Кейти всегда думала о том, как они, должно быть, славно проводят время там, за зеленой занавеской, — грызут апельсинные корки или листают учебники воскресной школы, — и ей часто хотелось оказаться там, среди них.
Скамья, принадлежавшая семейству доктора Карра, была такой высокой, что никто из детей, за исключением Кейти, не мог достать до пола даже носком ботинка. Поэтому ноги у них немели, и, почувствовав странное колотье, которым сонные ноги обычно пытаются себя разбудить, дети сползали со скамьи и сидели внизу на корточках, чтобы избавиться от неприятных ощущений. А оказавшись там, где они были совершенно скрыты из виду, было почти невозможно не шептаться. И хотя тетя Иззи хмурилась и качала головой, пользы от этого было мало, особенно потому, что Фил и Дорри обычно спали, положив головы ей на колени, и обе руки у нее были заняты — нужно было придерживать спящих, чтобы они не скатились со скамьи. Когда мистер Стоун, старый добрый священник, произносил: «Итак, братья мои», она принималась будить их. Иногда это было совсем не просто, но обычно ей удавалось достичь цели, и во время пения последнего псалма оба стояли бок о бок на скамье, вполне бодрые и освеженные сном, держа вдвоем одну книжку псалмов и делая вид, что поют, как взрослые.
После церковной службы были занятия в воскресной школе, которую дети очень любили, а затем ехали домой — обедать. Воскресный обед всегда был одним и тем же: холодная солонина, печеный картофель и рисовый пудинг. Если им не хотелось, они могли не ехать в церковь после обеда, но тогда их атаковала Кейти и заставляла слушать чтение вслух религиозной газетки, которую сама выпускала. Газетка носила название «Воскресный гость», текст был написан частью рукописными, а частью печатными буквами на большом листе бумаги, украшенном сверху карандашным рисунком и крупно выведенным названием. Чтение обычно начиналось со скучной статейки того рода, что у взрослых называется «передовицей». Она носила заголовок «Об опрятности», или «О чистоте», или «О послушании». Слушая ее, дети всегда вертелись; я думаю, их раздражало то, что в своей газете Кейти проповедовала в качестве легкодостижимых именно те добродетели, которые сама находила столь трудным воплощать в жизнь. За этим следовали рассказы о собаках, слонах и змеях, взятые из учебника по естественной истории и не очень интересные, ибо слушатели уже знали их наизусть. После этого шли один или два псалма или стихи собственного сочинения и, наконец, очередная глава из страшной сказки «Маленькая Мария и ее сестры», в которую Кейти вкладывала столько поучений и делала такие обидные намеки на недостатки остальных, что это было для них почти невыносимо, а однажды даже вызвало в детской восстание. Я должна сказать вам, что несколько недель подряд Кейти, поленившись готовить новые выпуски «Воскресного гостя», заставляла детей садиться в ряд и слушать чтение вслух старых номеров, начиная с самого первого! В таких больших дозах «Маленькая Мария» звучала еще хуже, чем обычно, и, объединившись на этот раз, Кловер и Элси решили, что дольше терпеть невозможно. Улучив удобный момент, они унесли все издание в кухню и там, бросив его в печь, с забавной смесью страха и восторга на лицах наблюдали, как оно горит. Они не осмелились признаться в содеянном, но было невозможно делать вид, что ничего не знаешь, когда Кейти носилась по дому, обшаривая все углы в поисках своего утраченного сокровища, так что она все же заподозрила их в преступлении и в результате была очень разгневана.
Воскресный вечер всегда проводили вместе с папой и тетей Иззи за чтением псалмов. Это было большим удовольствием, так как все должны были читать поочередно и даже была борьба за то, кто получит любимые псалмы, такие, как «Закрыл врата златые запад» или «Иди с сияющей зарей». Вообще, воскресенье было хорошим и приятным днем, так думали и сами дети, но оно оказывалось намного тише и спокойнее других дней, и поэтому в понедельник они всегда просыпались полными жизни и огня, готовыми вспениться в любую минуту, словно бутылки с шампанским, когда проволочки, прикрепляющие пробки, уже перерезаны.
В понедельник, о котором я собираюсь рассказать, шел дождь, так что об играх во дворе, которые обычно позволяли дать выход накопившейся энергии, в этот день не могло быть и речи. Просидев весь день в тесной, душной детской, младшие стали совершенно необузданными. Фил был не совсем здоров и потому должен был принять лекарство. Оно называлось «Эликсир Про» и являлось излюбленным лекарством тети Иззи, которая всегда держала под рукой бутылку с этим средством. Бутылка была большая и черная, с привязанной к горлышку этикеткой, и дети всегда содрогались при виде ее.
