В этот бар они вернулись через месяц и узнали, что завезено четыре ящика текилы. Наши ребята этот бар оставшуюся неделю посещали, но не каждый день — работа все-таки, да еще не все пили текилу. Потом выборы, потом самолет… На прощание Гречин сжалился над барменов и одну бутылочку взял с собой. Но все равно, три с половиной ящика так и остались пылиться в баре. Пока в Горноалтайске не будет новых выборов или местное население не захочет приобщиться ко всему прогрессивному миру. Ну, давай, за начало кампании!
— Давай, — согласился Олег, поднимая бокал с пивом.
«Продолжается регистрация билетов на рейс Санкт-Петербург-Омск», — прозвучал суровый и требовательный голос невидимой сотрудницы.
— Стоп, когда же она началась, — недоуменно спросил Толик.
— Из-за этого Розенбаума, — Олег указал на приемник, — можно и стрельбу не услышать.
— Тогда вперед.
Толик неловко поднялся, еще более неловко допил остатки настройки, после чего подхватил сумку, которая чуть было не унесла его на пол. Олег успел подставить другу плечо. Хорош был бы Маленький принц, если бы ему пришлось возиться в пустыни с бухим лисом, подумал он.
***
У центрального входа во «Внуково» происходила привычная круглосуточная толчея. Участия в ней не принимали лишь двое: размореный жарой милиционер и невысокий господин в черном костюме. Господин с интересом смотрел на пробегающих мимо пассажиров, иногда переводя взгляд на солнце и не щуря глаза. Котелкова и его спутника, пробирающихся через ряды припаркованных машин, он заметил издали, слегка махнул рукой и вернулся к прежнему занятию.
— Здорово, Владимир Геннадьевич, — сказал Котелков, протягивая руку. — А где Капитан?
— Добрый день, Миша. Здравствуйте. Капитан возле таксистов, делает блиц-опрос.
Капитан, высокий дядька с маленькой рыжей бородкой, действительно стоял неподалеку в толпе внуковских извозчиков. В его правой руке ароматно дымилась трубка и сам он напоминал Василия Ливанова, в знаменитой роли, окруженного толпой лондонских беспризорников. Небольшая толпа говорила, а он — слушал.
— Допекло… Не, ты зря, это еще терпимо… А вот это — просто беспредел… Если отменить…
— Капитан, — крикнул Котелков, — мы полетели, а ты догонишь нас на такси.
— Если оплатишь по счетчику проезд из Москвы до Ирхайска.
— Влад, твоя контора потянет такие расходы?
Влад выразил сомнение. Капитан попрощался с таксистами и подошел к Котелкову, попыхивая трубкой.
— Привет, Миша. Я провел мини фокус-группу: если завтра эти ребята будут выбирать лидера профсоюза, программа, считай готова.
— Отлично. Запомню. Влад, знакомься — Сергей Юрьевич, наш главный социолог. Расчет попаданий в цель — до одного квадратного процента. С Геннадием Николаевичем ты знаком. Как он строит штабы, знаешь сам.
— Мишь, — сказал Капитан, — ты говорил, у тебя уже есть замер по Ирхайску.
— Знакомься.
Капитан взял листочки, почти незаметным движением надев очки с тонкой оправой.
— Чего-то они решили на выборке сэкономить. Зря. Вот эти вопросы придется продублировать. А здесь…
— Процесс пошел, — удовлетворенно сказал Влад. — Я рад. Не хочу мешать, да вам и вылетать скоро. Я пошел.
— На два словечка, — Котелков шагнул к Владу, уже повернувшемуся в сторону стоянки. — Ты должен понять главное — я еще согласия не дал. Через три дня звоню и говорю или два слова, или одно. Или «я согласен», или «нет». Кампанию на слив не поведу, репутация дорога.
— Хорошо. Ни пуха.
Чертыхнуться Котелков не успел. Зазвонила труба.
— Привет. Да, вылетаю. Так. Зачем? Говориь, он гений? Уже на трапе. Под твою ответственность. Какую ответственность? Финансовую, естественно.
***
Толик протрезвел мгновенно. Может, и не протрезвел, но, по крайней мере, вернулся к полноценному восприятию реальности и смог без промедления ответить на вопрос Олега.
— Толик, а в этой сумке у тебя что?
— Забыл, на какой широте этот Ирхайск. Подстраховался. Захватил зимний вариант.
Олег был готов предположить, что Уздечкин по ошибке положил в сумку две пары зимних ботинок. Нет, даже не просто ботинок, скорее это были унты, подбитых камусом — хоть к Северному полюсу. А если не так, то как же объяснить данные багажных весов, мгновенно протрезвившие Тольку? Обе сумку, в совокупности, потянули на тридцать шесть килограммов — почти двое превышение бесплатной нормы.
— Может у тебя там еще и коньки? И акваланг для дайвинга?
