Зачем строить так много домов, чтобы потом к ним невозможно было подъехать? Вопрос без ответа, на который я потратила еще десять минут своего драгоценного времени, пока нашла место для парковки. Остальные, похоже, решили устроить себе выходной.
– Здравствуй, мама! – широко улыбнулась я, снимая сапоги.
– Ну вот. Наследила, – мама щурилась, вглядываясь в то место, где я только что стояла.
– Я вытру, – успокоила я ее. И боком проскочила в большую комнату, чтобы сразу поставить лекарства по местам. Сегодня мне действительно никак нельзя было задерживаться, меня ждала судьбоносная встреча с новым руководством. А вдруг оно – руководство – окажется пунктуальным? Сейчас у меня еще был шанс попасть на службу вовремя, но, если включиться в родственный диалог, шансов не будет.
– Что ты купила? Это же маленькая упаковка, – потихоньку заводилась мать.
– Больших не было. Я купила две. – Я пулей протирала пыль и проверяла холодильник на предмет уже просроченной еды.
– А почему ты не сможешь прийти вечером?
– У Ники спектакль в театральной студии, я еще полгода назад обещала на него прийти.
– Значит, ты будешь развлекаться, оставив мать в одиночестве? – трагическим голосом подвела итог мама.
Я еще быстрее принялась исполнять обязательную уборочную программу.
– Я не буду развлекаться. Я буду помогать ставить декорации.
– Я сто раз тебе говорила, что Ника должна немедленно оставить этот вертеп. Ты что, и вправду хочешь сделать из нее актрисульку?
– Мама, не начинай. Это просто школьный театр! – невольно отреагировала я.
И тут, моментально почувствовав слабину, мама приступила к основному блюду.
– Я вот тоже думала, что ты просто ходишь на подготовительные курсы в институт. И чем это кончилось? Я тебе говорю, надо Нику дома держать. Дочь должна расти тихой, послушной. Пусть сидит дома.
– Мама!
– Что – мама? Или ты хочешь, чтобы она тоже принесла в подоле, как ты?
– Мама, я не принесла в подоле. Мама, это же ты не захотела, чтобы мы с Леней поженились!
– Еще бы, где ты только его взяла, этого прохвоста?! Как там называется его деревня? Гадюкино?
– Жаворонково, между прочим! – возмутилась я.
– Тот еще соловей, – удовлетворенно кивнула мама.
Она обожала вспоминать в деталях подробности моей первой большой и серьезной любви, закончившейся трагически. Я влюбилась в Леонида, потому что он лучше всех в общежитии нашего института умел рассказывать анекдоты. В институт я так и не поступила тогда, зато родилась Ника. Мы жили тогда все вместе, на Таганке. И вот как-то раз, после очередного диспута с моей мамочкой, в порыве безумия Леня со словами «может, хоть это вас заткнет» поднял мамулю на руки и попытался высадить ею окно. Окно не поддалось, всех травм была только Ленина же расцарапанная физиономия, но, естественно, была милиция, визги, слезы и обещание не подавать заявления, если только мы все больше никогда его не увидим. Да, жизнь в нашем доме до разъезда была весела и насыщенна.
В общем и целом Леонид выполнил свое обещание. С тех пор, как Нике исполнилось полтора года, мы о нем не слышали. Ни о нем, ни об алиментах, естественно. Но мама хранила память о Ленечке, как драгоценный сосуд, из которого время от времени отпивала, наслаждаясь ароматом и букетом взрослого вина.
На работу я опоздала. Когда мама ловит меня на крючок, время скручивается в спираль и образует провалы. Я выскочила из маминого подъезда на полчаса позже намеченного, хотя казалось, мы говорили не больше минуты.
– Черт, черт, черт! – кусала я губы, пытаясь объехать пробку из машин, стоящих в унылой очереди на въезд в Москву. Да, им не позавидуешь, ведь пересечение поста ДПС – это только начало сказки. Дальше идет Варшавка – шоссе, на котором человек пеший легко побеждает моторизированного кентавра. А ведь есть еще ТТК[2], есть стоящие намертво развязки. Да мало ли! Радовало, что мне-то надо было продраться через них только до маленького поворота в область и выйти на МКАД. Офис манил своей близостью.
У меня зазвонил телефон. Я снова схватила его, не глядя, и уже приготовилась к тому, что оттуда на меня набросится Кирилл. Но это была всего лишь Аленка.
– Где тебя носит?! Совсем с ума сошла?
– Ален, я еду, очень быстро еду. Как там, что? Скажи, что я в пробку страшную попала!
– Ага. Я скоро закажу бронзовую табличку с надписью «Она в пробке». У тебя клиенты.
– А их как занесло? – удивилась я.
– Ветром надуло! – в ярости зашипела Алена. – Давай, хоть по тротуару. Начальства еще нет, но говорят, что оно вот-вот будет.
