— Вам перебросить почту, сэр? — спросил он с улыбкой, когда шлюпка приблизилась к нам почти вплотную.
— Давайте, давайте, — ответил я, живо представляя себе, как встретит эту почту моя истомившаяся от безделья и, скуки команда.
— У вас все в порядке? — осведомился офицер. — Вот уж не ожидали встретить вас в этом районе!
— Похоже, что так, — улыбнулся я и показал на эсминцы, по-прежнему покачивающиеся на волнах в боевой готовности.
— Да, оказаться в вашем положении — дело незавидное, — согласился офицер, перебрасывая нам мешки с почтой. — Ну а теперь до свидания и желаю успеха.
— Благодарю. Скажите там, чтобы нас перестали стращать.
Офицер помахал рукой, и через несколько минут его шлюпка уже причаливала к миноносцу.
— Желаем успеха! — послышался тот же металлический голос.
Соединение направилось на юг, и вскоре корабли скрылись из виду.
Солнце начало тонуть в океане.
— Занять посты для ночной вахты, — приказал я Джону. — Всем вниз! Шестьдесят футов!
— Сегодня у нас не состоится пикник при луне! — рассмеялся Джон.
— Под водой люди будут чувствовать себя лучше, читая письма жен и возлюбленных. Лунный свет только растревожит воспоминания.
Джон быстро взглянул на меня — в моем голосе прозвучала горечь…
«Форель» нырнула в потемневшие воды.
Я спустился в свою каюту — крохотную каморку, отделенную от остальных всего лишь старенькой зеленой занавеской. В небольшой пачке адресованных мне писем и документов я не рассчитывал найти ни одного дружеского письма. «Ни единой любящей души!» — мрачно подумал я.
В первом же конверте с грифом «Ходжсон, Ходжсон и Ходжсон» Линкольн-Инн-филдс, Лондон я обнаружил письмо, в котором адвокаты деда в сухих, канцелярских фразах уведомляли: «Мы должны информировать вас, как единственного наследника умершего капитана Саймака Пэйса…» Оказывается, старина оставил мне около пятисот фунтов, а также коллекцию старых морских инструментов и карт. В свое время, сразу после смерти деда, я взял несколько карт, а на остальные даже не взглянул.
Однако далее, продираясь сквозь унылые дебри юридической терминологии, я невольно обратил внимание на нечто более интересное. Адвокаты писали:
«В прилагаемой копии завещания капитана Саймона Пэйса обратите внимание на пункт, по которому вы наследуете остров Двух кривых дюн, находящийся, по утверждению покойного, в точке с координатами 17 градусов 30 минут южной широты и 11 градусов 48 минут восточной долготы. Прилагается документ о передаче правового титула на этот остров, выданный бывшей немецкой администрацией Юго-Западной Африки и, видимо, сохраняющий юридическую силу.
В связи с ограничениями на продажу карт, вызванными военным временем, мы не смогли проверить, действительно ли остров находится в указанном месте. Адмиралтейство уведомило нас, что оно не может в военное время разглашать подобную информацию, но один из чиновников в конфиденциальном порядке сообщил, что адмиралтейству не известно об острове с таким названием в этом районе Южной Атлантики. Правда, Адмиралтейство отказалось сообщить, какой конкретно район Южной Атлантики оно имеет в виду. На всякий случай мы все же прилагаем при сем копию документа о передаче правового титула на владение и полагаем, что позже, когда обстановка изменится, представится возможность провести тщательную проверку местонахождения и определения ценности острова, после чего мы будем ждать ваших указаний о том, как вы намерены с ним поступить».
«Ну и жучок же был мой покойный дедушка! — мысленно пошутил я. — Припрятал целый остров, о котором никто ничего не знает! Но ведь мне-то вовсе не трудно это проверить».
Я подошел к штурманскому столику и отыскал карту Адмиралтейства «От бухты Тигровой до Валвис-бей» с пометкой, что она составлена главным образом на основании немецких карт по 1930 год включительно. С помощью измерителя я определил, что остров должен находиться милях в двадцати к югу от устья реки Кунене, но ничего похожего на остров там не нашел. Снова проверил данные. В этом месте побережье было отвратительным — мелководье с массой отмелей, и… никаких признаков острова Двух кривых дюн. Правда, южнее Валвис-бей торчало много отдельных скал, которые как-то можно назвать островами, однако севернее и близ устья реки Кунене, по которой проходит граница между Юго-Западной Африкой и Анголой, вообще ничего не было.
Я все еще ломал голову над этой загадкой, когда мои размышления прервал голос Джона:
— Обращаюсь на центральный пост к командиру.
— В чем дело? — спросил я.
— Шумопеленгаторщик Биссет уловил какие-то странные шумы. Определить их происхождение не может.

