков жизни.
Сообразив, что нахалка от кого-то пряталась, я решила ее простить. Скорее всего – поругалась со своим тощеньким дружком. И, похоже, она вообще бесцеремонная натура.
Я выглянул в коридор в надежде увидеть недобра молодца. Но его там не было. Мимо меня, не торопясь, шла воплощенная мечта хорошо образованного нового русского – прекрасная блондинка с точеной фигуркой и печатью интеллекта на устах:
– Твою «Джоконду», да будет тебе известно, король Франции Франциск Первый в 1517 году купил для своей ванной комнаты за четыре тысячи золотых флоринов или, в пересчете на золото, пятнадцать килограммов триста граммов этого презренного металла…
Слова были адресованы спутнику, шедшему почти рядом, вернее, на полплеча позади красавицы. Он был одного роста с блондинкой. Это все, что я успела заметить. Хотя нет, еще у него были пшеничные усы и небольшие залысины на лбу. Очевидно, волосы потихоньку начали покидать насиженные места.
Меня обдало облаком нежных духов и прекрасных материальных условий жизни. Я невольно отступила назад. Хотя меня вроде как и не заметили. Точно так же, как и некоторое время назад сумасшедшая девица. Тоже мне, нашли фантом сорок восьмого размера. Не больше, между прочим, чем у Наташки. Правда, я ростом пониже…
Выглянув еще раз в коридор, отметила, что длинное темно-синее платье сидит на красавице идеально, и задумалась: зачем этой паре нужно было брать путевки на этот теплоход? Ностальгия по бедному безденежному прошлому? А в принципе, не мое это дело…
Закрыв дверь каюты на ключ, я подошла к санблоку и постучала. Ответом было молчание… Я подергала за ручку легкой дверцы – закрыто изнутри.
– Леди, я оплачивала двухместный номер, но второй человек в этой каюте – не вы. Это я точно знаю.
Кажется, сказано громко и убедительно, но похоже на глас вопиющего в пустыне. Не слышать меня девица не могла. Уйти – тоже. Иных путей к отступлению, кроме как через унитаз, у нее не было. «Может быть, сходить за Наташкой? – подумала я и неожиданно разозлилась: – В конце концов, хватит сваливать все неприятности на подругу. Пусть спокойно отдыхает. Сама разберусь. Сейчас вот еще немного озверею!»
Дверь открылась неожиданно. В тот момент, когда я примеряла на физиономии маску греческой богини Мегеры – фурии, преследовавшей виновных и доводившей их до безумия. Помогло воспоминание о бездарно загубленной конфете. Девчонка, увидев меня, пискнула и опять захлопнула дверь. Ох, не ко времени я затеяла эту примерку.
– Ладно, вылезай, – миролюбиво продолжила я. – Окна занавешены, дверь закрыта на ключ. Никого кроме меня нет, и я уже не злюсь. Считай, что куча мала в метро нас породнила…
Дверь тихонько приоткрылась, показалось настороженное, уже почти знакомое лицо, а затем и все остальное с сумочкой под мышкой.
– Здрассте, – сказало лицо и, похлопав глазами, уставилось на тумбочку. – Можно я у вас кусочек хлебушка возьму?
Я удивилась:
– Ты что, на ужин не ходила?
– Нет, я… не могла. Мне нельзя.
«Сумасшедшая», – мелькнуло у меня в голове, но вслух я спросила:
– Почему?
– Не могу, и все, – заартачилась девица.
– Ну не хочешь говорить, не надо. Бери пуфик и двигай его сюда, ближе. Сейчас я тебе бутерброды с сырокопченой колбасой сделаю Надеюсь, ты не на диете? И как тебя зовут?
– Чего? А… нет. – Девчонка сглотнула слюну. – Светик я, ой, в смысле Света.
– Хорошо, Света. Вот тебе хлеб, вот тебе колбаса, ножик найдешь в этом пакете… Нет, скорее – в этом. А я сбегаю за горячей водой к титану. Сделаю тебе кофе.