– Лады, – пискнула я и, зажмурившись (почти), втиснулась в поворот, чуть не задев большую тупую фуру, которая решила просто жить на этом повороте. Чудеса ловкости, но в поворот я вписалась. До работы оставалась всего пара километров. Я нажала педаль, миновала кусочек МКАДа, свернула на боковую дорогу. Победа была уже в моих руках. Но передо мной на скорости 40 км/ч тарахтел новенький «БМВ».
– Что он делает? – удивилась я. Обычно такие тачки везде ездят 120 – даже там, где это технически невозможно. Они везде просто летают. Эта же плелась по почти пустой дороге со скоростью гужевой повозки. Я попыталась ее объехать, но дорожка была однополосной, а по встречной в Москву ехали другие машины, которые тоже были не прочь поехать по встречной.
– Ну пропусти же ты! – причитала я, а «БМВ», словно издеваясь, еще и притормаживал перед «лежачими полицейскими» так, словно действительно боялся ненароком переехать их насмерть. Тогда я повисла на хвосте дурацкой тачки, мигая фарами дальнего света. Из-за нее я буду на работу ехать еще полчаса! Что за сволочь! Наверное, купил любовник какой-то дамочке машину, вот она и учится водить. Как же ее обойти?
На мои помигивания реакция была нулевая. Я озверела. Что ж это за день такой? Мама набросилась, на работу опоздала, уволить могут в любую минуту.
– Посторонись! – сжала зубы я и повернула руль вправо. Там, на довольно коротком участке, была широкая обочина, так что я, проехав по луже, умудрилась все-таки обогнать дурацкий седан, оставив за собой грязные брызги. И почему у нас такая сырая весна?
– С ума сошла?! – послышалось мне вслед. Хотя разве могла я расслышать что-то в дорожном шуме? Показалось.
Я посмотрела в зеркало заднего вида. За рулем «БМВ» с телефоном в руке сидел ухоженного вида мужик с ошеломленным лицом. По его лобовому стеклу бешено скакали дворники, стирая грязь.
– Ничего личного, только бизнес, – ухмыльнулась я. Будет теперь знать, как вставать между мной и моей любовью к труду.
На всякий случай я свернула на соседнюю улицу. А то вдруг он примется за мной гнаться? Но он спокойно проехал мимо и скрылся. Вот это нервы. Вот это я понимаю, не то что моя мамочка.
До офиса я долетела за три минуты, припарковала машину на первом попавшемся месте и побежала через гараж в офис с одной-единственной мыслью – ну скажите, что все было не напрасно. В конце концов, обычно я не подрезаю на дорогах людей. Вот до чего доводит трудоголизм! Ну скажите мне, что я успела. Успела?
– Да, – зло кивнула Аленка, около которой столпилась кучка народу. – Их еще нет. Давай-ка теперь выпиши-ка им всем по фактуре.
– Не вопрос, – с готовностью кивнула я и окунулась с головой в работу. Мой план заключался в том, чтобы в тот момент, когда благословенное и почитаемое НОВОЕ РУКОВОДСТВО войдет в стены нашего отдела, у меня бы было измотанное, но благожелательное, вспотевшее лицо ОЧЕНЬ ЦЕННОГО СОТРУДНИКА, беспрестанно занятого ДЕЛОМ. Я носилась электровеником от принтера к компьютеру и обратно, а весьма довольные клиенты (которых еще потом придется отучать от дурной привычки получать все без очереди) посматривали друг на друга и улыбались. Даже Хрюнина, глядя на меня, фыркнула и пожала плечами:
– Неужели ты думаешь, что тебе что-то поможет?
– Не поможет, так хоть согреюсь, – отбрила я ее. В конце концов, чем я хуже остальных бездельников отдела продаж? Печатать умею, распечатывать тоже. Прямых жалоб и требований уволить меня не было, чего, кстати, не сказать о самой Хрюниной. Она работала столь идеально, что порой страшно бесила не только нас, но и посетителей, которым тоже не спускала ни малейшей оплошности типа забытой дома доверенности. В общем, я вертелась и даже уже начала получать некоторое извращенное удовольствие, поглядывая на себя со стороны – такую деловую, такую скорую и профессиональную, с такими красивыми рыжими волосами, которые я изящно смахивала, если они закрывали мне глаза. И вот тут… оно и случилось.
– Надька, смотри… это он, – сдавленно прошипела Аленка, вцепившись мне в руку.
На миг все в нашем офисе замерло. Даже воздух стал струиться как-то медленно, натужно. Словно в эту секунду стал гуще. Сотрудники замерли, будто все, не сговариваясь, застыли в форме морской фигуры. Повисла напряженная тишина, вокруг образовалась зона невесомости – если оттолкнуться от пола, так и полетишь кувырком к потолку. Медленно, медленно и беззвучно… Посреди всего этого недвижимого великолепия шел ОН – плавной походкой бенгальского тигра – уверенный в себе, в накрахмаленной светлой рубашке, светлом деловом костюме, все еще разговаривая по телефону… да, это был ОН. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
– Это отдел продаж? – оторвавшись от телефона, сияющий хищник скользнул по нас взглядом.
