Кто-то, из отчаянных, попытался перепрыгнуть неумолимо растущее НИЧТО, но невидимое поле не давало пересечь узкое, в один ярд препятствие и толкало их вниз, с чавканьем растворяя в инфернальной черноте растущей на глазах стены.
– Назад! Механический мост – к полосе! – Лицо Слайтона, казалось, лопнет от прихлынувшей к щекам крови, но машина уже шла, выдвигая на ходу стальную конструкцию.
Кое-кто, не дожидаясь полной остановки, вскакивал на капот, чтобы взобравшись на опасно качающуюся стрелу, спасти себя от верной гибели.
Наконец, агрегат выпустил гравиопоры и тут же плотная толпа рванулась вверх по трапу, мешая друг другу, сталкивая слабых, круша челюсти соперникам, сплошной массой втискиваясь в узкий, всего для трех человек проход моста.
Пробка из обезумевших людей перекрыла единственный выход из западни. И вытянувшаяся над НИЧТО, опасно качающаяся стрела, грозила вот-вот рухнуть и стать для всех общим надгробием.
Но не таков лейтенант Грюнер, чтобы лезть в свирепеющую от страха толпу; сбив мощными ударами заграждавших дорогу солдат, он вскочил на бампер машины и ухватившись за каркас несущей конструкции, перекинул через него свое тело; Грюнер всегда находил выход из положения, нашел его и сейчас – прыгая по зыбкой поверхности солдатских плеч и голов, одним из первых оказался на другой стороне.
Трое или четверо пехотинцев последовали примеру Грюнера, как вдруг, застывшая, будто в недоумении стена, рывком повернулась вверх и мост, качнувшись под тяжестью десятков тел, погрузился в нее, словно корабль в набегающую волну; фейерверк изумрудного огня брызгами разлетался по сторонам и вместо жерла моста, с ка-пошащимися в нем солдатами, получилось черное непроницаемое НИЧТО.
Данг в ужасе обхватил голову и дико, нечеловечески закричал; захлебываясь, задыхаясь от вопля, он побежал прочь от этой страшной черной стены, пока не оказался на строевом плацу у фасада казармы.
– Н-нет, я не хочу! – Данг упал ничком и в отчаянии заколотил руками, разбивая их в кровь. – Я не хочу умирать! – Он в истерике катался по плацу, бился всем телом об избитую подошвами кремнепластовую поверхность, но стена неумолимо сжималась к центру образованного ей периметра, чтобы с плотоядным вожделением наконец-то поглотить его – Данга.
Но вдруг, словно ледяной огонь жидкого азота обрушился на голову Лэнга; он так и остался лежать с задранной головой, будто впаянный в раскаленную жаровню строевого плаца.
На углу казармьххтоял Жак и, покусывая травинку, наблюдал за его, Данга, художествами; как ни в чем ни бывало он гонял ее из одного угла губ в другой и посмеиваясь, смотрел на неподражаемую герменевтику стохастических телодвижений.
– Ты, ты почему здесь стоишь? Данг медленно поднялся и, расставив в стороны сжатые кулаки, неверным шагом направился к Ренуару. – Ты почему здесь стоишь, я спрашиваю?! – Его почему-то злило непринужденное безразличие Жака, и было одновременно радостно, что рядом живой человек.
– Ты почему?… – Переспросил Данг уже в третий раз.
– Так, все командиры сбежали, запрещать некому. – Вполне серьезно ответил Жак и, сплюнув травинку; полез за сигаретами в карман.
– Ага, теперь понятно. – Данг, словно кого-то увидеть, огляделся по сторонам, – значит, теперь стало не кому запрещать?
– И приказывать тоже. – Жак улыбнулся и прикурив от зажигалки, бросил ее в достигшую высоты второго этажа НИЧТО.
– Так ты сказал? – Необязательный в подобной ситуации ответ вдруг исполнился бездонной глубины, и приступ неудержимого смеха начал сотрясать Лэнга с той же силой, что и страх – несколько минут назад. – Как ты… ха-ха-ха, – Данг махнул руками, взвизгивая, всхлипывая, едва держась, чтобы не рухнуть наземь и не забиться в новом пароксизме конвульсий; это была реакция на пережитое только что отчаяние.
Неожиданно все оборвалось, будто срезанное бритвой, и в звенящей тишине мысль с почти галлюцинаторной яркостью, детально прорисовала весь дальнейший путь к спасению.
– Ну, чего смотришь? – Жак выпустил несколько табачных колец и, глядя с прищуром на свои упражнения с дымом, ткнул сигаретой в меньшее из них.
– И вообще, не надоело суетиться? Постоял хотя бы минуту… не о чем разве поговорить?
– Нет, именно сейчас, не о чем. – Данг уже знал, что делать, поэтому бесцеремонно схватив Жака за воротник, толкая взашей повел его впереди себя. – А сейчас, делай как я, философ доморощенный.
Вбежав, таким образом на второй этаж, Брангор оттолкнул в сторону ничего не понимающего Жака и, подойдя к железной двери в углу коридора, влепил в нее рассеянный плазменный заряд: лопнув по диагонали и смявшись как фольга, дверь вылетела вместе с коробкой, открывая вход в помещение, где хранилось всякое старье.