– Не надо! – встрепенулась Света. – Не надо титана, не уходите. Я не хочу кофе.
– Ну ладно, – удивилась я, заметив новый всплеск испуга в почти уже успокоившихся глазах. – Тогда держи минеральную воду. Ешь, пей. Мешать не буду. – И прилегла на кровать, делая вид, что читаю журнал.
Через какое-то время раздалось тихое «спасибо», и я с удовольствием заметила, что Светик убрала за собой все последствия нестандартного ужина. Несколько минут она тихо сидела в обнимку со своей пострадавшей сумочкой и украдкой поглядывала в мою сторону.
– Если не хочешь, ничего не объясняй, – сказала я спокойно из-за журнала. – Я уже поняла, что ты отдыхаешь на теплоходе зайцем. И не столько отдыхаешь, сколько прячешься. Переночевать можешь здесь, у нас с дочерью. Она тоже лишних вопросов не задаст. Причину, почему ты здесь, придумаем. Спать, уж извини, придется на полу. Там ковролин, да еще сверху курток накидаем. И одеяло свое пожертвую.
Светик помолчала, поерзала на пуфике и тихонько спросила:
– Можно я умоюсь?
Я посмотрела на остатки ее боевой косметической раскраски на лице и буркнула:
– Даже нужно. А то всю мою компанию перепугаешь.
– Ой, не говорите никому, что я у вас была! – Светик резво вскочила и вместе с сумкой ринулась в санблок. – Я быстренько умоюсь и уйду. Мне не нужно ночевать. Ночью в Дмитрове выйду. Там шлюз будет. – Немного помедлив у двери, она вдруг храбро выпалила: – Номер вашей каюты сто двадцать семь. Можно я ее осмотрю? – Я, что называется, потеряла дар речи. Уж чего, чего, а такого не ожидала. Но возмутиться не успела. Она, заметив мою реакцию, быстро заговорила. Объяснения были не очень складные. Надо отдать должное, она пыталась говорить внятно, но от волнения проглатывала окончания некоторых слов, и я машинально поправляла ее.
Рассказ показался, мягко говоря, неправдоподобным. Замужняя сестра Светы – Оля вместе с шестилетним сыном Дениской отправились на этом теплоходе в трехдневную поездку по маршруту «Москва – Тверь – Углич – Москва». Путевку купил Игорь – муж сестры и отец маленького Дениски. Сам поехать с ними не смог – работа. Намечалась пара очень выгодных сделок.
Дениска просто бредил теплоходами. Они жили на Флотской – рядом с Речным вокзалом и, гуляя, часто ходили встречать и провожать теплоходы. Игорь, не чаявший в сыне души, пообещал ему поездку. И обещание выполнил. Назад Оля с сынишкой не вернулись.
Последний раз Ольга звонила примерно часов за пять до прибытия теплохода на стоянку. Игорь потом говорил, что голос у нее был немного странный. И слова – тоже странные. Ему даже показалось, что она плачет. Но Оля сказала, что по глупости немного простудилась. Болит горло.
Светик напросилась встречать сестру и племянника вместе с Игорем. Она, как договорились, ждала его у дома. Игорь подъехал на чужой машине, значительно опоздав. Сказал, что его тачка сломалась, кроме того, попал в пробку. Он подхватил Светика почти на ходу, но, когда они выбежали на причал, теплоход покидали последние пассажиры. Оли и Дениски нигде не было. Мобильник не отвечал. Ну и подумали, что Ольга решила добраться домой своим ходом – от вокзала рукой подать. Тем не менее Игорь напросился проверить сто двадцать седьмую каюту – она была пуста.
Больше сестру и племянника она не видела. Маму сразу же увезли по «скорой» в больницу. В милиции заявление о пропаже сына и жены у Игоря приняли очень неохотно и только через три дня. И сразу стало ясно, что на милицию надежды никакой. Дома находиться невозможно. Два дня она провела у мамы в больнице, ночевала тоже там. Потом перебралась к Игорю. А он, кажется, сам не знает, что делать.