– Да, – петушиным голосом выкрикнула Хрюнина.
– Зайдите в бухгалтерию, скажите, пусть принесут в дирекцию все личные дела, – добавил он и снова поднес к уху телефон какой-то редкой, не продаваемой у нас в России модели. Результат сращивания телефона, компьютера, навигатора и магнитолы.
– Конечно, – пискнула Ольга и моментально пошла пятнами.
– Вас как зовут? – еще раз оторвавшись от разговора, поинтересовался он.
– Я – Хрюнина! – тоненьким голосом сообщила она. Если бы я не была столь уверена в ее почтенном (она была более чем ягодка опять) возрасте, я могла бы предположить, что у нее переходный возраст и ломается голос.
– А имя? Как вас зовут? – чуть заметно улыбнулся ОН.
– Я старший менеджер, меня зовут Ольга Хрюнина, – пробасила Хрюнина. Определенно, не всякая выдержит рядом с такой акулой бизнеса. Да еще если она (акула) пронзает вас холодным насмешливым взглядом из-за очков. Лично по мне, все могло бы быть не так плохо, если бы ОН так и не посмотрел в мою сторону. Я уже не изображала бурной деятельности, а старательно пыталась слиться с собственным рабочим местом. Как хамелеон.
– Очень хорошо. Вот вы, Ольга, раз вы СТАРШИЙ менеджер, и проследите за личными делами, о’кей?
– О’кей, – одними губами произнесла она.
– Меня зовут Станислав Сергеевич Шувалов. С сегодняшнего дня я буду вашим директором.
– Очень приятно, – нестройно пронеслось по рядам.
Новый начальник, прищурившись, вгляделся в толпу. Потом кивнул и продолжил:
– Если у кого-то есть вопросы или предложения, дождитесь, пока я вас к себе вызову. Диалог будет с каждым. Даже с теми, кому придется покинуть эти стены.
– В смысле? – пропищал кто-то с галерки.
Воцарилась тишина.
– Не буду скрывать – штат тут у вас раздут, эффективность работы крайне низкая. Останутся только те, кто соответствует занимаемой должности. Это понятно? – спросил Шувалов красивым, хорошо поставленным голосом. И хищно улыбнулся.
– Понятно! – ответил ему грустный хор. Тучи сгустились.
– Удачного дня, – кивнул Шувалов и уверенной походкой пошел прочь. Такие, как он, наверное, уже рождаются в должности руководителя роддома и дальше просто меняют точку приложения своего начальственного таланта. Садик, школа, институт – и везде перед ними все вытягиваются по линеечке и рассчитываются по порядку. Я же смогла чуть-чуть выдохнуть уже давно пришедший в негодность воздух только после того, как ОН – Станислав Сергеевич Шувалов – благополучно отбыл в сторону дирекции.
– Вот это да! – в изумлении прошептала Аленка. – Железный Феликс собственной персоной. Плакал мой отпуск. А мы уже тур оплатили, идиоты!
– Тур твой – ерунда, а вот я погибла, – запричитала я.
Аленка посмотрела на меня с непониманием.
– О чем ты? Может, он тебя и не уволит. У нас показатели не хуже, чем у других.
– Да не в этом дело, – кусала я губы.
– Тогда почему? Вечно ты придумаешь, – разозлилась она.
Тут я уронила голову на ладони и застыла в немых рыданиях.
– Понимаешь, я так утром спешила, так спешила…
– И что?
– А то, что я подрезала и обогнала черный «БМВ». И к тому же облила его грязью из лужи.
– И? – замерла подруга.
– А то, что этот вот самый Шувалов и был за рулем!
Аленка открыла рот в немом изумлении.
– Да! Я идиотка, но откуда я могла знать, что это он? – сумбурно объяснялась я.
– Да ты что? И что, он тебя видел? – пришла наконец она в себя.
– Конечно, видел! И даже крикнул мне вслед, что я сошла с ума!
– Ну, дела.
– Я точно сошла с ума. Разве можно было так обгонять. Эх, а разве можно было так подрезать! Говорила мне мама, что я вожу безобразно.
– Твоя мама тебе все, что можно, говорила. Если ей верить, тебя еще при рождении надо было сбросить с Останкинской башни, да она тебя пожалела.
– Может, и зря! – всхлипывала я. – Сейчас бы не было проблем.
– То-то я смотрю, ты как-то вдруг поползла под стол. Слушай, а может, он тебя не узнал? – предположила подруга.
Я задумалась.
– Знаешь, это возможно. Стекла у меня тонированные, – старательно прикидывала я. – Сбоку он действительно мог меня не разглядеть.
– Вот видишь, все не так плохо! Все обойдется. А что, ты сильно его облила?
– Весь бок и половину лобового стекла. Понимаешь, там, на обочине, лужа была очень уж глубокая.
– Дура ты, дура! Хорошо хоть, ты ему своими сумасшедшими фарами не светила.
Я выразительно замолчала.
– Что? Светила? – прикрыла рот ладонью Аленка.
1 2 3 4 5