Пока Олег, занявший очередь, изощрялся в циничных шуточках, Уздечкин, подхватив обе сумки, кружил вокруг очереди, стоящей на билетную регистрацию, выискивая пассажиров, пустившихся в дорогу с минимальным грузом. Их не просматривалось: большая половина рейса летела транзитом во Владивосток и все были при багаже. Олег не без гордости осознал торговый потенциал своего города: кто-то вез электрогитару, кто-то коробку с кухонным комбйном, кто-то — процессор. Что же касается нескольких порожних счастливцев, то они отворачивались отУздечкина, бормоча то ли про наркотики, то ли про гексоген.
Между тем, очередь подошла. Сумки опустились на злые упаковочные весы, которые сообщили, что груз весит даже сорок один килограмм.
— Доплатить в кассу, — распорядилась регистраторша. Олег мог объяснить ее нескрываемое профессиональное ожесточение: девушке предстояла битва и с владельцем процессора, и с владельцем электрогитары, которые безусловно отказались бы сдать груз в багаж.
— Давайте, я выну компьютер и повезу его на руках, — предложил Толик, вытаскивая из сумки ноутбук. Второй выпал сам и оказаля бы на полу, не подхвати его Олег.
— Мужчина, у вас превышении по общему весу, без разницы, на руках он или в багаже. Идите и оплатите разницу. А второй компьютер придется сдать в багаж.
— Но как же, ведь по вашим правилам ноутбук можно взять в салон.
— Можно один. У вас два. Разбирайтесь со своим багажом и идите в кассу. Жду с квитанцией.
Толик, верно, опять впавший в прежний хмель, проникновенно сказал регистраторше.
— Барышня, вы прекрасны и милосердны. Посмотрите, самолет заполнен только на две трети. Неужели мой верный ноутбук нарушит безопасность полета? Я обещаю, он будет вести себя хорошо.
— Гражданин, читайте правила, там все написано.
— Барышня, вы прекрасны! Я видел королеву красоты города Кзыл-Орда, но она и близко с вами не стояла. Чего вам стоит…
— Не задерживайте людей, им лететь надо, — отозвалась барышня, проигнорировав сомнительный комплимент.
— Лететь надо, — со злостью сказал Толик. — Мне будто лететь не надо. А ноутбук в багаж я не сдам. Тогда он будет в том же состоянии, что и новая игрушка.
— Что же делать?
— Одно остается: тебе лететь со мной.
Олег усомнился было, что друг протрезвел, но предложение было произнесено голосом спокойным, полностью лишенным признаков опьянения.
— Зачем?
— Поработаешь. Знаю я эти заказы за полтора месяца. Работе хватит целой бригаде писак. Еще кого-нибудь пригласят.
— А вещи?
— Дадут аванс — разберешься с вещами. Главное прилететь. Видишь, я даже второй ноутбук для тебя предусмотрел. Починят — будешь работать.
— А билет?
— Сейчас купим. У меня карманы рублями набиты. В таком Ирхайске обменный курс — грабеж, вот я в Питере и наменял.
Олег поймал себя на пугающей и увлекательной мысли: он уже обсуждал технические детали, а спасительное слово «это невозможно» скатилось в дальний угол сознания и вытаскивать его желания уже не было. Пожалуй, так и надо: бросить все и уехать в Ирхайск. Должен же он выполнить хотя бы одно обещание, данное жене за последний город. Пусть ищет на карте новый и незнакомый город. Впрочем, может быть, его там и нет. Он-то не видел.
— Паспорт с собой?
— А как же?
— Вот тебе деньги. Давай в кассу. Жду.
Олег направился в кассу, проверив по пути, действительно ли паспорт на месте. Заодно он проверил и весь свой багаж, с которым полагалось отправиться в неизвестный Ирхайск. Багаж был невелик: редакционная ксива, записная книжка, ручка, пачка легкого «Мальборого», недотраченная пачка «Орбита», чуток мелочи, карточка метро. Еще обнаружился носовой платок и Олег понял, что снаряжен для экспедиции лучше Бильбо Бэггинса, который в последнюю минуту забыл в своей норе эту необходимую часть гардероба.
— Толька, — крикнул Олег, уже подходя к кассе, — дашь трубу на три минуты с супругой проститься?
— Без проблем.
Как нетрудно догадаться, очереди в кассу не было, да и насчет пустого салона Толик не ошибся — кассирша, поворчав в дисциплинарных целях и посмотрев на часы, все же оформила билет. Когда она кончила труды, очередь к регистрационной стойке почти рассосалась.
— И надо было устраивать ток-шоу…, — неодобрительно сказала регистраторша, выдавая квитанции. Оба ноутбука остались на руках у друзей, а тяжелые сумки уплыли по ленте транспортера.
— Мороки-то было, — вздохнул Гусаренко. — Кстати, пятнадцать минут осталось. Может еще примем в дорожку.
— Погоди, — ответил Олег. — Сейчас я позвоню Ксюше. И, если не против, куплю на сдачу хотя бы зубную щетку.
— Тоже правильно. Валяй. Я в буфете.
Уздечкин направился в буфет. Олег подошел к киоску выбрать щетку. По пути его пальцы набрали знакомый номер.
— Ксюша! Ты не пугайся. Я и вправду лечу в Ирхайск.