ОСТРОВ ДВУХ КРИВЫХ ДЮН

— Слышимость хорошая, Джон? — спросил я.
— Да нет, Элтон утверждает, что Биссету это почудилось. Но ты же знаешь, что лучше Биссета у нас никого нет.
— Сейчас схожу к ним.
Биссет сидел в наушниках, а рядом, с насмешливым выражением лица, в ленивой позе стоял его сменщик Элтон.
— Вот послушайте, сэр. — Биссет передал мне наушник.
Вначале я ничего не слышал, но потом до меня донеслось нечто вроде слабого бульканья, сопровождаемого довольно отчетливым шипением, словно где-то под водой из лопнувшего пузыря выходил воздух; все это повторялось с известной цикличностью на фоне чуть слышного шума, в какой-то мере похожего на ритмичный стук.
Я ничего не мог понять и спросил:
— Винты?
— Вряд ли, — ответил Биссет. — И все же источник шумов двигается слева направо со скоростью около семи узлов.
— Похоже, это кит, — заметил Элтон и смачно выругался.
Поведение Элтона свидетельствовало, как распустилась команда за время нашего «туристского» похода.
— Еще одно такое замечание, Элтон, — рявкнул я, — и у тебя будут крупные неприятности!
— Прошу извинения, сэр, — пробормотал он, однако презрительная усмешка не исчезла у него с лица.
— Скорость источника шумов замедляется, сэр, — доложил Биссет. — Курс устойчивый, без отклонений.
— Я буду следовать за ним. Не теряйте его. Если он увеличит скорость, доложите мне.
Я вернулся на центральный пост.
— Сразу же доложи мне, если мы настигнем источник шумов! — приказал я Джону, направляясь к себе в каюту.
Джон кивнул.
В каюте я занялся просмотром остальных писем. Там было несколько счетов и аккуратно сложенный экземпляр газеты «Таймс». Мое внимание привлекла колонка «Некрологи», обведенная синим карандашом. Я пробежал ее, и то, что прочел, подействовало на меня как холодный душ. Командующий подводными силами был убит во время воздушной бомбардировки Лондона, хотя вполне заслуживал почетной смерти — в море на палубе корабля. Таким образом, теперь только начальник разведки военно-морских сил и я знали тайну АПЛI. Аккуратный синий круг, которым были обведены некрологи, не только обращал мое внимание на это событие, но и служил предупреждением. Я бросился на койку, но сон не шел ко мне. Я встал, протянул руку за сигаретой и тут же выругал себя за забывчивость. На крохотном столике лежало письмо адвокатской фирмы «Ходжсон, Ходжсон и Ходжсон». Остров Двух кривых дюн!..
Странные вещи происходят иногда с человеком! Думает он о чем-то отвлеченном, перебирает в памяти всякую всячину, и неожиданно, в его сознании совершенно четко кристаллизуется определенная мысль.
Так случилось и со мной. Взгляд мой упал на взятую у деда карту, испещренную цифрами с указанием глубин и различными пометками, и я вдруг понял, что был совершенно прав в своем предположении: у АПЛI должна быть база! И базой этой мог быть только мой остров — остров Двух кривых дюн, который я сразу же и нашел там, где указывал Саймон Пэйс.
Рассматривая нанесенное на карту побережье, я пришел к выводу, что неправильно понял слова умирающего деда. Не «к югу от норда», как мне послышалось, а к «югу от Норса» — так раньше называлась Кунене! В двадцати милях южнее Морса, среди опасного мелководья и множества отмелей, большая часть которых вообще не указывалась на картах Адмиралтейства, действительно находился остров.
Словно зачарованный, я всматривался в карту Саймона Пэйса. Несомненно, он сам обследовал весь этот район и нанес его на карту, на которой отчетливо выделялся остров Двух кривых дюн. Прикрытый с юга скалой с острой, словно игла, вершиной («Десять футов над поверхностью во время прилива и около пятидесяти при низкой воде», — написал своим четким почерком дед), а еще южнее — мелью, на которую сел «Клан Альпайн», остров Двух кривых дюн представлял собою самое надежное укрытие, какое только можно было пожелать. Севернее море усеивали многочисленные отмели, и в некоторых местах глубина внезапно менялась почти с двухсот футов до тридцати; берег острова, обращенный к материку, покрывали большие камни, за ними простирались высокие перемещающиеся дюны, а около холма с тремя вершинами на карте была пометка: «Единственное ровное место на побережье острова». Остров был расположен совсем недалеко от материка, от той его части, которую моряки называли Берегом скелетов. Деду понадобился, наверно, не один год, чтобы так тщательно нанести на карту каждую отмель. А ведь он плавал в этих опасных местах на паруснике. Как было не подивиться его мужеству!