Светик рассказывала и плакала. Я сидела совершенно обалдевшая и теребила в руках измочаленные листы журнала. Осторожно, боясь вызвать истерику у девчонки, спросила:
– Заинька, а что ты рассчитываешь найти в этой каюте? Ее ведь убирали. Наверняка и пылесосили.
– Не знаю. Только мне две ночи подряд Дениска снится. Веселый такой. Все бегал от меня и кричал, чтобы я с мамой Олей в «холодно-горячо» сыграла. Оля тоже смеялась, только как-то печально. А потом вдруг сразу стала сердитая такая, на Дениску заругалась, что пора идти. А мне велела в каюте убраться. После второго раза – ну, сна – я и решила пробраться на теплоход и все осмотреть сама. Думала, Колян поможет, а он, блин, слинял. Еще в Москве. Трус несчастный!
Раздался требовательный стук в дверь, я от неожиданности подпрыгнула на кровати. Почему-то сразу затряслись руки. Света мышкой юркнула в санблок и закрылась.
– Алена, ты? – спросила я напряженным голосом.
– Нет, это руководитель культурно-массовых мероприятий.
– Меня зовут Людмила, – раздался веселый женский голос из-за двери. – Откройте, пожалуйста. – Я с раздражением повернула ключ и выжидательно уставилась на яркую особу с возрастным диапазоном от тридцати до сорока с хвостиком лет. В прикиде а-ля цыганка. – Вы не хотите принять участие в нашем вечере знакомств?
– Я думала, он уже давно кончился, – буркнула я.
– Считайте, что и не начинался, – засмеялась «цыганка Аза». – Три человека пришли. Вот силком всех сгоняю. Пойдемте, не пожалеете. Будет очень весело. – Она мельтешила у меня перед глазами, стараясь заглянуть в каюту.
– Ни в коем случае, я вместо себя двух заложников отправила. Родную дочь не пожалела. Честное слово, отдохнуть хочется. Все мероприятия завтра. Если высплюсь. Тут ужасная вибрация.
– Да, это не очень удачная каюта, – уходя, разочарованно протянула Людмила, а я решительно закрыла дверь на ключ.
Светик испуганно высунулась из своего убежища. Интересно, как она выглядит, когда смеется? Я решительно вытянула ее за руку из санблока и усадила на кровать.
– Ты явилась на теплоход тайком от родных? Тебя дома не отпускали? – На все вопросы она молча кивала головой. – Давай в темпе организуем тщательный досмотр.
В следующие полчаса мы старательно облазили всю каюту, включая санблок. Исследовали даже репродукции на стене. Безрезультатно! Вернее, с отрицательным результатом. Не знаю, кто из нас расстроился больше. Мне лично было очень тяжело смотреть на съежившуюся и потускневшую девчонку. Чтобы хоть как-то отвлечь ее от неприятных мыслей и потерянной надежды, я спросила:
– Света, а от кого ты здесь прячешься?
Она тяжело вздохнула:
– Ну сначала от всех, кто меня запомнить мог. Мы с Игорьком раньше разговаривали со многими из команды, даже с этой вот, которой вы дверь недавно открывали. Все пытались узнать, может, кто-нибудь видел Ольгу с Дениской во время высадки. Потом пряталась уже и от Игоря. Он, оказывается, взял путевку на эту поездку. А дома сказал, что в командировку едет. И зачем врал? Иду такая по коридору, а он с какой-то отпадной девкой под ручку в холле стоит. Рассказывает ей что-то, а она ржет, как лошадь. Ну я к в вам в каюту и ввалилась. Боялась, что увидит. Хотя все равно сюда шла. Думала, скажу, что в прошлый раз плавала в этой каюте и где-то в ней сережку потеряла. – И вдруг, без всякого перехода шлепнув рукой по тумбочке, зло проговорила:
1 2 3 4 5 6