– Жак, за мной. – Лэнг нырнул в завесу поднявшейся пыли и наугад пошел через темную, заставленную ящиками комнату. Интуиция не подвела и на этот раз; сразу, в углу, увидел ионный элемент глайдера – генераторную пластину, четыре на пять футов, которую однажды использовали для подъема радара на башню слежения. – Все на месте: ремни, батарея питания, дистанционный пульт. – Данг лихорадочно обшарил элемент, щелкнул тумблером управления и, завибрировавшая пластина плавно поднялась вверх.
– Не вешай нос, Жак! – Брангор радостно кивнул стоящему у входа Ренуару и выстрелил в задернутое стальным желюзи окно; в проем из оплавленного металла смотрела подступившая под самую казарму стена.
НИЧТО сжималось по всему периметру базы, оставляя после себя лишь багровую, матово отсвечивающую поверхность.
Мертвящий озноб липким потом наполнил тело; в воздухе тихо звенел ионный элемент – все было готово к взлету, но черная стена гипнотизировала своей непостижимостью, своей мерной неумолимой поступью: она не отпускала.
Жак плавно проплыл через все помещение, взял Брангора за руку и повел за собой.
– Данг, уходим, – прозвучало будто на километровой глубине.
Они шли по затонувшему коридору казармы, а пластина элемента почти беззвучно скользила позади; вот они оторвались от поверхности и сами собой всплыли на крышу двухэтажного здания. Теперь они могут всплыть со дна этого страшного океана, но тут Брангор снова пришел в себя.
Застегнуть ремни крест-накрест было делом секунды.
– Ну Жак, с Богом! – Данг с силой надавил на кнопку вертикального взлета, и тонкая вибрация сотнями игл вошла в. привязанных к элементу людей.
Последнее, что Брангор успел заметить – угол казармы, охваченный ярким, фосфорецирующе-изумрудным огнем.
..Данг оторвал руки от лица и посмотрел на сидящего рядом Жака; приступ медленно затухал, обнажая под мерцающими углями бреда островки холодного сознания.
– Знаешь, Жак, – вытолкнул Брангор высохшими губами, – в последнее время я очень много размышляю над прожитой жизнью: думаешь, думаешь, ночи напролет. И пришел к очень простым выводам.
– Брось, Данг, – Ренуар отхлебнул следующую порцию вина и безмятежно посмотрел на играющих в сквере детей, – ни к чему эти мысли не приведут, – он поболтал остатками алкоголя и сделал еще один глоток, – в петлю утянут… вот, этим только и спасаюсь.
Брангор вдруг вцепился в Жака обеими руками и зашептал яростно, комкая слова, стремясь как можно скорее выплеснуть клокочущую внутри магму.
– Верно, верно ты говоришь. Как обо всем передумаешь, так и хочется с собой это – самое… Темно впереди, а прошлое, умерло. Верно-верно, и все наши страдания и болезни оттого…
– Брось, Данг. Не надо исповеди. – Ренуар вдруг весь съежился и померк.
– Нет, я скажу, я скажу, – еще яростнее забормотал Брангор, временами доходя до нечленораздельного клекота, – я скажу – неправое дело мы делали. Мы убивали… Убивали.
– Нас тоже убивали, – подавляя раздражение произнес Ренуар.
– Эх ты, – Брангор схватил Жака за плечи и с силой развернул его к себе, – ты стал совсем другим за эти годы, совсем другим: мы словно обменялись ролями. Ты стал, как я – прежде, а я – как ты. Но вспомни, вспомни – ведь это же была преступная война: мы были сильнее, расчетливее, изощреннее. Ну и пусть бы они владели своим НИЧТО, ведь они же не выходили в космос; но мы убивали, сначала тех, кто против нас, а потом всех остальных, целыми селеньями, с детьми, а они очень похожи на наших, земных, вот тех – тех, что прыгают сейчас под деревьями. Я не сплю из-за этого по ночам, Жак. А потом, мы облучили планету жестким пси-полем, и они умерли – все… И я хочу сказать, – Брангор смотрел на друга воспаленным, едва ли не безумным взглядом. – Нам не надо было тогда улетать. Не надо. Ты был прав.
Жак медленно поднял голову, взглянул на мгновение выцветшими голубыми глазами и отвел лицо в сторону.
– Сейчас уже ни к чему думать об этом. Прошлого не вернешь.
– Да, ты прав, – Брантор уронил руки на колени и опустошенный неожиданной вспышкой, замолчал.
– Хотя, – на лице Жака появилось лукавое выражение, – почему бы не вернуть? По крайней мере, можно попытаться. – И пояснил, в ответ на вопросительный взгляд Брангора. – Тут, за углом, есть маленький театр снов. Закажем сериал звездных войн… А?
– Не знаю, мне все-равно. Да и стоит-ли? – Данг лишь устало пожал плечами.
– Стоит-стоит, – Жак допил содержимое бутылки и выкинул ее в кусты. – Пошли. У меня как раз завалялись лишние десять дайров.