Остров Двух кривых дюн… Название не выходило у меня из головы. Я взглянул на отметки глубин и вздрогнул при мысли, что мне предстоит пройти тут, чтобы настичь АПЛI. «Мутная вода», — отмечала карта. Я понимал смысл этих слов: песок, поднятый со дна и загрязняющий и без того мутную воду, что грозило осложнить поиски проходов. Канал. Вот что мне было нужно. Если на острове имелась какая-то бухта, значит, должен существовать и какой-то проход в нее.
Я еще раз взглянул на карту. Около холма с тремя вершинами имелась пометка: «Смотри врезку». Стало быть, старик сделал еще и карту-врезку самого острова? Но где же она? Карта была начерчена на пергаменте. Я самым тщательным образом осмотрел ее, но врезки не обнаружил, и уже пришел было в отчаяние, когда заметил в нижнем правом углу пергамента трещинку. Просунув туда палец, я нащупал клочок очень тонкой бумаги, осторожно извлек его и чуть не вскрикнул от радости: крупномасштабная карта острова Двух кривых дюн с проходом к нему, расположенным близ остроконечной скалы, которую я уже видел на основной карте!
Это был подлинный шедевр картографии. Старый моряк взял пеленги холма с тремя вершинами и входного канала по отношению к торчащей из моря скале. Неудивительно, что этот клочок суши получил название острова Двух кривых дюн. Проход, или канал, напоминал завиток раковины человеческого уха: обращенный сначала на восток, он почти сразу круто поворачивал к северу, потом обратно, параллельно своему первоначальному направлению. Между двумя завитками находилась гряда, помеченная на карте как «твердый песок». Затем канал, образуя как бы неправильный полукруг, шел на север, на восток, отклонялся к югу, поворачивал на запад, расширяясь в некое подобие гавани, прикрытой песчаными косами и с глубинами в отдельных местах до ста восьмидесяти футов. Отсюда без подробной лоцманской карты и на буксире не вытащить подводную лодку. Настоящая мышеловка. Да, именно тут должна укрываться АПЛI!
Я проведу «Форель» этим дьявольским каналом и в глубине прохода торпедами потоплю немецкую подводную лодку! Слава богу, что нашему бесконечному поиску по квадратам наступил конец!..
Я определил курс к острову от того места, где сейчас находилась «Форель». Сто шестьдесят градусов. Это приведет нас как раз к остроконечной скале. Я назову ее скалой Саймонда, дед еще может оказаться моим спасителем и, возможно, спасителем многих военных и торговых кораблей.
Я предвкушал будущую «охоту». Остров Двух кривых дюн, мой остров, сейчас логово самой опасной подводной лодки в мире. Завтра к вечеру я постараюсь быть там и…
В это мгновение мысль об ужасающем совпадении буквально ошеломила меня. 160 градусов! Один—шесть—ноль! Но это же был именно тот курс, по которому мы шли сейчас! И шли мы так потому, что… Неужели это возможно?! Но это же курс АПЛI, возвращающейся на свою базу! И «Форель» беззаботно, не скрываясь, шла вслед за ней!
Непонятные для нас звуки могли означать, что немцы отказались от обычного винта и заменили его гидрореактивным движителем, устроенным по тому же принципу, каким природа наградила кальмара. Моряки поисковых групп привыкли различать только шумы от обычных винтов, и новые звуки, безусловно, способны обмануть их. Правда, я знал, что гидрореактивные движителей уже применялись на мелкосидящих небольших кораблях…
Черт возьми, сколько времени я потерял, пока додумался до этого! А ведь «Форель» каждую минуту подвергалась смертельной опасности. Но, может быть, АПЛI не слышала нас, если ее шумопеленгаторы, направленные с кормы, фиксировали только шум выбрасываемой воды? Слабая надежда. Даже при самом незначительном изменении курса на АПЛI немедленно услышат гидролокатор «Форели»…
Я буквально ворвался к Биссету.
— Выключить эту проклятую штуку! — крикнул я пораженному Биссету, что тот немедленно и сделал.
— Все тот же курс и та же скорость? — отрывисто спросил я.
— Да, сэр.
— Сколько времени ты фиксируешь этот… этот шум?
— Около двух часов, сэр.
— Ты сможешь опознать его снова?
— Да, сэр.
— В таком случае выключи решительно все. Возможно, позднее я прикажу возобновить прослушивание. Однако любой акустический прибор ты будешь включать только после моего приказа. Понял?
— Да, сэр.
Я повернулся и ушел на пост центрального управления, где меня встретили изумленным молчанием.
— Старший помощник, я беру командование на себя, — бросил я Джону. — Малый вперед!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23