Когда Фил перестал кричать и хрипеть и в детской снова начались игры, куклы, что вполне естественно, тоже заболели, а с ними и Пикери, маленький желтый стульчик Джонни, с которым она всегда играла, как с куклой. К спинке его всегда был привязан старый передничек, и Джонни даже брала Пикери с собой спать — не в кровать, конечно, это было бы неудобно, но просто привязав его на ночь к столбику кровати. Сейчас, как она сообщила остальным, Пикери был тяжело болен. Ему нужно было дать лекарство, точно так же как Филу.
— Дай ему воды, — посоветовал Дорри.
— Нет, — возразила Джонни решительно, — оно должно быть черное и из бутылки, а то не поможет.
Немного подумав, она на цыпочках пробежала по коридору в комнату тети Иззи. Там никого не было, но Джонни знала, где хранится эликсир — в шкафу на третьей полке. Она выдвинула один из нижних ящиков шкафа, влезла на него и достала бутылку. Дети были в восторге, когда она снова появилась в детской с бутылкой в одной руке и пробкой в другой и щедрой рукой налила лекарство на деревянное сиденье Пикери, которое она называла его коленями.
— Ну-ну, бедный мой мальчик, — сказала она, похлопывая его по плечу, то есть по спинке, — проглоти-ка это — тебе сразу станет лучше.
В эту минуту в детскую вошла тетя Иззи и, к своему ужасу, увидела стекающую со стула на ковер струйку чего-то черного и липкого. Это было лекарство, которое Пикери отказался проглотить.
— Что это такое? — спросила она раздраженно.
— Мой ребеночек болен, — запнувшись, ответила Джонни, показывая ей бутылку с эликсиром.
Тетя Иззи стукнула ее наперстком по голове и назвала «очень непослушной девочкой», отчего Джонни надула губы и немного поплакала. Тетя Иззи вытерла черные потеки и, забрав эликсир, понесла его в свой шкаф, бормоча при этом, что «никогда не видела ничего подобного» и что «такое всегда бывает по понедельникам».
Сколько еще и каких проделок было совершено в тот день в детской, я даже не осмеливаюсь сказать. Но во второй половине дня в детской раздался ужасный визг, и, когда все, кто был в доме, примчались, чтобы узнать, в чем дело, оказалось, что дверь комнаты закрыта на ключ и внутрь не попасть. Тетя Иззи кричала в замочную скважину, чтобы дверь открыли, но рев в детской был совершенно оглушительным, и она долго не могла получить ответа. Наконец Элси, отчаянно рыдая, объяснила, что Дорри закрыл дверь на ключ, а теперь ключ не поворачивается и они не могут открыть дверь. Неужели они останутся в детской навсегда и умрут с голоду?
— Конечно же нет, глупые вы дети! — воскликнула тетя Иззи. — Боже мой! Что еще вы выдумаете? Перестань плакать, Элси, слышишь? Все вы выйдете оттуда через несколько минут. И в самом деле вскоре задребезжали ставни и на приставленной снаружи к окну высокой лестнице появился Александр, батрак, и закивал детям головой. Забыв все свои страхи, они бросились к окну и прыгали и скакали вокруг Александра, пока тот влезал в комнату и открывал дверь. Им показалось совершенно великолепным быть выпущенными на свободу таким образом, и Дорри даже возгордился, что их запер.
Но тетя Иззи не разделяла такого взгляда на происшедшее. Она как следует отчитала их и заявила, что они доставляют всем массу хлопот и с них ни на минуту нельзя спустить глаз. Она даже пожалела, что обещала в этот вечер присутствовать на лекции.
— Как могу я быть уверена, — заключила она, — что в мое отсутствие вы не подожжете дом или кого-нибудь не убьете?
— Нет, нет! Мы не подожжем! И не убьем! — захныкали дети, глубоко взволнованные этими пугающими предположениями. Но ручаюсь, что через десять минут они обо всем этом совершенно забыли.
Все это время Кейти сидела на выступе книжного шкафа в библиотеке, склонившись над книгой. Это был «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассоnote 8. Автор был итальянцем, но кто-то переложил его сочинение на английский язык. Довольно необычно, чтобы девочку увлекла такая книга, но почему-то она очень нравилась Кейти. В ней рассказывалось о рыцарях и дамах, великанах и битвах, и все время, пока она читала, ее кидало то в жар, то в холод и казалось, будто это она должна куда-то бросаться, кричать и наносить удары. Кейти любила читать. И папа поощрял ее в этом. Он спрятал под замок лишь несколько книг, а остальные предоставил в ее полное распоряжение. Она читала все, что попадало под руку: книги о путешествиях, проповеди, старые журналы. Ничто не казалось ей настолько скучным, чтобы она не смогла дочитать до конца. А если ей попадалось что-нибудь особенно интересное, то чтение увлекало ее настолько, что она даже не замечала происходящего вокруг нее. Девочки, в гостях у которых она бывала, знали это и, ожидая ее к чаю, обычно заранее прятали подальше свои книжки. Если они забывали сделать это, Кейти непременно хватала одну из книг и погружалась в чтение, и тогда было бесполезно звать ее или дергать за платье — она ничего не видела и не слышала, а потом уже пора было возвращаться домой.