Глава 3
Добровольный концлагерь. Злосчастный Пичугин. «Они приехали кататься в лифте!». Поле битвы. Новые заповеди. «Здесь как у альпинистов или в спецназе». Повесившийся штаб. Сонная наружка. В офис! Сибирский Стоунхедж. Светлое пятно. Игорь Вилорович и Любовь Андреевна. «Водку будем пить и державу поднимем!». Первый разговор. Могу гарантировать только поражение. Несостоявшийся суд Линча. Что ты знаешь про мармелад?
— Ты о рубашках и свитерах не думай. Ты думай о предстоящем творческом дебюте.
— Сам взял с собой и плавки, и дубленку, а у меня из всей лишней одежды носовой платок.
— Все равно сейчас ничего не купить. Так что расслабься.
Состояние Олега и Толика можно было признать расслабленным, хотя, касательно Олега, расслабленно-тревожным. Все четыре часа лету от Питера до Омска он бодрствовал, в лучшем случае, поверхностно дремал, завидуя Уздечкину. Тот, едва они поднялись по трапу, свалился в кресло, пристегнулся с уже закрытыми глазами, да так и не отстегнулся до конца полета. Завернутый подносик с аэрофлотской ночной закусью так и остался стоять перед ним: Олег уверил проводницу, что его попутчик проснется и поест.
Олег не ошибся. За полчаса до посадки, когда бледная ночь превратилась в блистательный рассвет, Толик проснулся, опрокинул поднос на колени (сосуд с соком Олег успел подхватить), зевнул, прогулялся в хвост умыться. Вернувшись, он с аппетитом очистил весь поднос, несмотря на то, что самолет, снижая скорость, споткнулся о парочку воздушных ям.
После этого, Толик выпросил у стюардессы, торопливо пристегивавших спящих пассажиров, чашку кофе и окончательно пришел в себя. Пока самолет заходил на посадку, он даже успел расспросить соседа справа — дилера Владивостокского «Филипса», каково положение губернатора Приморского края Дарькина и каков у него рейтинг по последним опросам.
Сели в Омске, на аэродром, наполненный пассажирскими и боевыми самолетами. Омичи направились в город, транзитники — регистрироваться на дальнейший рейс, а Уздечкин с Гусаренко: узнавать, когда им лететь в Ирхайск. Им повезло: из трех рейсов в неделю, один приходился на сегодня, да к тому же — через три часа. Наличие билетов в кассе даже везением назвать было бы нельзя: сонная билетерша, сообщила им между тремя зевками, что самолет на Ирхайск редко когда заполняется наполовину. Когда друзья направились к выходу, девушка пристально уставилась им в спину, будто пытаясь понять: чего они забыли в Ирхайске?
— Двинулись смотреть город, — сказал Толик, — хотя, не при омичах сказано, смотреть особо нечего.
Переехали Иртыш («он здесь на выходе из Казахстана совсем не представительный, — сказал Толик, — вот в Ханты-Мансийске — Волга рядом не стояла»). Вышли на улице Ленина, так и не переименованной в Люблинский проспект, оценили памятник ассенизатору: бронзовый дядька по плечи высовывался из люка, добродушно уставясь на прохожих и смолил беломорину. В такую ранищу открытой была только круглосуточная бильярдная. Никто в этот час здесь в бильярд не играл, а лишь заканчивал счеты с вечерней попойкой или похмелялся. Толик, выпил двойной «эспрессо», после чего ожил окончательно и начал рассуждать о творческом дебюте своего друга.
— Времени на раскачку у тебя, очень даже возможно не будет. Никакой учебки — прямо из вагонов и в бой. Рабочий день, не нормирован. Выходных не существует. Очень даже может получиться: в пятницу утром делать нечего, а в субботу вечером возникла потребность: спецвыпуск на двух полосах и одну листовку. За сутки. Праздники отмечаются выпивкой, но считаются рабочими днями. Будни также часто кончаются выпивкой, ходя фиксированного рабочего дня, повторяю, не существует. Единственный безусловный праздник — Новый год.
— Это же концлагерь.
— Да. И, самое тяжкое — сугубо добровольный. Сбежать можно в любую минуту, но это раз и навсегда.
— Сурово. Еще чего посоветуешь?
— Выполняй любой приказ. Если не можешь — уезжай в тот же вечер. Могу заранее успокоить: в этой команде невыполнимых приказов не будешь. Преступных тоже.
Проголодавшийся Олег спросил какое-нибудь дежурное блюдо, и ему предложили пельмени, естественно «по-сибирски». Друг все еще был сыт поздним небесным ужином и ограничился новым «эспрессо».
— Это я так выбиваю остатки алкоголя, — сказал он. — Надо на площадку прибыть трезвым. Нельзя пить в первый день. Пусть мое мнение, но подкрепленное практической фактурой. Однажды мы целый заказ так чуть не потеряли. Один наш парнишка — полевик Дрюша Пичугин, боялся летать. А кампания была там, где «только самолетом можно долететь», выбирать не приходится. На беду у парнишки оказалась бутылка вискарика, он решил себя поддержать. Летел он часа три и по три раза в час боролся со своим испугом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37