– Ну, так уж и лишние? – Слабо возразил Данг.
– Ерунда. – Жак уверенно взял его за руки, – не так часто мы встречаемся.
В театре снов Ренуар подал оператору десятидайровую бумажку и попросил что-нибудь эдакое, о битвах с аборигенами-негуманоидами. Оператор двусмысленно хмыкнул и вежливо заметил, что это обычно смотрят школьники среднего возраста.
– Сэр, – Жак учтиво поклонился и даже приложил руку к сердцу, – сделайте, что вас просят, тем более, что нам нужен даже не сюжет, а общий фон, антураж… а уж остальное – мы сами.
– Как хотите. Слово клиента – закон. – Оператор пожал плечами и вытащив из ячейки кристалл, назвал номера шлемогенераторов в зале.
…Пристегнутые к ионному элементу, они скользили над сельвой, в сторону главного космодрома; тонкая вибрация отслужившего свой век генератора сотнями иголок прошивала тело: и когда работающий на пределе элемент начинал опасно дергаться и завывать, это становилось нестерпимым.
Пытаясь отвлечь себя от вибрации, Данг застывшим взглядом смотрел туда, где пенилась взрывами крон и извивалась лианами сельва Тумоса; Ока словно ждала, когда тонко воющий аппарат вдруг захлебнется и рухнет в ее клокочущее хлорофиллом, жадно раскрытое чрево.
– Только бы не попасть под мазер аборигенов. – Содрогнулся мысленно Данг, и на всякий случай повел аппарат за пределы уверенной досягаемости оружия.
Элемент еще сильнее задрожал на подъеме, отчего в мозгу с противным визгом завертелась слышанная от кого-то фраза, – Боливар не вынесет двоих… Боливар не вынесет… не вынесет…
А уходящая вниз сельва продолжала жадно шевелить присосками крон, с нетерпением, ожидая новые килограммы биомассы, которые следовало пожрать, переварить, пустить в естественный круговорот веществ.
– Не дрейфь, Жак! – Брангор прокричал ему в самое ухо, – скоро будем на месте!
Ничего не видящим взглядом, в котором до самого дна было разлито страдание. Ренуар посмотрел в ту сторону, где за деревьями сверкнуло плато космодрома, и снова уткнулся лицом в тыльную часть ладони.
Уже было видно, как транспортный корабль готовится к взлету; внешний диск его начал медленно вращаться, окружив себя всполохами защитного поля.
– Только бы успеть. Только бы успеть. – Сломав ограничитель, Данг поставил двигатель на форсаж, но скорость от этого не прибавилась.
Между тем, диск транспорта остановился; тут же погасло и свечение.
– Только бы успеть, – Данг уже повторял это как заклинание, как молитву. – Успеть, успеть… Осталось не больше минуты полета. – Вдруг кольцо звездолета дернулось и начало быстро вращаться в обратную сторону. – Все… старт. – Данг почувствовал, как сердце больно ударилось о лопатку и словно пойманный голубь, затрепыхалось в вакууме груди
Вращение кольца в несколько секунд достигло апогея, и транспорт, вворачиваясь в энергетический тоннель, медленно пошел вверх.
– Остановитесь! – Данг закричал, безумея от отчаяния и выхватил бластер, начал беспорядочно палить в набирающую ускорение машину.
– Негодяи! Подонки! – Блангор круто взял на себя и по касательной пошел вслед уходящему транспорту. Ионный элемент теперь стал орудием мести – носителем рвущегося к звездолету плазменного потока; пройдя несколько раз мимо дискоида, сверкающей луч ударил наконец в его центр, и тут же вокруг уходящей в пространство машины полыхнул короткий разряд.
На секунду все замерло, как если бы линза небосвода сконцентрировала в своем фокусе голограмный снимок в натуральную величину.
Такое замирание бывает перед ядерным взрывом или спонтанным выбросом энергии. И тогда – ураган из мегалитических глыб обрушивается на человека, дерзнувшего оказаться на пути, и сметает его прочь, не оставляя надежды на спасение.
Мощный удар разрушил голограмный мираж и словно щепку, попавшую в хобот смерча, потащил аппарат с привязанными к нему людьми, в непроницаемую мглу. Крик Брангора разорвал его пополам, и он уже физически чувствовал, как железобетонные блоки воздуха перемалывают его и Жака, тела, вытряхнув наизнанку лёгкие, внутренности; размазывая по грохочущим атмосферным недрам, неведомо откуда пришедших на эту планету существ.
Их то прижимало к самой земле, то, наоборот, выбрасывало в тропосферу, к слоистым облакам и Данг видел, как шлейф темной венозной крови растирается камнепадом воздушных глыб по мраморной чаше раскаленного добела небосвода. Потерявший управление аппарат вращало как сорванный с дерева лист, и вместе с ним вращалось, на сотни ярдов взрезая окружающее пространство, рвущееся из бластера, лезвие огненного луча.
Неожиданно все стихло, и генераторная пластина, словно по накатанной поверхности понесла их над застывшей в безличности сельвой;
1 2 3