В этот понедельник она читала «Освобожденный Иерусалим», пока не стемнело так, что читать стало нельзя. Поднимаясь наверх, она встретила на лестнице тетю Иззи, в шляпке и шали.
— Где ты была? — спросила тетя Иззи. — Я зову тебя вот уже полчаса.
— Я не слышала, мэм.
— Да где же ты была? — настаивала тетя Иззи.
— В библиотеке, читала, — ответила Кейти.
Тетя Иззи хмыкнула, но привычки Кейти ей были хорошо известны, и она ничего не добавила к этому.
— Я иду пить чай к миссис Холл, а затем собираюсь посетить вечернюю лекцию, — продолжила она. — Проследи, чтобы Кловер выучила уроки, а если, как обычно, придет Сиси, то отошлите ее домой пораньше. В девять все вы должны быть в постелях.
— Хорошо, мэм, — сказала Кейти. Но боюсь, думала она в этот момент лишь о том, как замечательно, что тети Иззи не будет дома. Мисс Карр очень добросовестно относилась к своим обязанностям и редко оставляла детей даже на один вечер, так что, когда она все-таки отлучалась из дома, они испытывали необычное чувство свободы, которое было как приятным, так и опасным.
И все же я уверена, что на этот раз у Кейти не было на уме никакого озорства. Как все легковозбудимые люди, она редко совершала что-нибудь плохое преднамеренно — она просто делала то, что вдруг приходило ей в голову. Ужин прошел вполне благополучно, и все могло бы пойти хорошо и дальше, если бы после того, как уроки были выучены и появилась Сиси, речь не зашла о «Кикери». Так называлась игра, которая была очень популярна у них год назад. Они придумали ее сами, а название взяли из старой сказки. Игра напоминала одновременно жмурки и пятнашки — только вместо того, чтобы завязывать кому-то глаза, они играли в темноте. Водящий оставался в передней, которая была тускло освещена горевшей на лестнице лампой, а остальные прятались в детской. Спрятавшись, они кричали: «Кикери!» Этот возглас был сигналом для водящего, что он может прийти и начать искать их. Конечно, войдя в темную детскую с освещенной лестницы, он ничего не видел, да и остальные видели его не совсем ясно. Это было так интересно — стоять, съежившись где-нибудь в углу, и следить, как медленно бредет, спотыкаясь и ощупывая все справа и слева от себя, чернеющая в темноте фигура, и слышать, как то и дело кто-нибудь, только что избежавший ее хватки, выскакивает в переднюю с радостным криком: «Кикери, Кикери, Ки!» Тот, кто был схвачен, занимал место водящего. Эта игра довольно долго была самым любимым развлечением маленьких Карров, но она приводила к стольким ссадинам, к такому количеству опрокинутых и разбитых вещей в детской, что в конце концов тетя Иззи распорядилась никогда больше в эту игру не играть. С тех пор прошел почти год, но, вспомнив об игре, все вдруг захотели попробовать поиграть в нее опять.
— Ведь мы же ничего не обещали, — сказала Сиси.
— Нет, и папа ни слова не говорил о том, что нельзя играть, — добавила Кейти, для которой папа был авторитетом и с его мнением всегда следовало считаться, в то время как требованиями тети Иззи можно было иногда пренебречь.
И все пошли наверх. Дорри и Джону, хоть они уже и были полураздеты, тоже позволили присоединиться к игре. Фил крепко спал в соседней комнате.
Это была великолепная забава! Один раз Кловер вскарабкалась на каминную полку и сидела там, так что когда Кейти, которая водила, схватилась в темноте за ступню Кловер, то никак не могла понять, откуда эта ступня торчит. Дорри получил большую шишку и заревел, а в другой раз Кейти зацепилась за ручку ящика комода и ужасно разорвала платье, но все это были слишком заурядные происшествия, чтобы хоть в малейшей степени испортить удовольствие от игры в «Кикери». Чем дольше они играли, тем веселее становилось в детской. Все были возбуждены и не замечали, как летит время. Неожиданно в самый разгар игры послышался резкий отдаленный звук — стук дверцы экипажа у бокового крыльца. Тетя Иззи вернулась с лекции!
Ужас и замешательство в детской невозможно описать! Сиси на цыпочках спустилась вниз по лестнице и полетела по дорожке, которая вела к ее дому, так, словно страх придал ей крылья. Миссис Холл, пожелав тете Иззи доброй ночи, закрыла за собой парадную дверь дома доктора Карра и, вероятно, была поражена тем, что в тот же миг словно эхо до нее донесся отдаленный стук парадной двери ее собственного дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10